Глава 1: Трещина в стекле
Саша стояла у окна, глядя на унылый осенний дождь, заливавший улицы. В отражении на стекле ее собственное лицо казалось ей чужим – бледным, с усталыми глазами. Из кухни доносился ровный, привычный гул кофемашины – звук, который когда-то был символом утра, а теперь стал просто фоном их жизни.
«Жизни». Саша с горькой усмешкой повторила про себя это слово. Какая уж тут жизнь? Скорее, существование. День сурка, растянувшийся на три года. Работа, дом, редкие походы в кино, разговоры о счетах и ремонте. И тишина. Такая громкая, оглушающая тишина между двумя людьми, которые когда-то не могли надышаться друг другом.
Максим, ее муж, вошел в гостиную с двумя чашками кофе. Его движения были выверенными, спокойными. Он поставил чашку перед ней на подоконник.
«На, согрейся. Похоже, сегодня никуда не выбраться».
«Спасибо», – тихо сказала Саша, не оборачиваясь.
Он подошел сзади, обнял ее. Его прикосновение было теплым, привычным, но в нем не было ни капли того электричества, что заставляло когда-то трепетать каждую клеточку ее тела. Она не отстранилась, но и не прижалась к нему. Просто замерла.
«Что с тобой, Саш? В последнее время ты какая-то отстраненная».
«Ничего. Просто устала», – она сделала глоток кофе. Горячая жидкость обожгла язык, но не смогла прогнать внутренний холод.
«Может, куда-нибудь сходим? В театр? Ресторан?» – предложил Максим, и в его голосе прозвучала неуверенная, почти дежурная нотка.
«Не сегодня, Макс. Не хочется».
Он вздохнул, и его объятие ослабло. Он отошел, взял свой ноутбук. «Ладно. У меня еще работа есть».
Так они и стояли: он – погруженный в цифры и отчеты, она – в свои мрачные мысли у окна. В этой тишине рождалось самое страшное – чувство одиночества. Острое, гнетущее, всепоглощающее. Она чувствовала себя запертой в стеклянной банке, где воздух медленно, но верно заканчивался.
Именно в этот момент, почти как насмешка судьбы, на ее телефоне, лежавшем на столе, завибрировало уведомление. Саша лениво протянула руку и посмотрела на экран. Сообщение было из «Инстаграма».
Артем: «Привет, авантюристка) Нашла тот самый рецепт кофе с кардамоном? Или все-таки признаешь, что я готовлю его лучше?»
Простая, легкая фраза. Но она, как луч света, пронзила мрак ее дня. Саша невольно улыбнулась. Улыбнулась по-настоящему, впервые за долгое время.
Артем. Они познакомились две недели назад на курсах керамики. Она пошла туда от безысходности, чтобы хоть как-то разнообразить свою жизнь. Он был преподавателем – харизматичным, с веселыми глазами и руками, покрытыми глиной, которые создавали удивительной красоты вещи. Он был полной противоположностью Максиму – спонтанный, немного безумный, с открытой душой и готовой шуткой на все случаи жизни.
Он заметил ее тоску, ее замкнутость, и стал по-доброму подтрунивать над ней, называя «авантюристкой», которая пришла на курсы с таким серьезным лицом, будто собирается штурмовать Эверест. Он учил ее не только лепить из глины, но и смеяться. Смеяться просто так, от души.
Саша взяла телефон и быстро набрала ответ, все еще глядя на дождь за окном.
Саша: «Признаю поражение. Твой кофе – магия. Мой – просто горячая жидкость».
Ответ пришел почти мгновенно.
Артем: «Вот и отлично! Значит, есть повод лично продемонстрировать мастер-класс. Завтра, в семь? Знаешь адрес моей мастерской».
Сердце Саши заколотилось часто-часто. Просто кофе. Ничего такого. Дружеская встреча. Но где-то глубоко внутри шептал предательский голос: «Ты знаешь, что это не просто кофе».
Она обернулась. Максим все так же сидел за ноутбуком, его лицо было освещено холодным синим светом монитора. Он был здесь, в трех метрах от нее, но казался таким далеким, будто находился на другой планете.
«Макс», – тихо позвала она.
«М-м?» – он не отрывал взгляда от экрана.
«Я… я завтра задержусь после работы. Дела с девчонками».
«Хорошо», – он кивнул, все так же не глядя на нее. «Не замерзни».
Этой фразой, этой автоматической заботой, он словно поставил точку. Он даже не спросил, с какими именно «девчонками». Ему было все равно.
