Глава 1: Золотая клетка
Их дом был похож на картинку из глянцевого журнала. Белоснежный диван, панорамные окна с видом на вечерний город, мерцающие как звезды огни, и идеальная тишина, нарушаемая лишь тиканьем дизайнерских часов на стене. Настя стояла у окна, обхватив себя за локти. В отражении стекла ей улыбалась ухоженная женщина в дорогом шелковом халате. Но глаза у этой женщины были пустыми.
Семь лет замужества за Артемом превратили ее жизнь в бесконечный ожидание. Он был успешным, амбициозным, он «строил их будущее». Так он говорил. Его будущее состояло из бесконечных встреч, командировок и телефонных звонков за ужином. Их разговоры свелись к обсуждению счетов, ремонта в загородном доме и визитов к родителям.
Дверь щелкнула. Настя вздрогнула, но не обернулась. Она слышала его шаги — уверенные, тяжелые. Артем подошел сзади, обнял ее, прижав подбородок к макушке. От него пахло дорогим парфюмом и легким запахом вечернего прохладного воздуха.
— Скучала? — его голос был бархатным, привычным.
— Конечно, — автоматически ответила Настя.
Он развернул ее к себе. Его взгляд был усталым, но довольным.
— Смотри, что я тебе привез. — Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Внутри мерцали серьги с изумрудами. Очень дорогие. Очень холодные.
— Спасибо, — Настя подняла на него глаза, пытаясь вложить в них хоть каплю тепла. — Они прекрасны.
Артем улыбнулся, поймав ее взгляд, но не ее душу. Он давно уже не видел ее души.
— У меня для тебя еще одна новость. Большой контракт в Дубае. Подписываем через две недели. Поедешь со мной? Будет как второе свадебное путешествие.
«Второе? — подумала Настя. — А где было первое?» А, точно. Три дня в Париже, где Артем постоянно пропадал на деловых обедах.
— Конечно, поеду, — сказала она вслух.
Он удовлетворенно кивнул, поцеловал ее в лоб и направился к своему кабинету, доставая телефон. «Всегда телефон», — с горькой усмешкой подумала Настя.
Она осталась у окна, сжимая в руке коробочку с серьгами. Острые уголки впивались в ладонь. Эти изумруды были похожи на осколки ее разбитых надежд. Она вспомнила, как они начинали. Съемная квартирка, дешевое вино, смех до слез и обещания, данные шепотом в темноте: «Мы всегда будем вместе, что бы ни случилось». Куда делся тот Артем? Тот, кто писал ей стихи, кормил с ложки супом, когда она болела, и таскал на руках на четвертый этаж, потому что лифт сломался.
Слезы подступили к горлу, но она их сглотнула. Плакать было бесполезно. Слезы не пробивали броню его успеха.
На следующее утро Артем уехал на работу раньше обычного. Настя пила кофе в одиночестве на просторной кухне. Ее телефон вибрировал. Сообщение от Алины, ее старшей сестры.
«Как ты? Опять одна в своем золотом дворце?»
Алина была ее противоположностью — вечно в движении, работала журналисткой, ее жизнь была хаотичной, но настоящей. Настя позвонила ей.
— Ну, рассказывай, — без предисловий сказала Алина. — Что на этот раз подарил твой принц? Еще один алмаз для коллекции «Утешение заброшенной жены»?
Настя горько усмехнулась.
— Серьги. Изумруды.
— Ого. Дорого. Сочувствую.
— Он зовет в Дубай.
— На деловые ужины в качестве украшения? Откажись, Насть. Съезди куда-нибудь одна. Вспомни, кто ты.
После разговора с сестрой в душе Насти что-то перевернулось. Она подошла к шкафу и достала с дальней полки старую картонную коробку. Там лежали ее старые вещи: джинсы с потертыми коленями, футболка с фестиваля, блокнот со стихами и рисунками. Она была художницей. Вернее, мечтала ею быть. До замужества.
