Глава 1. Зеркало без трещин
Мой мир умещался в рамку семейной фотографии: я, Максим, и наша семилетняя дочь Алиса, залитые солнцем где-то на море. Он смотрел на нас, на меня, с такой нежностью, что казалось, вот оно, настоящее счастье — простое, как чашка утреннего кофе, которую он всегда приносил мне в постель.
«Лиза, проснись, солнце уже высоко», — его голос, бархатный, с утренней хрипотцой, был для меня лучшим будильником.
Мы прожили вместе десять лет. Десять лет, которые казались мне прочным, красивым полотном, вышитым доверием, общими мечтами и тихой радостью. Он — успешный архитектор, я — флорист в своей маленькой, но уютной студии. У нас был свой ритм, свои шутки, свой взгляд на вещи, который заканчивался одновременным «точно!».
Первая трещина. Нет, даже не трещина. Пылинка на зеркале. Мелочь.
Он стал задерживаться. Сначала на час. Потом на два. «Проект горит, милая. Извини». Я верила. Приносила ему ужин в контейнере, целовала в щеку, чувствуя легкий запач чужого парфюма. Древесный, дорогой. Не его.
«Новый одеколон?» — как-то спросила я, зарываясь носом в его воротник.
«Коллега на дне рождения облил, дурачились», — он отстранился, пошел мыть руки. Долго и тщательно.
Потом появился пароль на телефоне. Раньше его не было. «На работе обязали, конфиденциальные данные», — объяснил он, даже не глядя мне в глаза. В его голосе прозвучала металлическая нота, которую я раньше не слышала.
Я отмахивалась от подозрений, как от назойливых мух. Это же Максим. Мой Максим. Он носил на шее медальон с моим локоном. Он помнил день нашей первой встречи, как я помнила день рождения Алисы.
Но однажды ночью он заговорил во сне. Отчетливо, ясно: «…нельзя так рисковать… она все поймет…»
Я замерла, лежа рядом с ним, ощущая, как холодная змея страха выползает из самого низа живота и обвивается вокруг сердца. «Она» — это я? Или… кто-то еще?
Глава 2. Тень в солнечной комнате
Я не выдержала. Подлость порождает подлость. Однажды, когда он снова задержался «на совещании», а Алиса спала, я взяла его планшет. Он был привязан к его телефону. Уведомления всплывали на экране.
Имя «Вероника» резануло глаза. Никаких сообщений не было видно, только имя в списке чатов. Я открыла его рабочую почту на нашем общем компьютере. Он забыл выйти. В отделе «Черновики» лежало письмо без адресата. Текст был сухим, деловым: «Обсуждаем условия. Передачу активов необходимо провести до конца квартала. Ваш супруг/а не должна заподозрить. Репутационные риски слишком высоки».
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Активы? Репутационные риски? Это был не любовный роман. Это было что-то хуже. Холод сменился леденящим ужасом. Что он замышляет?
Я решила пойти за ним. Сказала, что еду к подруге, отвезла Алису к родителям. Он вышел из офиса не один. С ним была она. Вероника. Высокая, строгая, в безупречном костюме. Они сели в его машину, даже не касаясь друг друга. Ничего любовного. Деловая сдержанность. Они приехали в кафе в бизнес-районе.
Мое сердце бешено колотилось. Я припарковалась так, чтобы видеть их через стекло. Они сидели напротив друг друга, говорили. Потом Вероника достала из сумки папку. Максим взял ее, открыл. Его лицо, которое я знала и любила каждую морщинку, исказилось гримасой… нет, не страсти. Страха. Или отчаяния. Он что-то резко сказал, сжал кулаки. Она положила на стол руку — жест успокаивающий, властный. Он опустил голову. Согласился.
В этот момент он поднял взгляд и посмотрел прямо в мое окно. Мне показалось, что наши глаза встретились. Я вжалась в сиденье. Он быстро отвел глаза, но его плечи напряглись.
Вечером дома я устроила сцену. Больше не могла.
«Кто такая Вероника?» — выпалила я, как только он переступил порог.
Он замер. Лицо стало каменным. «Коллега. Юрист. Работаем над сложным контрактом».
«Какой контракт требует, чтобы «супруга не заподозрила»? Что ты замышляешь, Максим? Развод? Ты хочешь оставить меня без всего?»
Его лицо дрогнуло. В глазах мелькнула боль. Настоящая, глубокая. «Лиза… ты не понимаешь. Я пытаюсь нас спасти».
«Спасти? От кого? От меня?» — я зарыдала.
Он подошел, попытался обнять. «Доверься мне. Еще немного. Я все объясню. Но не сейчас».
Я вырвалась. «Я не дура, Максим. Я все видела. Вы с ней…»
«С ней ничего нет!» — крикнул он впервые за годы. «Поверь мне!»
Но я не могла. Зеркало разбилось, и в каждом осколке я видела его ложь.
Глава 3. Предательство
Апофеозом стал вечер, когда он пришел и сказал тихо, без эмоций: «Мне нужно уехать. На неделю. В командировку».
«Куда?»
«В Санкт-Петербург. С Вероникой».
Это был удар ниже пояса. Откровенный, наглый.
«Ты предаешь меня, — прошептала я. — И нашу семью».
Он молчал, глядя в пол. Его молчание было хуже любого признания. В нем я услышала согласие.
«Уходи сейчас, — сказала я, и мой голос звучал чужим, холодным. — И не возвращайся, пока не решишь, что для тебя важнее: она или мы».
Он посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы. «Лиза…»
«Уходи!»
