Когда история становится «Игрой престолов»
Чем глубже я погружаюсь в изучение истории России, тем чаще сталкиваюсь с тревожным диссонансом: образы великих правителей, выстроенные в школьных учебниках и популярной культуре, всё чаще напоминают персонажей эпического фэнтези — вроде тех, что мы видим в «Песни Льда и Пламени».
Там, где должна быть аналитика, рождается миф. Где нужен критический взгляд — включается эмоциональный нарратив. И это не просто упрощение ради доступности. Это сознательное конструирование образа, часто — в угоду политической или идеологической повестке.
Особенно ярко это проявляется в случае с Петром I. Его фигура превратилась в почти мифологического титана: плотник, корабел, полководец, реформатор, европеец среди азиатов, спаситель нации от собственной отсталости. Но чем больше читаешь первоисточников, медицинских свидетельств и работ серьёзных историков — тем больше возникает вопрос: а мог ли этот человек физически совершить всё то, что ему приписывают?
Сегодня я хочу разобрать не столько политику Петра I (об этом написаны тома), сколько реальную физическую и биологическую возможность существования «петровского мифа» — и показать, как и зачем этот миф был создан.
Кто создал миф о «великом реформаторе»
Прежде всего, важно понимать: современный канонический образ Петра I сложился не при нём самом, а значительно позже — и во многом благодаря Екатерине II. Да, при Петре начались масштабные преобразования: создание регулярной армии, флота, Академии наук, новой столицы.
Но широкое прославление его личности как «отца нации» и открывателя «окна в Европу» началось именно в эпоху Просвещения, когда Екатерина II, стремясь легитимизировать собственную власть (она пришла к трону в результате дворцового переворота), активно использовала фигуру первого императора как идеологический якорь.
Она лично писала исторические заметки, поддерживала историков вроде Василия Татищева и Герарда Миллера, а в 1781 году учредила Медаль «В память Петра Великого» — первый в России памятный знак, посвящённый конкретному монарху.
Именно при Екатерине II впервые появилось устойчивое прозвище «Пётр Великий» — до этого его называли просто «императором Петром Алексеевичем» или «царём-плотником». Таким образом, миф о Петре как о всестороннем гении и физическом богатыре — продукт просветительской риторики конца XVIII века, а не современного ему восприятия.
Санкт-Петербург: город Петра или Екатерины
Одна из самых устойчивых легенд — что Пётр I «построил Санкт-Петербург из ничего». На самом деле:
- Основание города датируется 27 мая 1703 года — это факт.
- Однако масштабное градостроительство началось лишь в 1710-х, и даже к моменту смерти Петра в 1725 году город оставался полузаброшенной стройкой.
- По данным переписи 1725 года, в Петербурге проживало около 40 000 человек — при этом Москва насчитывала более 130 000.
- После смерти Петра столица фактически переехала обратно в Москву при Петре II (внук Петра I), правившем с 1727 по 1730 год.
- Лишь при Елизавете Петровне (1741–1762) и особенно при Екатерине II (1762–1796) Санкт-Петербург стал настоящей имперской столицей: были построены Зимний дворец, Адмиралтейство в современном виде, Академия художеств, Смольный институт, Невский проспект обрёл свой нынешний облик.
Таким образом, физически город «отстроился» именно при Екатерине II, а не при Петре. Он заложил идею — но реализация пришлась на следующие поколения.
Военные победы: чьи они на самом деле
Пётр I действительно одержал важнейшую победу в Северной войне (1700–1721), завершившуюся Ништадтским миром и выходом России к Балтике. Но:
- Ключевая битва — Полтавская (1709) — была выиграна благодаря генералам, прежде всего Борису Шереметеву и Александру Меншикову.
- Сам Пётр в бою не командовал напрямую, а находился в резерве — это подтверждается донесениями того времени.
- В последующие годы он редко участвовал в военных кампаниях лично: в 1710-х и 1720-х годах его чаще видели в мастерских, на верфях или в болезненном состоянии.
Сравним с Екатериной II:
- При ней Россия присоединила Крым (1783), провела три раздела Польши, одержала победы над Османской империей.
- Армия выросла с 162 000 до 312 000 человек.
- Флот стал доминировать в Чёрном море.