Она открыла блокнот. Пожелтевшие страницы, акварельные наброски, строчки, написанные летящим почерком. «Я хочу чувствовать. Любить. Гореть. А не тлеть». Она прочитала эту строчку и резко захлопнула блокнот. Руки дрожали.
В этот момент в квартире раздался звук смс. Не ее телефон. Звук доносился из гостиной, из куртки Артема. Он, видимо, забыл его.
Настя медленно подошла к куртке. Рука сама потянулась к карману. Она достала телефон. Экран был заблокирован. Но сверху светилось уведомление: сообщение от «Лены К».
Текст был виден полностью: «Спасибо за вчера. Это было волшебно. Жду вечера. Целую».
Мир Насти рухнул в одно мгновение. Он не просто отдалялся. Он предавал ее. Все эти командировки, поздние ужины, усталость в глазах... Все это было ложью. Глупая, доверчивая дура. Она думала, он строит их будущее, а он строил его с кем-то другой.
Телефон выскользнул из ее дрожащих пальцев и упал на ковер. Настя медленно опустилась на колени. Слез не было. Был только ледяной, всепоглощающий ужас. Ее золотая клетка внезапно стала тюрьмой, а ее тюремщик — лжецом.
Глава 2: Тень сомнения
Она не помнила, как провела остаток дня. Как робот, убрала телефон обратно в карман, перемыла уже чистую посуду, полила цветы. В голове стучала только одна мысль: «Лена К. Целую».
Когда вечером вернулся Артем, она смотрела на него как на незнакомца. Он был по-прежнему красив, уверен в себе. Он что-то рассказывал о своем дне, о сложностях с дубайским контрактом. Его слова долетали до нее как отдаленный шум.
— Ты как? — вдруг спросил он, заметив ее отсутствующий взгляд. — Кажется, ты не в себе.
Настя заставила себя улыбнуться. Это была самая трудная улыбка в ее жизни.
— Устала просто. Голова болит.
— Ложись раньше, отдохни. Кстати, — он потянулся за своим телефоном, и у Насти похолодело внутри. Он сейчас увидит то сообщение? — Завтра мне нужно заехать в химчистку, оставить костюм. Не забудь мне напомнить.
Он разблокировал телефон, пролистал уведомления и... ничего. Никакой реакции. Либо он его уже видел и стер, либо... Либо он был настолько осторожен, что сразу удалял следы.
«Нет, — закричало внутри Насти. — Я не могу молчать. Я должна знать».
— Артем, — ее голос прозвучал хрипло. — А кто такая Лена?
Он поднял на нее глаза. В его взгляде не было ни удивления, ни испуга. Только легкое недоумение.
— Лена? Лена Крылова? Наш новый финансовый аналитик. А что?
Он ответил так легко, так естественно, что Настя на секунду опешила.
— Я... я видела сообщение. На твоем телефоне. Она написала «целую».
Артем закатил глаза и тяжело вздохнул, как взрослый, уставший от капризов ребенка.
— Боже, Настя, ну действительно. Это просто такая манера общения. Все в офисе так друг друга подписывают. Она благодарила за помощь с отчетом. Ты чего ревнуешь? Ко мне? — Он усмехнулся и покачал головой. — После семи лет брака? Это смешно.
Он подошел, обнял ее. Его объятия, всегда бывшие для нее опорой, теперь казались фальшивыми. Душили.
— Я работаю, как лошадь, для нас. Для тебя. У меня нет ни времени, ни сил на какие-то глупости. Поверь мне.
И она... поверила. Потому что хотела верить. Потому что мысль о том, что ее идеальный мир рухнул, была слишком страшной. Она кивнула, прижалась к его груди, слушая ровный стук его сердца. Оно билось так спокойно. Как у человека, который говорит правду.
Но семя сомнения было посажено. И оно пустило корни.
Настя стала следить. Тихо, незаметно. Она проверяла его карманы, принюхивалась к его одежде, искала следы чужого парфюма, длинные волосы. Ничего. Артем был чист. Слишком чист.
