Кто мы и почему нам доверяют
Ирина: - Мы недавно поняли, что ни разу не рассказывали о том, что же мы за организация, почему у нас получается хорошо исправлять алалию, почему родители идут именно к нам и почему вас мы тоже зовём к нам. То есть фактически реклама. Ну да, саморекламой заниматься тяжело, но мы попробуем. Начнём с опыта. Я алалиями занимаюсь уже больше 20 лет. Узкая специализация с давних пор у нас в организации — сугубо алалия. Поэтому у нас огромный опыт, отработанная методика. Сейчас мы попробуем дружно по очереди рассказать, что такое методика и что у нас получается.
Мария: - Спасибо, Ирина Петровна. Такое прям яркое вступление было, что теперь не знаю, что дальше говорить. Но начнём, наверное, с того, что поблагодарим того, кто, в принципе, создал языковую концепцию, а именно Валерия Анатольевича Ковшикова. Потому что вся наша методика основана именно на его работе. Ну и заодно, пользуясь случаем, наверное, скажем Марине Петровне тоже спасибо за то, что столько лет работала, разбиралась, докапывалась, искала и, скажем так, старалась как могла, поделилась своими наработками и результатами со всей нашей командой. И теперь благодаря этому мы можем...
Ирина: - Помогать намного большему количеству детей, потому что в одиночку с этим справиться невозможно.
Мария: - Действительно, потому что, наверное, каждый из наших специалистов в команде когда-то сидел, разбирался и пытался понять, как же всё-таки приводить детей в норму. Поэтому, скажем так, один из плюсов нашей команды — это многолетний опыт работы с такими детьми и сами результаты. Если мы возьмём даже просто статистические данные, то, например, нет статистики по детям с сенсорной алалией, то есть нет статистики выхода в норму таких детей.
Ирина: - Документированных точно нет.
Мария: - Если мы откроем, например, результаты по моторной алалии, то, как гласят наши учебники, дети чаще всего приходят в школу неговорящие или плохо говорящие, с интеллектуальным снижением. А по сенсорной алалии там вообще, скажем так, не написано ничего конкретного.
Ирина: - А я скажу почему. Потому что раньше они все дружно отправлялись в школы для умственно отсталых. Всегда. А сейчас им всем дружно ставят аутистический спектр, и они тоже, в общем-то, мимо школы пролетают. Поэтому по ним статистики просто нет. Они даже не числятся сенсориками. Никто ими не занимается как сенсориками. Фактически мы чуть ли не единственные, кто доводит детишек с сенсорной и сенсомоторной алалией до нормы.
Мария: - Что, наверное, хочется сказать, чтобы не быть голословными: у нас на канале есть целый плейлист с результатами динамики и выпусков наших детей.
Ирина: - Подписывайтесь, потому что видео продолжают и будут выходить, ведь новые выпуски и новые результаты мы продолжаем выкладывать, хвастаясь успехами наших детей.
Мария: - Я очень рада, что всё-таки мы когда-то дошли до этих видеозаписей, потому что достаточно долгое время мы были против каких-либо записей и документации.
Ирина: - Да и не только мы, и родители были против, пока интернет был такой… неведомой зверушкой, и все боялись выкладывать свои видео. Сейчас даже дети просят: «Снимите меня на видео, покажите мне моё видео». И родители к этому спокойно относятся. Наконец-то мы можем записывать видео всех наших уроков и показывать начало и конец. И это, честно, даже нас, логопедов, приводит в состояние восторга и трепета — вот ничего не было, и вот оно получилось, и прямо лапочка.
Мария: - Причём, на самом деле, ведь каждый из нас знает своих детей, но каждый раз пересмотришь это видео — и плачешь. И плачут все те, кто это видео создаёт. Мы сами плачем, родители плачут. Хотя, мне кажется, все эти кадры мы столько раз видели, но каждый раз понимаешь, что это чудо, и оно происходит — по-другому не скажешь. Так, давай по поводу чуда. Потому что хочется сразу сказать, что наша методика работает не потому, что мы какие-то волшебницы. Это просто, я бы, наверное, сказала, последовательность, доказанная многолетней практикой.
Ирина: - И многочисленными результатами.