Саша сжала телефон в руке так, что костяшки пальцев побелели. Она чувствовала прилив стыда, острой, режущей вины. Но еще сильнее было другое чувство – предвкушение. Ожидание того завтрашнего вечера, того глотка воздуха, которого ей так не хватало.
Она снова посмотрела на свое отражение в окне. И ей показалось, что в ее усталых глазах мелькнула искорка. Искра жизни. Искра предательства, которое только-только начинало прорастать в их доме, тихое, как осенний дождь за окном.
Глава 2: Глоток запретного воздуха
Мастерская Артема пахла глиной, красками и свежемолотым кофе. Запах был густой, творческий, пьянящий. Саша стояла посреди комнаты, заваленной полками с причудливыми вазами, чашами и незаконченными скульптурами, и чувствовала себя не в своей тарелке. Она снова надела свой «офисный» джемпер, чувствуя, как он жмет ее под мышками.
«Ну что, готова к посвящению в тайны восточного кофе?» – Артем вышел из маленькой кухоньки с джезвой в руке. На нем была простая футболка, запачканная краской, и джинсы. Он улыбался своей открытой, обезоруживающей улыбкой.
«Готова», – Саша попыталась ответить с той же легкостью, но голос дрогнул.
Он готовил кофе, шутил, рассказывал забавные истории о своих студентах. Саша слушала, смеялась, и постепенно скованность отпустила ее. Она смотрела на его ловкие, сильные руки, на то, как он концентрировался на процессе, и ловила себя на мысли, что не может отвести взгляд.
«Держи, суди строго», – он протянул ей маленькую фарфоровую чашку.
Кофе был идеальным. Ароматным, с тонкими нотками кардамона, не горьким, а с глубоким, бархатистым вкусом.
«Боже, это восхитительно», – вырвалось у нее, и она закрыла глаза, наслаждаясь моментом.
«Видишь? А ты сомневалась в мастере», – он подмигнул.
Они сидели на старом кожаном диване, пили кофе, и разговор тек легко и непринужденно. Гораздо легче, чем с Максимом за последние годы. Артем спрашивал ее о работе, о мечтах, о том, что она любила в детстве. Максим последний раз спрашивал ее о чем-то подобном, кажется, еще до свадьбы.
«Знаешь, Саш, – сказал Артем, ставя свою чашку на стол. – Ты очень интересный человек. Но в тебе сидит какая-то грусть. Я вижу это, когда ты работаешь с глиной. Ты будто боишься ее испортить, сделать неидеально».
Саша опустила глаза. Его слова попали прямо в цель. «Просто… жизнь стала какой-то предсказуемой. Как будто я иду по длинному коридору с закрытыми дверями. И я уже не верю, что какая-то из них откроется».
«А ты попробуй не идти по коридору. Выломай дверь. Или, на худой конец, протри стекло и загляни внутрь», – он рассмеялся. Его смех был заразительным.
Он взял ее руку. Его прикосновение было неожиданным, но не пугающим. Теплым и твердым. «Руки у тебя хорошие. Чуткие. Из тебя вышел бы отличный керамист. Тебе просто нужно перестать бояться».
Она смотрела на его руку, покрытую ее руку, и чувствовала, как по телу разливается тепло. Это было не то привычное, домашнее тепло от Максима. Это было что-то новое, запретное, опасное. От этого тепла кружилась голова.
«Я… я не знаю, Артем».
«Знаешь, – он сказал тихо, притягивая ее ближе. – Ты просто забыла, каково это – чувствовать».
Он не стал ничего больше говорить. Он просто посмотрел ей в глаза. И в этом взгляде не было вопросов, не было неуверенности. Была только ясность и притяжение.
И Саша… не отстранилась.
Их поцелуй был нежным и в то же время полным страсти, которую она давно в себе похоронила. В этот миг не существовало ни Максима, ни их общей квартиры, ни скучной, размеренной жизни. Существовали только его губы, его руки, вплетающиеся в ее волосы, и дикий, безумный всплеск эмоций, захлестнувший ее с головой.
Она целовала его в ответ, с жадностью утопая в этом чувстве, в этом моменте настоящей, живой жизни. Это был глоток воздуха для утопающей.
Но когда они наконец разомкнули объятия, и эйфория стала понемногу отступать, ее накрыла волна леденящего душу ужаса.
Что она наделала?
Она вскочила с дивана, как ошпаренная. «Мне пора. Мне… мне правленно пора».