Она нашла Лену Крылову в социальных сетях. Молодая, симпатичная, но не вызывающе красивая. На ее странице не было ни одного совместного фото с Артемом, только корпоративные снимки, где они стояли в разных углах зала.
Настя позвонила Алине и все ей выложила.
— Он говорит, это просто манера общения! Мне показалось?
— Милая, — голос Алины был жестким. — Мужчины так не пишут «просто коллегам». Никогда. Он врет.
— Но доказательств нет! — почти взмолилась Настя.
— А ты их найди. Если не для себя, то для своего спокойствия. Приедем ко мне на выходные? Выгоним твоих тараканов.
Настя согласилась. Поездка к сестре стала для нее глотком свежего воздуха. Алина жила в небольшой, но уютной квартире, заваленной книгами и папками с материалами для статей. Они пили вино, говорили обо всем, кроме Артема. И Настя на время забыла о своей боли.
Вернувшись домой в воскресенье вечером, она застала Артема за работой за компьютером в кабинете. Он был чем-то взволнован.
— Насть, привет! Как у сестры? — он казался искренне радостным.
— Хорошо, — ответила она.
— Отлично. Слушай, мне завтра рано улетать. В Питер. Срочные переговоры. Всего на два дня.
У Насти сжалось сердце. Опять.
— Хорошо, — снова сказала она. — Я помогу тебе собраться.
Пока он принимал душ, она зашла в его кабинет, чтобы положить на стол чистые носки. Его ноутбук был еще включен. Он вышел из системы, но не закрыл мессенджер. Окно с чатом висело прямо на рабочем столе. Имя собеседника было «Л.К.».
Сообщение было отправлено несколько минут назад.
«Л.К.: Забронировал номер? Жду не дождусь».
Настя застыла, как громом пораженная. Он не полетел в командировку. Он летел к ней. В Питер. И он был так самонадеян, что даже не удосужился закрыть переписку.
В этот момент в коридоре зазвучали его шаги. Настя инстинктивно ткнула пальцем в трекпад, свернув окно чата, и отпрыгнула от стола.
— Что ты тут делаешь? — спросил Артем, заходя в кабинет, вытирая волосы полотенцем.
— Носки... принесла, — выдавила она.
Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой, подошел и поцеловал ее в лоб.
— Ты у меня самая заботливая. Не переживай, я быстро. Послезавтра уже буду дома.
Он смотрел ей прямо в глаза и лгал. Так легко, так непринужденно. И в этот раз Настя не поверила. Лед в ее душе сменился холодной, обжигающей яростью. Он думал, она просто дурочка, которая будет верить в его сказки? Хорошо. Она сыграет свою роль. Но это будет ее спектакль. И у него будет неожиданная развязка.
Глава 3: Игра в молчание
Следующие два дня Настя действовала с холодной расчетливостью, которая пугала ее саму. Она была идеальной женой по телефону: «Ты как, долетел? Не устал? Переговоры идут хорошо?» Его ответы были гладкими, как галька: «Все хорошо, дорогая. Скучаю».
А сама в это время рыскала по интернету. Питер. Завтрашний вечер. Зная его любовь к роскоши, он наверняка выбрал что-то пафосное. Пять звезд. Она открыла сайты всех топовых отелей и начала методично прозванивать каждый, представляясь секретарем Артема Макарова и уточняя детали брони.
— Алло, гостиница «Астория»? Здравствуйте. Это офис Артема Макарова, подтвердите, пожалуйста, бронь на завтрашний вечер...
В третьей по счету гостинице, «Гранд Отель Европейская», администратор вежливо ответила:
— Да, конечно. Бронь на имя Макаров Артем на два номера... Ой, извините, я ошиблась. Один номер, «люкс с видом на Исаакиевский собор».
Настя поблагодарила ровным голосом и положила трубку. Руки не дрожали. Теперь она знала место и время. Один номер. «Люкс». Все было окончательно и бесповоротно.
Она позвонила Алине.
— Я все знаю. Он в Питере, не в командировке. С ней. В «Европейской».