Мария: - Да, потому что по статистике у детей с моторной алалией, если брать другие практики и методики, то практически один ребёнок из тысячи выходит в полноценную норму. По сенсорикам, в принципе, нет результатов. А у нас — есть. Ну, раз уж это реклама, как сказала Ирина Петровна.
Ирина: - Да, реклама. Ну что, надо рассказывать о своих успехах. Чего мы всё помалкиваем?
Екатерина: - Да, тем более что в последнее время очень много таких специалистов, которые на самом деле обещают чудеса нашим родителям.
Ирина: - Ого, я бы сказала — «типа специалистов».
Екатерина: - «Около-логопедические» специалисты. Люди, которые обещают чудеса нашим родителям, когда, например, под воздействием электрического тока ребёнок вдруг начнёт говорить.
Ирина: - Или таблетки, или гомеопатия — чего только мы ни насмотрелись за время работы.
Екатерина: - Да, причём выставляют это именно так, что это якобы методика работы с ребёнком, которой нет нигде, и что она на 100% сработает. При этом нашим родителям всё это подаётся так, будто методика уникальная, чудо из чудес, которого больше нигде нет, и что только она поможет.
Ирина: - Сейчас модно придумывать всякие крутые словечки — интегративное, уникальнейшее, единственное во вселенной. Чем громче сказано, тем больше народу туда побежит.
Мария: - Хотя, на самом деле, я бы сказала, что очень многие специалисты, в принципе, за всю свою практику не видели столько детей.
Ирина: - В таком количестве точно не видели.
Екатерина: - Или очень часто не могут дифференцировать одно от другого.
Ирина: - И диагностировать не могут, и определить — норма это или не норма. Именно поэтому многие пишут «запуск речи». Запуск речи — это 2% всей работы. Запуск речи — это когда ребёнку полтора годика, и до 25 лет он будет осваивать родной язык. Вот все остальные 98% как раз и нужно сформировать. Что-то вот тут ещё хорошее какое-то...
Мария: - Это, наверное, не 2%, а меньше.
Ирина: - Запуск речи?
Мария: - Ну да, если до 25 лет считать.
Ирина: - Ну, знаешь, начать говорить для ребёнка от нуля до полутора лет — первые фразы, начало — это два процента, в принципе, есть. Там тоже большой скачок. Там день за год у ребёнка уходит.
Мария: - Ладно, соглашусь. Вот такими вот методами мы и работаем. Каждый раз обсуждаем, как сделать лучше и лучше, больше и больше в нашей работе.
Ирина: - И когда мы собираемся — очередной толчок нашей мысли.
Мария: - Да, мозговой штурм.
Ирина: - Когда меня спрашивали, давненько ещё спрашивали: «Ой, а по какой методике вы работаете? А что у вас такого уникального?» — первое время меня это приводило в состояние ступора. Типа: а чем ещё может работать логопед? Руками, языком. После этого я стала всем объяснять, что методика классическая, традиционная. Обычная педагогика. Обычная коррекционная педагогика. Все те же самые принципы, которые используют с обычными детьми. Никакого насилия, никакой фантастики, паранормальщины. Никаких волшебных таблеток мы не используем. Мы используем опыт наших предшественников со времён Гиппократа, чтобы, опять же, не навредить.
Наша методика и принципы работы
Мария: - Безусловно, у нас есть принципы коррекционной работы, которыми мы руководствуемся. И, наверное, мой самый любимый принцип коррекционной работы — это онтогенетический принцип. Почему? Ребёнок, независимо от возраста, всё равно проходит тот самый естественный путь, который он должен был пройти, если бы всё, скажем так, было хорошо. И наша коррекционная работа начинается как раз с того момента, когда этот процесс у ребёнка остановился. То есть получается, что несмотря на то, что что-то пошло не так в жизни, ребёнок всё равно пройдёт тот путь, который должен был пройти, и, безусловно, это приведёт его в норму. То есть не будет никаких пробелов — он пройдёт всё то, что должен был пройти, но, безусловно, это будет несколько форсировано.
Ирина: - Да, нашу методику стоило бы назвать «форсированное развитие речи». А мой любимый принцип — это использование сохранных анализаторов. То есть если у ребёнка не срабатывает какой-то один из механизмов, нужно задействовать что-то другое. Не понимает через слух — покажем жестом. Не понимает жестами — будем трогать ручками. Это старинный принцип коррекционной педагогики. Ещё не по алалии даже. Точно так же работают с детьми с нарушениями зрения, с детьми с нарушениями слуха. И это даёт очень хорошие результаты.