Артем смотрел на нее с пониманием и легкой грустью. «Саша, подожди…»
«Нет! Я не могу. Прости».
Она схватила свою сумку и выбежала из мастерской, не оглядываясь. Бежала по темным улицам, и холодный ветер бил ей в лицо, но не мог смыть жгучего стыда. Слезы текли по ее щекам, смешиваясь с дождем.
Она предала Максима. Предала того, с кем давала клятву быть вместе в горе и радости. Она стала той, кого всегда презирала – лгуньей, изменницей.
Дома в квартире горел свет. Максим ждал ее. Увидев ее мокрую, заплаканную физиономию, он вскочил с дивана.
«Саша! Боже, что случилось? Ты вся промокла!»
Она не могла вынести его взгляда, полного искренней тревоги. «Ничего… Просто продрогла. И… и поссорилась с Ленкой». Ложь далась ей удивительно легко, отравляя душу еще сильнее.
«Иди, прими душ, я приготовлю тебе чаю», – он потянулся к ней, чтобы обнять.
«Не трогай меня!» – резко выкрикнула она, отскакивая назад.
Он замер с широко раскрытыми глазами, рука повисла в воздухе.
«Прости… я просто… я устала», – прошептала она и бросилась в ванную, заперев за собой дверь.
Она стояла под ледяными струями душа, пытаясь смыть с себя запах чужого кофе, чужой кожи, чужой страсти. Но чувство вины въелось в нее, как клеймо. Она смотрела на свое отражение в запотевшем зеркале и не узнавала себя. В глазах той женщины, что смотрела на нее, горел одновременно и страх, и странное, пугающее оживление.
Она предала мужа. Но впервые за долгие годы она почувствовала, что действительно живет. И эта мысль была самой ужасной из всех.
Глава 3: Игра в тени
Прошла неделя. Семь дней, которые показались Саше вечностью. Она избегала Артема, игнорируя его сообщения и звонки. Каждое уведомление от него заставляло ее вздрагивать, как от удара током. Она погрузилась в работу, в домашние дела, пытаясь заглушить голос совести и навязчивые воспоминания о том вечере.
Максим чувствовал, что что-то не так. Он стал внимательнее, заботливее. Приносил ей цветы без повода, пытался затеять разговор, предлагал съездить в отпуск. Но его попытки лишь сильнее ранили ее. Каждый его добрый жест был молчаливым укором.
Однажды вечером, когда они молча смотрели телевизор, Максим неожиданно сказал:
«Знаешь, Саш, я записал нас к семейному психологу».
Саша остолбенела. «К кому?»
«К психологу. Я вижу, что тебе тяжело. Что нам тяжело. Мы не разговариваем. Мы живем, как соседи. Может, нам нужна помощь, чтобы снова научиться слышать друг друга».
Она смотрела на него, и внутри все сжималось в тугой, болезненный комок. Он пытался спасти их брак. А она? Она предавала его, пряча в телефоне переписку с другим мужчиной.
«Я… я не знаю, Макс. Я думаю, это бесполезно», – пробормотала она, глядя в пол.
«Пожалуйста, Саша. Давай хотя бы попробуем. Ради нас».
В его голосе звучала такая надежда, такая боль, что у нее сжалось сердце. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
В день приема у психолога Саша одевалась с чувством обреченности. Она знала, что ей придется лгать. Лгать профессионалу, смотреть в глаза мужу и лгать. Мысль была невыносимой.
Когда они выходили из подъезда, ее телефон завибрировал. Это было сообщение от Артема. Длинное.
Артем: «Саша, я понимаю, что напугал тебя. И я понимаю твою вину. Но то, что произошло между нами, – не случайность. Я не могу перестать думать о тебе. Ты зажгла во мне что-то, что давно потухло. Я не прошу тебя ничего решать сейчас. Я просто хочу, чтобы ты знала: я здесь. И то, что ты чувствовала в тот вечер, – это не иллюзия. Это и есть жизнь. Та самая, которой тебе так не хватает».
Она прочитала сообщение, стоя на тротуаре, пока Максим вызывал такси. Слова Артема жгли ее. Они были правдой. Ужасной, неприкрытой правдой. В его присутствии она чувствовала себя живой, желанной, интересной. А что ждало ее в кабинете психолога? Часы мучительной лжи и попыток склеить то, что она сама же и разбила?
Максим обернулся. «Такси через пять минут. Все готово?»
Она посмотрела на него. На его доброе, доверчивое лицо. На человека, который готов был бороться за них, пока она бежала от проблем в объятия другого.