— Боже мой, Насть... — в голосе сестры прозвучало сочувствие и ужас. — Что ты будешь делать? Ехать? Устроить сцену?
— Нет, — тихо, но твердо сказала Настя. — Сцены — это для них. Для эмоций. Я сыграю в другую игру.
Она достала свой старый блокнот с рисунками. Она не открывала его много лет. Последние страницы были заполнены эскизами Артема. Он смеялся, он был задумчив, он спал. Она любила его таким безумно. Теперь она смотрела на эти рисунки без слез. Только с горечью.
Она взяла карандаш и на чистом листе стала рисовать. Не его лицо. А свой план. Она рисовала символы: самолет, гостиницу, два силуэта... и один силуэт, стоящий в стороне и наблюдающий. Это был ее способ думать.
Вечером, в тот самый момент, когда у них должно было быть свидание в Питере, Настя действовала. Она вошла в его аккаунт на домашнем компьютере (он использовал один пароль для всего, она всегда об этом знала). Она зашла в их общий альбом с фотографиями, где были все их общие снимки за семь лет: свадьба, отпуска, первые годы.
И начала удалять. Не все подряд. Выборочно. Только те фотографии, где они были вдвоем и где он смотрел на нее с любовью. Только самые дорогие, самые памятные. Она удаляла их спокойно, методично, как хирург, удаляющий раковую опухоль. Свадьба. Удалено. Первое путешествие на море. Удалено. Тот день, когда они купили эту квартиру... Удалено.
Она оставила только самые последние, холодные, постановочные фото, где они были просто красивой парой для соцсетей. Она стирала их историю. Их прошлое. Потому что его предательство уже стерло их будущее.
Закончив, она села в кресло и смотрела на экран. Альбом, который когда-то лопался от счастья, теперь был почти пуст. Как и ее сердце.
Вдруг ее телефон завибрил. Сообщение от Артема. Он писал из Питера, из своего «люкса».
«Спокойной ночи, любимая. Завтра возвращаюсь. Соскучился».
Настя посмотрела на это сообщение. Раньше эти слова заставляли ее трепетать. Сейчас они были просто набором букв. Ложью, упакованной в красивую обертку.
Она не ответила. Молчание — это тоже ответ. Самая страшная пытка для того, кто привык к контролю. Пусть он подумает, почему она молчит. Пусть ему станет не по себе. Пусть попробует почувствовать ту неуверенность, которую все эти месяцы чувствовала она.
Она подошла к окну. За стеклом шел дождь. Капли стекали по стеклу, как слезы. Но Настя не плакала. Внутри нее бушевал огонь. Огонь гнева, боли и... странного, нового чувства — свободы. Страх исчез. Ей больше нечего было терять.
Она знала, что завтра он вернется. И она будет ждать его. Не с упреками и слезами. А с ледяным спокойствием и вопросом, который разобьет его уверенность в себе вдребезги. Игра только начиналась. И на этот раз правила диктовала она.
Глава 4: Возвращение призрака
Самолет Артема приземлился в полдень. Настя стояла на кухне и готовила его любимый кофе — в турке, с кардамоном. Запах был густой и уютный, но для нее он больше ничего не значил. Это был просто элемент декорации для ее спектакля.
Она слышала, как ключ повернулся в замке. Сердце не дрогнуло, лишь холодная волна сосредоточенности накатила на нее. Дверь открылась.
— Я дома! — голос Артема прозвучал привычно-радостно, но в нем проскальзывала какая-то натянутость. Он зашел на кухню, поставил чемодан, улыбнулся. — Скучал по тебе.
Он двинулся к ней, чтобы поцеловать, но Настя ловко подставила ему щеку, протянув чашку с кофе.
— Пей, пока горячий. Должно быть, устал с дороги.
Он взял чашку, его взгляд на секунду задержался на ее лице. Он искал что-то — упрек, слезы, вопросы. Но увидел лишь спокойное, вежливое лицо. Это его смутило.