Екатерина: - Также мы используем эвристический принцип. Это когда мы заставляем мозг ребёнка работать так, чтобы он самостоятельно искал ответ на вопрос. Только в этом случае головной мозг запоминает информацию лучше, если он дошёл до этого сам, самостоятельно.
Мария: - Какие замечательные принципы.
Ирина: - Да.
Мария: - И ещё один из принципов — это принцип эмоциональности. На самом деле, это всегда так интересно наблюдать, как вся наша команда в один момент, когда видит ребёнка, превращается из таких заумных тётенек в таких… Вот тот самый принцип эмоциональности. Дети на эмоциях гораздо лучше усваивают материал, и эмоции помогают восприятию речи.
Екатерина: - Ещё нужно сказать, что мы обязательно работаем по планам ОНР. Это тоже один из принципов нашей работы. Здесь всегда хорошо видно, с какой точки ребёнок входит в коррекционную работу. Очень хорошо видно с помощью плана — и специалисту, и родителю — сколько уже сделано и сколько ещё осталось. А самое главное, что все эти планы адаптированы под детей с сенсорной, моторной и сенсомоторной алалией, и также они составлены так, что у ребёнка развиваются, помимо речи, и все остальные высшие психические функции: интеллект, мышление. В конце концов мы добиваемся полной возрастной, психологической, социальной и речевой нормы.
Ирина: - Вот именно. ОНР — общее недоразвитие речи. Уровни — это те уровни, которые позволяют проверять речевое развитие. Если не опираться на эти уровни ОНР, то иногда получается такая ситуация, что у ребёнка всё развито: общая моторика, мелкая моторика. А в речевом развитии существуют определённые пробелы. Поэтому всем родителям мы всегда рекомендуем обязательно посмотреть уровни ОНР и следить за коррекционной работой по плану, потому что планы у нас построены с учётом уровней общего недоразвития речи.
Мария: - На самом деле, это ведь большой плюс — когда есть методика, когда есть план, и чётко понятно, куда ты ведёшь ребёнка, куда ты ведёшь всю семью. И специалисту от этого спокойнее работать, и родителям, безусловно, тоже, когда всё прозрачно и понятно.
Ирина: - У нас многие мамы так и просят: «Дайте мне план, что делать». План — вот. А дальше начинаются вопросы: «А научите, как делать». Вот этим мы и занимаемся.
Мария: - Наверное, стоит добавить, потому что Екатерина уже сказала как раз-таки и о принципе комплексного подхода. Но в нашей работе комплексный подход — это не куча специалистов, которых нужно выстроить вокруг ребёнка, чтобы он по очереди к ним ходил, а системная работа между специалистом, родителями и всей семьёй. И об этом мы тоже рассказываем на занятиях — как всё-таки сделать так, чтобы это работало, и действительно у ребёнка развивалась не только речь, но и высшие психические функции, а также интеллектуальное развитие было в норме.
Ирина: - Комплексный подход, который сейчас навязывается нашим родителям, — это когда нужно нагнать толпу специалистов. Но если с моторным алаликом я ещё на это посмотрю сквозь пальцы, то у ребёнка с сенсорной алалией — чем больше вокруг него людей, тем хуже будут результаты.
Мария: - Я полностью согласна с Ириной Петровной, потому что мы рассказываем родителям на занятиях о том, что делать с ребёнком. И получается, что мы из мамы делаем специалиста для её ребёнка. И мама самостоятельно занимается с ребёнком по 4–8 часов в день, что как раз-таки заменяет всё остальное и приводит к полноценным, хорошим результатам. Почему? Потому что мама делает всё это с точки зрения нашей методики и того, что мы рассказываем.
Ирина: - Из-за своей личной заинтересованности, о чём мы всегда говорим. Почему наши мамы умудряются, исходя из минимальной полезной информации, которая им попадается, вытаскивать ребёнка до уровня ОНР-2, а логопеды — не всегда? Потому что мамы — самые заинтересованные люди. У них есть жгучее желание, у нас есть знания. Объединяем наши усилия.