И в этот момент в ней что-то переломилось.
Страх сменился странным, ледяным спокойствием. Она не могла пойти на эту терапию. Не могла притворяться. Она либо должна была положить конец всему этому кошмару и попытаться начать все с чистого листа с Максимом, либо… либо сделать шаг в ту пропасть, что манила ее своим запретным светом.
«Макс, я… я забыла паспорт. Он нужен для регистрации, кажется?» – соврала она. – «Поднимайся, возьми, пожалуйста. Он лежит в верхнем ящике комода».
Он удивленно взглянул на нее, но кивнул. «Хорошо, я быстро».
Как только дверь подъезда закрылась за ним, Саша быстрыми пальцами набрала сообщение. Не Артему. Нет.
Она нашла в контактах номер их семейного психолога, который Максим скинул ей накануне.
Саша: «Здравствуйте, это Александра, жена Максима. Нашу сегодняшнюю консультацию необходимо срочно отменить. У меня семейная чрезвычайная ситуация. Простите за беспокойство».
Она отправила сообщение и сразу же выключила телефон. Сердце бешено колотилось в груди, но в голове была пустота и непривычная ясность.
Когда Максим вышел из подъезда, она посмотрела на него и сделала самое сложное выражение лица за всю эту неделю – выражение легкого разочарования.
«Макс, только что звонили из клиники. У них сломался отопление, прием сегодня отменяется. Перенесли на следующую неделю».
Он разочарованно вздохнул. «Жаль. Я был уже настроен».
«Я тоже», – солгала она, глядя ему прямо в глаза.
Они вернулись в квартиру. Максим предложил заказать пиццу и посмотреть фильм. Саша согласилась. Вечер прошел тихо, почти по-семейному. Они даже смеялись над комедией, и на какое-то мгновение Саше показалось, что так может быть всегда. Что можно просто забыть.
Но когда Максим уснул, она включила телефон. Первым делом пришло уведомление от психолога с подтверждением отмены. А следом – новое сообщение от Артема.
Артем: «Хорошо. Я не буду давить. Но я здесь. Всегда».
Она сидела в темноте, при свете экрана, и понимала, что перешла Рубикон. Она не просто изменила мужу один раз. Она солгала ему снова, чтобы избежать исправления своей ошибки. Она сознательно выбрала путь лжи, путь тени.
Она отменила шанс на спасение. Ради чего? Ради сомнительного будущего с человеком, которого почти не знала? Или просто ради того, чтобы продлить это опьяняющее чувство свободы и опасности?
Саша тихо встала и подошла к окну. Ночь была ясной, звездной. Она смотрела на спящий город и не находила ответа. Она была больше не жертвой скучного брака. Она стала архитектором своего собственного падения. И следующий шаг, она чувствовала, будет уже точкой невозврата.
Оставалось только решить, в какую бездну шагнуть.
Глава 4: Цена обмана
Прошло еще две недели. Жизнь Саши превратилась в двойное дно. Дом стал сценой, где она играла роль уставшей, но старающейся жены. Она мыла посуду, гладила рубашки Максима, кивала, когда он рассказывал о рабочих проблемах, и все это время чувствовала себя стеклянной – хрупкой и готовой треснуть от любого неловкого прикосновения.
А потом была мастерская Артема. Ее второй, тайный мир, полный красок, смеха и ощущения, что она дышит полной грудью. После того вечера, когда она отменила терапию, что-то в ней сломалось окончательно. Чувство вины не исчезло, но она научилась запирать его в дальнем уголке сознания, когда переступала порог его мастерской.
Они не говорили о будущем. Не говорили о Максиме. Это было их молчаливое соглашение. Они лепили, пили кофе, смеялись, и Саша позволяла себе забыть. Руки Артема, покрытые глиной, стирали с ее кожи призрачные следы супружеского долга. Его поцелуи были побегом, и с каждым из них она все глубже увязала в паутине собственной лжи.
Однажды вечером, вернувшись домой, она застала Максима в гостиной. Он не работал за ноутбуком. Он просто сидел на диване, и в руках у него была ее забытая записная книжка – маленькая, кожаная, которую она носила с собой на курсы керамики.
Сердце Саши упало в пятки и замерло.
«Привет», – голос ее прозвучал неестественно высоко.
Он медленно поднял на нее взгляд. В его глазах не было гнева. Была пустота. Та самая пустота, на которую она так часто жаловалась. Но сейчас она была ледяной и бездонной.
«Привет», – его голос был ровным, без единой эмоции. Он отложил блокнот в сторону. «Как курсы?»