Он ушел, взяв маленькую сумку. Я опустошенная сидела в темноте, прислушиваясь к дыханию Алисы в соседней комнате. Моя жизнь рухнула. Предательство было столь полным, что даже дышать было больно. Я прокручивала в голове все детали: парфюм, пароли, ночной бред, папку в кафе, эту Веронику… Он готовил это долго. Холодно и расчетливо. Оформлял какие-то активы. Готовил почву для ухода.
Через три дня пришел конверт. Без обратного адреса. Внутри — распечатанные фотографии. Максим и Вероника. Они заходили в гостиницу. Выходили из ресторана. И последнее фото — они в автомобиле, и он… он прикасался к ее щеке. Снимок был нечеткий, но жестокий в своей очевидности.
Я разрыдалась. Это было окончательное доказательство. Фотографии и его молчание. Он даже не звонил. Ни разу. Предатель.
Я позвонила лучшему другу Максима, Андрею. Сквозь рыдания выложила все.
«Лиза, успокойся, — голос Андрея звучал странно, натянуто. — Я… Я не знаю деталей. Но Максим не простой человек. У него могли быть причины».
«Какие причины могут быть у предательства?» — крикнула я.
Андрей тяжело вздохнул. «Дай мне день. Я что-нибудь выясню».
На следующий день он не перезвонил. Зато пришла Вероника.
Глава 4. Лицо предателя
Она стояла на пороге моей квартиры, та самая, с фотографий. Без косметики, лицо уставшее.
«Меня зовут Вероника. Можно войти? Мне нужно вам что-то показать».
Я хотела захлопнуть дверь, но что-то в ее взгляде меня остановило. Не было в нем победительницы. Была усталость и… сострадание?
Я молча пропустила ее.
«Лиза, вы все неправильно поняли, — начала она, не садясь. — Я не любовница Максима. Я частный детектив. Ваш муж нанял меня полгода назад».
У меня перехватило дыхание.
«Нанял? Зачем?»
«Чтобы расследовать серьезное коррупционное дело в его фирме, — Вероника говорила быстро, четко. — Его начальник, Аркадий Петрович, втягивал его в схемы по отмыванию денег через фиктивные проекты. Максим отказался участвовать. Тогда ему начали угрожать. Сначала карьерой. Потом… вами и Алисой».
Мир перевернулся.
«Почему… почему он мне ничего не сказал?»
«Он боялся. Боялся, что вы не сможете притворяться. Что ваше поведение, ваши глаза выдадут его страх. Эти люди серьезные, Лиза. Он решил взять всю опасность на себя. Отвести удар. Он начал тайно собирать доказательства, чтобы передать их в правоохранительные органы. Моя задача была — помогать ему и следить, чтобы за вами и дочерью не установили слежку. А еще — создать ему убедительное «алиби» в виде слухов о романе. Чтобы у Аркадия Петровича и его людей сложилось впечатление, что Максим просто увлечен другой женщиной и занят своими делами, а не копается в их».
Я вспомнила все: его отстраненность, пароли, разговоры о «репутационных рисках». Он защищал нас.
«А фотографии?..»
«Постановочные. Для убедительности. Ваш друг Андрей… он не друг. Он «ухо» Аркадия Петровича в ближнем круге Максима. Это он слил ему информацию, что вы что-то подозреваете. Максиму пришлось действовать быстрее и радикальнее. Он инсценировал наш отъезд, чтобы выйти на финальную встречу с коррупционерами под предлогом «сдачи проекта». Сейчас он с собранными материалами в прокуратуре. Это очень опасно. Он просил меня приехать к вам, когда все будет кончено. Но я увидела, как вы страдаете… И эти анонимные фото… Это работа Андрея. Он хотел добить вас, внести раздор окончательно, чтобы Максим, в стрессе, совершил ошибку».
Я села, чувствуя, как меня трясет. Не от горя. От стыда. От ужаса. Я не поверила ему. Я выгнала его в самый опасный момент. Я слушала его врага.
«Где он сейчас?» — прошептала я.
«Должен быть уже здесь. Он…»
Зазвенел дверной звонок. Я бросилась открывать.
На пороге стоял он. Похудевший, с синяками под глазами, но живой. За его спиной виднелись двое мужчин в строгой форме.
«Лиза… — его голос сорвался. — Все кончено. Они арестованы. Андрей тоже. Теперь можно все объяснить».
Я не дала ему говорить. Я вцепилась в него, чувствуя запах его кожи, тот самый, родной, без чужого парфюма. И плакала. Плакала от стыда за свое неверие, от страха за него, от дикой, всепоглощающей радости, что он здесь. Что он — не предатель. Что он — герой, который один шел в темноте, чтобы нам с Алисой было светло.
«Я предала тебя своим недоверием», — выдохнула я ему в грудь.
Он обнял меня так крепко, как будто хотел навсегда влить в меня свою любовь и прощение.
«Нет, — прошептал он. — Ты просто любила. А когда любишь, самое страшное — это потерять. Я сам все организовал так, чтобы ты поверила в худшее. Это была моя цена за нашу безопасность. Прости меня».
Мы стояли в прихожей, и за его спиной уходили в прошлое тени подозрений. Предателем оказался не он. Предателем оказался страх — его, который заставил молчать, и мой, который заставил усомниться. Но сейчас, в этой безумно крепкой, дрожащей от эмоций объятий, мы собирали наше разбитое зеркало обратно. И в каждом осколке теперь отражалась не ложь, а наша общая, выстраданная и такая хрупкая правда.