Мария: - И таким образом у ребёнка появляется возможность проживать своё детство не в кабинетах различных центров, специалистов и тому подобного, а проводить это время с мамой. Ещё я бы хотела сказать, что, раз мы уже заговорили про экономию времени, то у нас на канале есть плейлисты с упражнениями для самостоятельной работы, которые мы в своё время начали записывать для наших родителей совершенно бесплатно — просто для того, чтобы не тратить это время на занятиях. Чтобы на занятиях, скажем так, мы могли рассказывать другие лекции, а то, что можно донести сразу до всех родителей и не повторяться, мы выносим в эти плейлисты, тем самым экономя время.
Ирина: - С этого у нас всё и началось — все наши записи.
Мария: - Появился плейлист упражнений для самостоятельной работы. Там рассказывается, что нужно делать с ребёнком. Это большой процент от всей коррекционной работы. Есть плейлист упражнений для детей с моторной алалией, есть отдельный плейлист для детей с сенсорной алалией.
Екатерина: - Также у нас есть ещё плейлисты — это видеолекции для наших родителей, записанные по сенсорной алалии, по моторной алалии и по сенсомоторной алалии. Смотрите, изучайте. Мы также призываем специалистов смотреть, потому что когда ты понимаешь суть проблемы, тогда легче разобраться с нарушением, понять, в чём дело, и работать именно с механизмом самого нарушения.
Ирина: - Устраняя причину, а не симптомы.
Мария: - Хорошо, мы работаем.
Ирина: - Рассказываем другим — сами себе нравимся.
Екатерина: - Также стоит рассказать про режим наших занятий. Мы занимаемся два раза в неделю по часу. И родители на первых этапах нашей коррекционной работы занимаются много — от 4 до 8 часов в день. Почему именно так? Почему именно столько? Это научно обоснованный подход: только в таком случае ребёнок способен удержать в памяти всё то, что мы изучаем. Можно, конечно, заниматься и три раза в неделю, но эффективность будет увеличена незначительно — примерно в полтора раза.
Ирина: - Иногда мы устраиваем интенсив. В некоторых случаях, когда идёт хороший результат, усиливаемся, ускоряемся, но не на постоянной основе.
Мария: - И не чаще, чем три раза в неделю, чтобы не перегрузить ребёнка.
Ирина: - Да, потому что иногда приходится притормаживать родителей, чтобы ребёнок не ушёл в речевой поведенческий негативизм. Мы следим за этим. Именно поэтому нужно встречаться не меньше двух раз в неделю — чтобы контролировать и нагрузку ребёнка.
Комплексный подход. Роль родителей в коррекционном процессе.
Ирина: - Про комплексный подход. Вот тот самый комплекс, ещё раз, создают логопед и родитель. Поэтому родителей мы обучаем, что делать дома. Мы всегда говорим — 4–8 часов. Многие мамы, когда приходят впервые, в ужасе говорят: «У меня нет возможности держать его за столом 4 часа, уж тем более 8!». Не-не, мы так не делаем. 4–8 часов — это время, которое родители проводят со своим ребёнком, наблюдая за развитием речи, направляя его, создавая ситуации для речевого развития. Наша задача, как логопедов, — помочь, подсказать, придумать всевозможные варианты. Потому что родители — нормальные люди, они давно забыли, чем можно заниматься в детстве. А мы, как педагоги, немножечко подзастряли в детстве: помним, как учиться прыгать на скакалке, как катать и кидать мячик, в каком возрасте это нужно делать. Всё это мы рассказываем родителям, чтобы можно было ускорить результативность нашей работы примерно раза в три. То есть, если родитель дома будет заниматься с ребёнком только за столом, столько, сколько тот высидит, и заниматься исключительно по картиночкам — даже по нашим картиночкам, — то это будет в три раза дольше. То есть пришли в два годика — к семи годам закончите. Пришли в семь — ну, до конца школы, скорее всего. Почему мы стараемся работать как можно быстрее? Почему нагружаем головы родителей всеми этими заданиями? Потому что, кроме Машиной любимой темы — чтобы у ребёнка было детство, — есть ещё один аспект: дети устают от столь долгосрочных занятий. К третьему ОНР дети уже прямо говорят: «Я не могу». Поэтому мы стараемся выжимать все соки как можно быстрее. Тем не менее, пока у нас не получается делать быстрее, чем за год–полтора. В особо сложных случаях — может быть даже три года. Но это мы говорим о сенсомоторной алалии или о каких-то сочетанных диагнозах.