— Как дела? Что тут без меня? — спросил он, делая глоток.
— Все как всегда, — парировала Настя. — Тишина, покой. Как переговоры? Удалось все решить?
Она смотрела ему прямо в глаза. Игра была опасной, но от этого еще более опьяняющей.
Артем чуть не поперхнулся.
— Да... да, конечно. Все отлично. Подписали все документы.
— Рада за тебя, — ее голос был сладким, как яд. — А с кем ты там встречался, если не секрет? Может, я знаю кого-то из твоих питерских партнеров?
Он заморгал, отведя взгляд.
— Ну... разные люди. В основном новые лица. Никого особо примечательного.
Он нервничал. Он не ожидал такого допроса. Он ждал истерики или молчаливой обиды, а не этой холодной, аналитической беседы.
— Понятно, — Настя кивнула и отвернулась к раковине, как будто тема была исчерпана. — Кстати, заходил в наш общий фотоальбом в облаке вчера? Хотела найти одно старое фото для Алины.
Она почувствовала, как воздух за ее спиной застыл.
— Н... нет, а что? — его голос снова стал напряженным.
— Да ничего, — она обернулась и улыбнулась самой невинной улыбкой. — Показалось, что что-то пропало. Наверное, глюк. Разберешься, когда будет время? Ты же у нас с техникой на «ты».
Она видела, как он медленно бледнеет. Он понял. Он проверил альбом и увидел, что она сделала. Она вырезала себя из их прошлого, оставив его один на один с пустотой. Это был не крик, а тихий, безмолвный взрыв.
— Настя... — он начал, но слова застряли у него в горле.
— Что, дорогой? — она смотрела на него с невинностью.
— Ничего, — он поставил недопитую чашку и прошептал. — Я... я пойду, разберу вещи.
Он вышел из кухни, будто спасаясь бегством. Настя смотрела ему в спину, и впервые за долгие годы она чувствовала себя не жертвой, а сильной. Она нанесла первый удар, и он попал точно в цель.
Глава 5: Первая кровь
Весь вечер Артем ходил по дому, как призрак. Он пытался завести разговор о Дубае, о планах на лето, но Настя отвечала односложно, уходя от любых тем, которые могли бы их сблизить. Ее молчание было оглушительным.
Наконец, он не выдержал. Они лежали в постели в темноте, спиной друг к другу, как два чужих острова.
— Ты на меня обижена? — тихо спросил он. В его голосе слышалась неподдельная растерянность.
— А на что мне обижаться? — ее голос донесся из темноты, абсолютно ровный. — У тебя была успешная командировка. Ты вернулся домой. Все хорошо.
Это «все хорошо» прозвучало как приговор.
— Фотографии... — начал он. — Ты их удалила.
— Какие фотографии? — сыграла она ва-банк. — А, те, старые? Мне показалось, они тебе больше не нравятся. Ты ведь так редко в тот альбом заглядываешь. Решила освободить место.
Он резко перевернулся к ней.
— Хватит! Хватит так со мной разговаривать! Что с тобой происходит? Я же вижу, что что-то не так!
Настя тоже медленно повернулась к нему. В свете луны, падающем из окна, ее лицо казалось высеченным из мрамора.
— Со мной все в порядке, Артем. А вот с тобой, похоже, нет. Тебя что-то гложет. Может, расскажешь?
Он смотрел на нее, и в его глазах читалась паника. Он был готов к скандалу, но не к этой ледяной, всевидящей тишине. Она заглядывала в самую суть его лжи, и ему было нечем прикрыться.
— Я... не понимаю, о чем ты, — сдался он, отворачиваясь.
— И я тоже, — тихо сказала Настя. — Я тоже много чего не понимаю.
Она снова отвернулась. Битва была выиграна. Она поселила в нем червяка сомнения. Он больше не чувствовал себя хозяином положения. Он был на ее территории теперь.
На следующее утро Настя сделала то, чего не делала годами. Она надела свои старые джинсы, кроссовки, собрала волосы в беспорядочный хвост и заявила:
— Я ухожу. Вернусь к вечеру.