«Нормально… Ничего нового», – она попыталась пройти в спальню, чувствуя, как подкашиваются ноги.
«Саша».
Она замерла.
«Подойди, сядь. Нам нужно поговорить».
Это были самые страшные слова, которые она когда-либо слышала. Она подчинилась, села в кресло напротив, чувствуя себя подсудимой на скамье.
«Я сегодня разговаривал с Ленкой», – начал он. Лена – ее подруга, та самая, с которой она якобы постоянно проводила время. – «Она спросила, как твои успехи в керамике. Сказала, что ты, наверное, уже вазы какие-нибудь выставляешь».
Саша молчала, глотая воздух.
«Я сказал, что не в курсе. Что ты мне особо не показываешь. А она удивилась. Сказала, что ты, наоборот, всем хвастаешься своими успехами в их общем чате. Чате, в котором я, по понятным причинам, не состою».
Он сделал паузу, давая ей время осознать сказанное.
«Мне стало интересно. И я, помня о твоей забывчивости, решил проверить расписание твоих курсов. На сайте написано, что они проходят по вторникам. А не по средам и пятницам, как ты мне говорила все эти недели».
Он посмотрел на нее, и в его пустом взгляде появилась первая трещина – боль.
«Где ты была, Саша?»
Она открыла рот, чтобы выдать очередную отточенную ложь про внезапные дополнительные занятия, про встречи с другими подругами, но слова застряли в горле. Она смотрела на него, на этого человека, который знал ее лучше всех, и понимала – игра окончена. Он не дурак. Он все видел. Он просто давал ей шанс. Шанс сказать правду.
И она не смогла ей воспользоваться.
«Я…» – ее голос сорвался. – «Макс, я…»
«Не надо», – он резко поднял руку. Боль в его глазах сменилась чем-то твердым, почти металлическим. – «Не надо еще одной лжи. Просто ответь. У тебя появился кто-то другой?»
Тишина в комнате стала густой, давящей. Саша не могла выдержать его взгляда. Она опустила голову и кивнула. Один раз, еле заметно.
Она ждала крика. Слез. Упреков. Разбитой посуды. Всего того, что показывают в фильмах.
Но ничего этого не произошло.
Максим медленно встал. Он подошел к окну, к тому самому, у которого она так любила стоять, и повернулся к ней спиной.
«Уходи», – тихо сказал он. – «Сейчас же. Возьми свои вещи и уходи».
«Макс, пожалуйста, мы можем поговорить…» – попыталась она, но голос ее был слабым, жалким.
Он обернулся. Его лицо было искажено гримасой такой боли и отвращения, что ей стало физически плохо.
«Говорить? О чем? О том, как ты мне врала все эти недели? О том, как я, дурак, верил тебе и пытался спасти наш брак, пока ты бегала на свидания? Уходи, Саша. Пока я не сказал того, о чем мы оба будем жалеть».
В его тоне не было места для споров. Это был приговор.
В оцепенении она побрела в спальню, начала сгребать вещи в чемодан. Руки дрожали, в глазах стояли слезы, но плакать она не могла. Это было похоже на кошмарный сон. Она слышала, как в гостиной хлопнула входная дверь. Максим ушел. Уйти из своего же дома, чтобы не видеть ее.
Через полчаса она стояла на темной улице с чемоданом в руке. Дождь, такой же, как в тот день, когда все началось, мочил ее лицо. Куда идти? Только в одно место.
Она достала телефон и с трудом набрала сообщение. Всего одно слово.
Саша: «Выгнал»
Ответ пришел почти мгновенно.
Артем: «Приезжай ко мне»
Глава 5: Иллюзия выбора
Первые дни у Артема были похожи на странный, оторванный от реальности медовый месяц. Он был заботлив, нежен, окружил ее вниманием. Мастерская стала ее убежищем, крепостью, стены которой защищали ее от внешнего мира и от призраков прошлой жизни.
Он не спрашивал о деталях, за что она была ему безмерно благодарна. Он просто был рядом. Готовил ей кофе, укутывал в плед, когда она молча сидела и смотрела в стену. Она чувствовала себя разбитой, и он, казалось, был готов склеить ее осколки.
Но постепенно иллюзии начали рассеиваться.
Она поняла, что не знает этого человека. Не знала его привычек, его раздражителей, его настоящего, не приукрашенного романтикой тайны характера. Он мог внезапно замолчать на полдня, уйдя в себя. Его творческий беспорядок, который казался таким милым и богемным, начал ее раздражать. Ей негде было повесить свои вещи, некуда поставить чашку, чтобы не задеть какую-нибудь полусырую вазу.
