Когда гроб с телом Иосифа Сталина несли через зал Колонного, толпа замерла. Гремел траурный оркестр, мелькали лица маршалов, министров, партийных вождей. И только один человек не смог сдержать слёз. Это был маршал Константин Рокоссовский — герой Сталинграда и Берлина, человек, прошедший через пытки НКВД, но сохранивший честь и… странную, почти сыновнюю привязанность к тому, кто однажды приказал его арестовать.
Слёзы у гроба вождя
«Вот — перед гробом плачет маршал Польши,
Твой никогда не плакавший солдат»
Написал поэт-фронтовик Алексей Сурков в стихотворении «Солдатское прощание».
И это не поэтическая гипербола. Рокоссовский действительно плакал. Единственный из всех маршалов.
Для многих из присутствующих смерть Сталина означала начало новой борьбы за власть. Но для Рокоссовского это было личное горе — прощание с человеком, которого он, вопреки всему, уважал.
«Меня дважды выводили на расстрел»
В 1937 году Константина Константиновича арестовали по ложному доносу. Его били, пытали, требовали признаний — но он не сломался, никого не оговорил, ничего не подписал. Дважды его выводили на расстрел — и дважды возвращали в камеру.
Лишь спустя два с половиной года, после обращения маршалов Тимошенко и Будённого к Сталину, его освободили. Он вернулся к службе — и снова стал одним из лучших командующих.
Можно было бы ожидать ненависти к вождю. Но Рокоссовский Сталина не обвинял. Он считал, что его арест — результат интриг и клеветы, а не личной воли вождя.
«Сталин дал мне урок»
После назначения командующим Брянским фронтом Сталин вызвал Рокоссовского на разговор. При нём разбирали снятого с должности генерала Чибисова, который жаловался на вмешательство представителя Ставки — Мехлиса.
— Почему не доложили? — спросил Сталин.
— Не осмелился…
— Вот за это мы вас и сняли.
Рокоссовский писал потом: «Я понял, что получил предметный урок — как надо вести себя с представителями Ставки».
Он усвоил этот урок. И, пожалуй, стал одним из немногих, кто мог спорить со Сталиным открыто.
Стол противостояния: операция «Багратион»
На знаменитом совещании по плану белорусской операции Рокоссовского дважды выгоняли «подумать». И дважды он возвращался — отстаивать свой вариант. В итоге именно его план утвердили.
Сталин ценил таких людей — упрямых, но честных. Говорят, из всех маршалов он по имени-отчеству обращался лишь к Шапошникову и Рокоссовскому.
«Мы вас крепко обидели. Бывает, извините…»
В декабре 1943 года Сталин пригласил его на свой день рождения. За столом пили, шутили. Вождь отвёл маршала в сторону:
— Мы вас крепко обидели. Бывает, извините.
После этого они вместе вернулись к гостям, и Сталин поднял тост: «За Константина Константиновича!»
Позднее, в 1949 году, Рокоссовского вызвали в Москву. Сталин вышел навстречу с букетом белых роз — сломанных, с царапинами на руках. «Ваши заслуги перед Отечеством оценить невозможно. Примите этот скромный букет», — сказал он.
Верность после смерти
Когда Хрущёв начал «развенчание культа личности», маршал мог легко сделать карьеру на критике умершего вождя. Но он отказался.
Хрущёв лично просил его написать статью, порочащую Сталина. Рокоссовский ответил:
— Поливать грязью человека, которого считаю святым, не буду.
На следующий день его сняли с поста заместителя министра обороны. Но честь офицера он не продал.
Можно спорить о Сталине бесконечно. Но в этих слезах у гроба — история не идеологии, а человеческого чувства. Того самого, которое не поддаётся ни партийной дисциплине, ни страху, ни выгоде.