— Куда? — удивленно поднял бровь Артем, откладывая газету.
— По делам. У меня сегодня своя жизнь.
И она вышла, оставив его в полном недоумении. Она поехала не к Алине. Она поехала в старый заброшенный район города, где когда-то они снимали свою первую студию. Там еще осталась мастерская ее друга-художника, который когда-то звал ее в свою арт-группу. Она стучала в дверь, почти не надеясь.
Дверь открыл бородатый мужчина в заляпанном краской фартуке.
— Вам кого? — и вдруг его глаза округлились. — Насть?! Серьезно?
Это был Слава. Он впустил ее внутрь. Мастерская пахла краской, пылью и свободой. Настя глубоко вдохнула этот воздух.
— Слав, мне нужна твоя помощь. И твоя мастерская. Ненадолго.
— Конечно! Все, что угодно! Ты... ты вернулась к рисованию?
Она огляделась. На мольбертах стояли чужие, незнакомые картины. Но она чувствовала, как внутри нее просыпается что-то давно забытое.
— Да, — сказала она твердо. — Я возвращаюсь. Мне нужно выплеснуть то, что у меня внутри. И это будет не очень красиво.
Слава улыбнулся.
— Самое интересное искусство редко бывает красивым. Оно бывает настоящим. Работай, место есть.
Настя подошла к чистому холсту, взяла в руки уголь. Ее рука дрожала, но не от страха, а от предвкушения. Она провела первую, резкую, почти рвущую полосу по белой поверхности. Это было начало. Начало ее воскрешения.
Глава 6: Искусство войны
Следующие несколько дней Настя жила двойной жизнью. Днем — все та же идеальная, немного отстраненная жена в стерильной квартире. Она вела себя ровно, но постоянно держала Артема на расстоянии. Она больше не спрашивала его о работе, не интересовалась его планами. Ее равнодушие сводило его с ума.
Он пытался «загладить вину», хотя и не признавал ее. Таскал цветы, пытался записать ее в спа-салон, заказал столик в самом модном ресторане города. Настя брала цветы со скучающим видом, от спа отказывалась, говоря, что «занята», а в ресторан пошла — но просидела весь вечер, глядя куда-то поверх его головы, отвечая односложно.
— Тебе совсем ничего не интересно? — наконец, взорвался он, отодвигая десерт.
— Интересно, — сказала она, глядя на него своими прозрачными глазами. — Но не это.
Он умолк, побежденный.
А по вечерам, сказав, что идет на йогу или к сестре, Настя пропадала в мастерской у Славы. Она не рисовала. Она выплескивала. Ее холсты были черными, багровыми, синими. На одном было изображено разбитое зеркало, в осколках которого угадывались черты ее и его лиц. На другом — две фигуры в золотой клетке, но одна из фигур уже ломала прутья, а вторая, с его лицом, с ужасом смотрела на это, не в силах остановить.
Она писала с яростью, с болью, с отчаянием. И с каждым мазком она чувствовала, как тяжелый камень предательства внутри нее понемногу превращается в нечто иное. В силу.
Как-то раз, вернувшись из мастерской, она застала Артема в гостиной. Он сидел на диване и смотрел на ее ноутбук. На ее открытой странице в социальной сети висело сообщение от Славы под фото ее новой работы: «Настя, это мощно. Ты возвращаешься в строй. Жду продолжения».
— Ты... рисуешь? — спросил он, и в его голосе было нечто, похожее на страх. Он всегда слегка свысока относился к ее «болезни», считая это детской забавой.
— Да, — коротко ответила она, проходя мимо.
— Где? С кем? Этот... Слава?
— В мастерской. С теми, кто меня понимает.
Он встал, преградив ей путь.
— Настя, что происходит? Ты стала другой. Совсем другой.
Она наконец остановилась и посмотрела на него. Долгим, пристальным взглядом.
— Нет, Артем. Я стала собой. Просто ты раньше этого не замечал. Тебе было не до этого.