Однажды вечером она попыталась приготовить ужин на его маленькой кухне, заваленной банками с красками и химикатами.
«Артем, а где у тебя соль?»
«Не знаю, где-то там. Ищи», – он не отрывался от эскиза.
Она порылась в шкафчиках. «Нету. И масла нет. Как ты тут вообще живешь?»
Он поднял на нее взгляд, и в его глазах мелькнула легкая досада. «Как? Творю. А есть можно и в кафе. Не забивай себе голову ерундой».
«Ерундой?» – она почувствовала, как внутри что-то закипает. – «Артем, это не ерунда! Это жизнь! Ты не можешь питаться одним кофе и вдохновением!»
Он отложил карандаш и тяжело вздохнул. «Саша, я не Максим. Я не буду ходить с тобой в супермаркет по субботам и составлять список покупок. Если тебе нужен был такой – Возможно ты зря ушла».
Его слова повисли в воздухе, острые, как лезвие. Она отшатнулась, словно он ее ударил. Это была их первая ссора. Небольшая, но она вскрыла пропасть, которую они оба старательно игнорировали.
Той ночью Саша не могла уснуть. Она лежала рядом с ним на узком диване и слушала его ровное дыхание. И думала о Максиме. О том, как он всегда следил, чтобы в доме была соль. Как он молча ставил перед ней чашку чая, когда она работала допоздна. О его тихой, негромкой, но такой надежной заботе.
Она сбежала от скуки, от рутины, от «коридора с закрытыми дверями». Но что она получила взамен? Хаос. Красивый, яркий, соблазнительный хаос, в котором не было места для простого человеческого уюта.
Она выбрала бурю, думая, что это свобода. Но теперь она понимала, что бушующее море – не место для жизни. Это место для кораблекрушения.
На следующее утро ее разбудил звук смс на телефоне Артема. Он был в душе. Сообщение высветилось на экране, и Саша, движимая внезапным порывом ревности или просто желанием узнать правду, взяла его телефон. Пароля на нем не было.
Сообщение было от девушки с именем «Катя».
Катя: «Артем, привет! Спасибо за вчерашний вечер, было волшебно) Когда следующие курсы? Или будем заниматься… частными уроками? 😉»
Саша застыла. Она провела пальцем по экрану, открыв их переписку. Сообщения были полны таких же легких, флиртующих шуток, какими когда-то были и ее сообщения. Он предлагал ей «кофе с кардамоном». Называл ее «авантюристкой».
Она отбросила телефон, как раскаленный уголь. Она была не единственной. Она была просто одной из многих. Его «мастер-класс» был хорошо отработанным ритуалом.
В этот момент из ванной вышел Артем, закутанный в полотенце. Увидев ее лицо и телефон на полу, он все понял.
«Саша…» – начал он.
«Молчи», – прошептала она. Встала и начала молча собирать свои вещи, которые так и не успели распаковаться.
«Саш, подожди. Это ничего не значит! Она просто студентка!»
Она обернулась и посмотрела на него. Впервые за все время ее взгляд был абсолютно спокоен и ясен. Не было ни злости, ни слез, только горькое прозрение.
«Я тоже была «просто студенткой», Артем. Пока не стала «просто любовницей». А теперь я стала «просто ошибкой». Спасибо за… за мастер-класс. Я многому научилась».
Он пытался что-то сказать, что-то объяснить, но она уже не слушала. Она вышла из мастерской, хлопнув дверью.
Она шла по улице с чемоданом, и на душе у нее было пусто. Не больно, не горько. Пусто. Она сожгла один мост и обнаружила, что другого никогда и не было. Она была в подвешенном состоянии, между прошлым, которое предала, и будущим, которое оказалось миражом.
Она достала телефон. В ее списке контактов было только два человека, которые имели значение. Под одним из них она написала сообщение. Короткое. Простое. Не требующее ответа и не надеющееся на прощение. Это была не просьба, а констатация факта.
Саша: «Ты был прав. Во всем».
Она не отправила его Максиму. Она отправила его себе. Напоминание. Эпитафия браку, любви и иллюзиям.
Затем она открыла приложение для поиска жилья и начала искать комнату. Маленькую, скромную, свою. Ей предстояло начинать все с нуля. В одиночку. Но впервые за долгое время ее выбор был честным. И в этой горькой правде был крошечный, едва уловимый росток нового начала...