И хотя Екатерина действительно опиралась на талантливых фаворитов — Григория Потёмкина, Александра Суворова, Фёдора Ушакова — именно её эпоха стала пиком территориального и военного могущества Российской империи.
Физиология Петра I: мог ли он быть «богатырём»
Здесь мы подходим к самому важному — реальному состоянию здоровья Петра Алексеевича. Современные историки и медики, изучавшие его медицинские записи (в том числе дневники лейб-медика Лаврента Блюментроста), приходят к единому выводу: Пётр I был хронически болен большую часть жизни.
Ключевые факты:
- Рост — 203–204 см. Для начала XVIII века это было исключительно много: средний рост русского мужчины тогда — около 160–165 см.
- Обувь — 38-й размер по современной шкале (около 24 см в длину). Это действительно маленькие ступни для такого роста, что вызывало нарушение опорной функции ног и хронические боли.
- Телосложение — астеническое (худощавое, слабое). Историк Николай Павленко в своей монографии «Пётр Первый» (1990) подчёркивает: «Телосложение царя не соответствовало представлениям о физической силе. Он был худощав, с узкими плечами и слабой мускулатурой».
- Голова — несоразмерно маленькая. Художник Валентин Серов, изучавший подлинные портреты и череп Петра (хранящийся в Кунсткамере), отмечал: «Голова едва ли соответствовала гигантскому росту — она была почти женской величины».
- Хронические болезни: с 1708 года — регулярные приступы лихорадки; с 1720-х — почечные колики, мочекаменная болезнь, гипертония. В последние годы он постоянно принимал лекарства на основе опия и ртути.
- Подвижность: с 1720 года Пётр постоянно пользовался тростью. В письмах того времени он жалуется на «недужность» и «слабость в ногах».
Всё это делает крайне сомнительной популярную легенду о том, что в ноябре 1724 года (за два месяца до смерти) Пётр якобы бросился в ледяную воду у Лахты, чтобы спасти моряков с севшего на мель бота, и именно от этой простуды заболел и умер.
Историк Евгений Анисимов в книге «Эпоха Петра I» (1989) пишет: «Эта история, впервые появившаяся в мемуарах французского дипломата Ж.-Р. Гаспара де Кастельмора (графа де Кастри), не подтверждается ни одним русским источником того времени.
Скорее всего, это литературный вымысел, призванный усилить образ „царя-спасителя“». Учитывая состояние здоровья Петра в 1724 году — почти постоянные боли, слабость, невозможность ходить без трости — физически он не мог прыгать в ледяную воду и вытаскивать людей.
Почему миф был нужен
Миф о Петре I выполнил важную функцию: он обосновал радикальный разрыв с прошлым. Россия XVII века воспринималась как «отсталая», «азиатская», «погружённая в суеверия». Чтобы оправдать насильственную европеизацию — бритьё бород, введение нового календаря, секуляризацию быта — нужен был герой-бунтарь, который «против воли народа вёл его в светлое будущее».
Екатерина II, будучи иностранкой по происхождению (урождённая принцесса София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская), особенно остро нуждалась в таком символе. Через Петра она присоединяла себя к национальной легитимности, одновременно демонстрируя свою «просвещённость».
Так родился образ «Просвещённого деспота», который «жёстко, но справедливо» ломал старое ради нового. Этот нарратив удобен и сегодня — он позволяет не задумываться о цене реформ: сотнях тысяч умерших на стройках, подавлении бунтов (например, стрелецкого восстания 1698 года), уничтожении традиционной культуры.
За мифом — человек
Я не призываю «развенчать» Петра I. Он остался в истории не случайно. Создание регулярной армии, флота, светского образования, дипломатической службы — всё это имело колоссальное значение. Но мы имеем право знать правду: не о «богатыре-реформаторе», а о хрупком, больном, противоречивом человеке, который, несмотря на физические ограничения, пытался изменить страну — иногда жестоко, иногда гениально, но всегда по-своему.
История не нуждается в фэнтези. Она становится сильнее, когда мы смотрим на неё без прикрас, но с уважением — к сложности эпохи, к трагедиям выбора, к человеческой уязвимости даже самых могущественных правителей.
А вы как считаете, друзья? Нужны ли нам «великие мифы» — или пора вернуться к реальным людям за ними? От вас в поддержку подписка, лайк и репост!