Она увидела, как в его глазах мелькнуло осознание. Осознание того, что он не просто потерял ее доверие. Он потерял ее. Ту тихую, удобную Настю, которая ждала его у окна, больше не существовало. Ее место заняла другая женщина — сильная, злая, с холодным огнем в глазах и с кистью в руках, готовая нарисовать новую жизнь. Без него.
Он отступил, дав ей пройти. Он был сломлен. Но Настя знала — это еще не конец. Самое интересное было впереди. Ей нужно было не просто отомстить. Ей нужно было окончательно разорвать эти золотые цепи. И для этого нужен был последний, решающий ход.
Глава 7: Последний акт
Идея пришла к Насте ночью, острая и ясная, как осколок стекла. Она не станет устраивать сцену. Она не будет рыдать, кричать или требовать объяснений. Она даст ему именно то, чего он, по его мнению, хотел — свободу. Но на своих условиях.
Утром, когда Артем в очередной раз попытался завести пустой разговор за завтраком, Настя поставила чашку с кофе и сказала абсолютно спокойно:
— Мне кажется, нам нужно поговорить.
Он взглянул на нее с надеждой, приняв это за начало примирения.
— Конечно, дорогая. О чем?
— О Дубае. Я не поеду с тобой.
Наступила тишина. Артем смотрел на нее, не понимая.
— Но... почему? Мы же договорились! Это наш шанс все наладить!
— У нас нет ничего, что нужно «налаживать», Артем, — ее голос был тихим, но каждое слово падало, как камень. — Ты построил свою жизнь. Я начинаю строить свою. Наши пути разошлись.
Он побледнел.
— Что... что ты несешь? Из-за каких-то глупых обид? Из-за работы?
— Нет, — Настя покачала головой. — Из-за «Люкса с видом на Исаакиевский собор». Из-за одного номера.
Она произнесла это так же спокойно, и от этого ее слова прозвучали в тысячу раз громче любого крика. Артем замер. Все его уверенность, все его оправдания рухнули в одно мгновение. Она знала. Знала все. И все это время просто наблюдала за ним, как за букашкой под стеклом.
— Настя... я... — он попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. Он видел в ее глазах не боль, не ненависть, а... презрение. И это было хуже всего.
— Мне все равно на твои оправдания, — продолжила она. — Они ничего не изменят. Я не хочу жить с человеком, которому нужно лгать. И я не хочу быть той, кому лгут.
Она встала из-за стола.
— Я останусь у Алины. Когда ты уедешь в Дубай, я вернусь, заберу свои вещи. Юрист свяжется с тобой по поводу развода. Я не претендую на твой бизнес. Мне нужна только моя половина того, что по закону положено, и свобода.
Она говорила так, как будто читала деловые условия контракта. И это добивало его окончательно.
— Ты... не можешь просто так все взять и разрушить! — выкрикнул он, вскакивая. — Семь лет! Это что, ничего не значит?
Настя остановилась в дверях и обернулась. В ее взгляде была бесконечная усталость.
— Значит, Артем. Это значит семь лет, в конце которых ты предпочел мне номер в гостинице. Не обесценивай это последней ложью.
И она вышла из кухни, оставив его в одиночестве с руинами его собственной жизни.
Глава 8: Исповедь в пустоту
Он не уехал в Дубай. Он отменил поездку, сославшись на семейные обстоятельства. Их безупречная квартира превратилась для него в ад. Каждая вещь напоминала ему о ней. О ее молчании. О ее взгляде.
Он пытался звонить. Сначала это были гневные звонки, полные упреков: «Ты разрушаешь нашу семью!», «Ты сгущаешь краски!». Потом — молящие: «Давай поговорим, я все объясню». Затем — отчаянные: «Насть, прости меня, я был слепым идиотом».
Она не брала трубку. Она отвечала короткими смс: «Все вопросы к моему адвокату». Ее молчание было стеною, о которую он разбивался снова и снова.