Мария: - Как ты это так назвала?
Ирина: - Грустно.
Наши материалы и онлайн-работа
Мария: - Особенно «картиночки» мне не понравились, потому что как можно было обесценить наши пособия, о которых мы так давно мечтали. Они такие красивые, наконец! Да, сейчас они создаются буквально каждый день. Целая команда специалистов работает над ними и старается. Все эти пособия мы создаём сами. Они полностью отражают нашу методику, основаны на языковой концепции. Это прекрасно — когда ты работаешь по своему материалу. Нет тех ошибок, которые нам приходилось где-то скрывать или заменять, когда мы пользовались чужими материалами.
Ирина: - Да, потому что они создавались просто под другую тему. И нам приходилось постоянно выкручиваться: это покажем, тут пропустим, здесь спросим по-другому.
Мария: - И ещё я хотела бы сказать, что, так как у нас большой опыт и мы хорошо знаем наших детей, все пособия создаются в разных стилях — для того, чтобы каждому ребёнку было интересно и приятно. И чтобы они понимали разные стили и были готовы потом к большому миру.
Ирина: - Ой, снова реклама, снова реклама! Эти пособия выкладываются ВКонтакте.
Мария: - В Телеграме.
Ирина: - В Телеграме подписывайтесь, берите, пользуйтесь.
Мария: - Совершенно бесплатно.
Ирина: - Картинки классные. И даже анимашки есть.
Мария: - Потому что чем больше родителей, детей, специалистов пользуются нашими пособиями, тем больше мы этому радуемся. Ничего не прячем.
Ирина: - Не жадничаем.
Екатерина: - Мы помогаем родителям и детям по всему миру. Удобный онлайн-формат позволяет это сделать. И где мы только не занимались с нашими детками — каких только локаций у нас не было!
Ирина: - Мы перестали вести карту, где, как военачальники, ставили флажочки — из каких стран у нас были детки, потому что там уже всё заполнено. Жалко карту… Надо, может, восстановить. Так у нас и наши девочки, наши логопеды, тоже много где.
Мария: - Почему девочки? У нас ещё есть мальчики.
Ирина: - У нас есть ещё и мальчики. Пардон, забыла совсем.
Екатерина: - В Европе, в России, в Украине у нас есть специалисты.
Мария: - И, конечно, онлайн-формат позволяет не прерывать коррекционную работу, даже если по каким-то причинам нужно переехать, поехать в командировку родителям или просто в отпуск. У нас занятия проходили и в аэропорту, и в палатке в лесу, и на яхте — где мы только не занимались с нашими детками! Это позволяет не прерывать коррекционный процесс, а это очень важно. На самом деле были ситуации, когда родители занимались, находясь в больнице с детьми. Нашим мамам действительно можно памятник поставить за всё то, что они делают. Но коррекционный процесс не прерывается, и ребёнок занимается непрерывно, что, безусловно, ускоряет сам процесс коррекционной работы.
Поддержка семьи и индивидуальный подход
Ирина: - У нас всё нацелено на результат — как можно более скорейший результат. Ещё одну часть нашей работы составляет забота о мамах… ну, или папах.
Мария: - Или бабушках, или нянях.
Ирина: - О, да. Тот взрослый, который проводит много времени с ребёнком с алалией — мы понимаем и знаем, насколько это тяжёлый труд для самих родителей. И знаем, что подчас нашим родителям даже пожаловаться некому. Маминым подружкам это часто непонятно, специалисты в больницах смотрят настороженно: «Ой-ой-ой, это аутизм…» Пожаловаться некому — для этого есть мы. Поскольку у нас огромный опыт и большое количество детей, выпущенных в норму, мы знаем, как тяжело маме, в какой момент её нужно поддержать, когда бывают всплески радости и эйфории, а когда повышается тревожность. Поэтому в любой момент можно списаться с нашим специалистом и обсудить все свои переживания и тревоги. Мы всегда поддержим. Без спокойной и счастливой мамы даже логопеду работать очень тяжело. Если другие логопеды относятся к коррекционной работе по принципу «я работаю с ребёнком — и всё», то мамы довольно часто доходят до препаратов. Мы стараемся до этого не доводить. Лучше мы как психотерапевты посидим, поплачем, чайку попьём, обсудим, утешим, объясним: «Всё по плану, всё хорошо», — или: «Ой-ой, тут нужно поднажать». Тесный контакт с родителем — один из залогов успеха коррекционной работы.