В одну из таких ночей, пьяный от отчаяния и виски, он сел за компьютер и написал ей письмо. Длинное, бессвязное, полное самооправданий и жалких попыток объяснить необъяснимое.
«...она ничего не значила, Настя, клянусь! Это была глупость, минутная слабость! Я запутался, я устал от этой вечной гонки, а она смотрела на меня как на бога... а ты... ты смотрела сквозь меня, ты была так далека... Я пытался вернуть то, что было между нами, но не знал как, и выбрал самый подлый путь... Я разрушил все самое дорогое, что у меня было. Тебя. Прости меня. Я умоляю. Давай все начнем сначала...»
Он отправил письмо и уснул прямо за столом, с мокрым от слез лицом.
Ответ пришел утром. Короткий. Без обращений.
«Артем. Ты не разрушил меня. Ты разбудил. Ту, кем я должна была стать. И за это я, как ни странно, могу сказать тебе «спасибо». Не пиши больше. Настя».
Он перечитал эти строки раз двадцать. В них не было ни злобы, ни боли. В них была... свобода. Та самая свобода, которой он так жаждал и которой так испугался, когда получил ее. Он понял, что потерял ее навсегда. Не потому, что она не могла простить. А потому, что она его переросла.
Глава 9: Новый холст
Прошло три месяца. Настя стояла в центре белой, залитой светом студии. Это была ее студия. Небольшая, снимаемая, но ее. На мольберте стояла почти законченная картина. Она была совсем не похожа на те, темные и яростные, что она писала в мастерской у Славы.
На этой картине была изображена женщина, стоящая на краю обрыва. Внизу простирался туман, из которого угадывались очертания золотой клетки и знакомого города. Но женщина не смотрела вниз. Она смотрела наверх, на пронзительно-синее небо, в котором летела стая птиц. Ее лицо было спокойным, а в руках она держала не кисть, а ключ. Все тот же, старый ключ от их первой квартиры, который она нашла в своей коробке с прошлым.
Это была картина не о потере. Это была картина о обретении.
За ее спиной тихо щелкнула дверь. Вошла Алина.
— Ну? Готова к открытию? Через час начнут сходиться первые зрители.
Первая выставка. Всего пять картин, но это был ее мир. Выплеснутый на холст.
— Почти, — улыбнулась Настя.
— Как ощущения? Не страшно?
— Нет, — ответила Настя, и это была правда. — Свободно.
Она отошла от мольберта и подошла к окну. Город шумел внизу, жил своей жизнью. Ее жизнь тоже была там. Боль, казавшаяся такой всепоглощающей, стала просто частью ее истории. Шрамом, который не болит, а напоминает о том, что ты выжил.
Она не думала об Артеме. Он стал призраком из другой жизни. Она знала, что он подписал все бумаги, их брак был расторгнут. Последней каплей его «заботы» был перевод на ее счет суммы, значительно превышающей их договоренности. Попытка откупиться. Она не вернула деньги. Она восприняла их как плату за семь лет молчания и как стартовый капитал для своей новой жизни.
— Пойдем, — сказала Алина, беря ее за руку. — Твои поклонники ждут.
Настя сделала глубокий вдох и повернулась от окна. В дверях студии уже толпились люди. Среди них были незнакомые лица, друзья Славы, несколько журналистов, приглашенных Алиной.
И вдруг, в толпе, она увидела его. Он стоял в стороне, в дорогом пальто, с постаревшим за эти месяцы лицом. Он смотрел не на нее, а на картину с женщиной на обрыве. Его взгляд был пустым и потерянным.
Их глаза встретились на секунду. Артем что-то попытался сказать, просто шевельнул губами. Может, «прости». Может, «счастливо оставаться».
Но Настя уже отвела взгляд. Она больше не читала его посланий. Она улыбнулась подошедшему к ней Славе, взяла бокал с соком и пошла навстречу людям, к своим картинам, к своей новой, настоящей жизни. Без оглядки.
Ее история предательства закончилась. Начиналась история ее свободы.