Мария: - Да, я бы сказала, что порой не только с мамой, но и со всей семьёй.
Ирина: - Да, иногда приходится привлекать ещё кого-нибудь, чтобы семья поддержала маму — чтобы взяли на себя часть коррекционной или домашней работы. Такое тоже бывает.
Мария: - На самом деле это прекрасно. Мы вместе с вами, вместе с вашей семьёй проходим весь этот путь. Поэтому, наверное, потом вместе и плачем.
Ирина: - Когда расстаёмся… Как же мы без занятий? Как же я без Васеньки? Ещё один момент, о котором я довольно часто говорю родителям: нужно взаимно понравиться. Потому что это отношение надолго. Коррекционная работа — это не две недели. Мы не ждём чудес — мы готовимся к тяжёлому марафонскому забегу. Поэтому, скажем так, некоторые семьи быстрее распадаются, чем у нас заканчиваются отношения логопеда и клиента. Поскольку у нас целая команда специалистов, мы стараемся подбирать их даже по характеру — кому из мам какой специалист лучше подойдёт. Поэтому доверьтесь мнению логопеда, который вас обследует. Если он скажет: «Вам нужно идти к…» — ну, имён пока не называем, — это значит, что мы посмотрели, кому будет комфортнее. А вот этому мальчику, например, нужно заниматься только с мужчиной-логопедом. У нас и такие есть. Это тоже один из плюсов нашей организации — у нас есть выбор. Скажем так, бегать от логопеда к логопеду — не лучшее решение, но изначально подобрать специалиста, исходя из личностных особенностей, — это очень хорошая практика.
Мария: - Раскрыла все наши секреты.
Екатерина: - Нас немного, но мы в тельняшках.
Ирина: - Более того, мы можем обмениваться информацией между собой, тем самым улучшая качество работы. Это не так, что каждый сам по себе в углу сидит и что-то придумывает. Мы созваниваемся, общаемся, подсказываем друг другу. Методика совершенствуется. И я считаю, что одно из наших достоинств — как раз в том, что нас несколько.
Мария: - Можно я сюда ещё добавлю? Я всё к твоим словам цепляюсь, прости. Ты сказала, что порой мы занимаемся дольше, чем существуют некоторые семьи. А я хочу похвастаться, что у нас есть семьи, которые, наоборот, воссоединились во время коррекционной работы. И мы просто с умилением на это смотрим. Да мы праздновали!
Ирина: - Это восхитительно.
Мария: - Потому что, на самом деле, родители у нас замечательные.
Ирина: - Очень хорошие, очень заботливые, счастливые судьбой своего ребёнка родители. Лучшая мама на свете. И папа.
Мария: - Да. Ну что, я думаю, пора нам уже заканчивать, потому что мы можем говорить бесконечно.
Ирина: - Да, что-то мы увлеклись рассказами о себе. А думали — не сможем себя похвалить? Смогли.
Мария: - Всё, переходим к заключению.
Вместе к результату
Екатерина: - Итак. Наша цель — привести ребёнка к полной речевой и психологической норме в максимально короткие сроки. Мы не только профессионалы, но и искренне, по-настоящему заботимся о здоровье ребёнка. Мы всегда рады поддержать наших родителей. И нужно сказать, что в нашей команде собрались такие специалисты, у которых личные качества полностью соответствуют нашей непростой работе с алалией.
Ирина: - Поскольку мы уже очень давно работаем именно с этой категорией нарушений, у нас накопилось большое количество успешных кейсов. Наши дети не просто пошли в школу и учатся на «четвёрки» и «пятёрки». Наши выпускники поступают в институты, в университеты и, как ни странно, довольно часто — на «говорящие» профессии. Юристы, журналисты… имён раскрывать не будем, но они есть. И это — результаты нашей работы.
Мария: - Ну и, конечно, хочется поблагодарить всех родителей, которые вместе с нами проходят этот путь. Спасибо за доверие, за терпение. Мы будем рады пройти его вместе с вами, чтобы достичь той самой нормы для вашего ребёнка.