Роман «Застава Красного Шайтана»
Рассвет не принёс облегчения. Он был безжалостным, как палач, срывающий с ночи покров милосердной темноты, чтобы обнажить жестокую, неприкрытую реальность.
То, что ночью было лишь гулким, тревожным предчувствием, теперь предстало воочию во всей своей чудовищной мощи. Вся долина перед домом Поспелова чернела от копошащейся массы людей и лошадей.
Это была не банда. Это была орда.
Сотни всадников в цветастых халатах и лохматых папахах растеклись по равнине, словно саранча, готовящаяся пожрать последний зелёный листок. Утреннее солнце хищно играло на кривых клинках сабель, на разномастных стволах старых ружей-берданок, на медных бляхах конской сбруи.
Они не спешили. Они упивались моментом, предвкушая лёгкую и кровавую расправу, как пир после долгого поста. Впереди, на вороном аргамаке, полном сдерживаемой силы, гарцевал сам Джунаид.
Он чувствовал себя повелителем, вершителем судеб, который пришёл покарать дерзкого шайтана, посмевшего бросить вызов его власти.
Внутри дома-крепости воцарилась напряжённая, густая, как смола, тишина. Каждый стал частью единого механизма выживания. Поспелов, со старым полевым биноклем в руках, застыл у окна в своей комнате на втором этаже. Отсюда открывался лучший обзор. Он хладнокровно, как на учениях, оценивал силы противника. «Человек пятьсот, может, шестьсот… Основная масса — сброд, вооружённый чем попало. Но есть ядро — его личные джигиты, сотня отборных головорезов. Эти опасны. Эти будут лезть напролом».
Его крошечный гарнизон замер в ожидании. Софья, бледная, но с несгибаемой прямой спиной, расположилась в самой безопасной комнате, превратив её в импровизированный лазарет и склад боеприпасов.
Перед ней на чистой простыне лежали бинты, склянка с йодом и ровные стопки патронных обойм. Её задачей было заряжать пустые магазины и быть готовой к худшему.
Лена заняла позицию у соседнего окна, стиснув тяжёлую, чужую винтовку так, что побелели костяшки пальцев.
Вера, дрожа всем телом и кусая губы, примостилась у ног отца. Её задача — подавать ему заряженные револьверы и винтовки, быть его руками.
Керим, сжимая в руках свой верный дробовик, превратился в каменное изваяние у забаррикадированной двери, готовый встретить любого, кто попытается прорваться.
— Спокойно, — голос Поспелова прозвучал ровно, без единой фальшивой ноты. Он говорил со своей семьёй, как с отрядом ветеранов. — Не стрелять без моей команды. Патроны — на вес золота. Цельтесь в тех, кто впереди. В конных. В тех, кто ведёт за собой. Создайте панику. Главное — не дать им подойти к стенам.
***
Джунаид, видимо, решил начать с театрального представления. Из толпы выехали несколько горнистов и затрубили в длинные, изогнутые рога. Протяжный, дикий, ревущий звук, похожий на рёв мифических чудовищ, покатился по долине, призванный сломить волю осаждённых.
За ним последовал оглушительный, нестройный рёв сотен глоток и беспорядочная пальба в воздух.
— Вот и всё их искусство, — процедил Поспелов сквозь зубы. — Шум и крики.
Джунаид взмахнул саблей. И первая волна, сотня самых отчаянных джигитов, с гиканьем и звериным улюлюканьем ринулась в атаку. Земля загудела под тысячами копыт. Они неслись на полном скаку, пьяные от предвкушения крови, уверенные, что сейчас сметут это одинокое глинобитное строение, а его обитателей вырежут за пару минут. Они ждали тишины и ужаса.
Они получили свинец.
— ПО ОКНАМ ВТОРОГО ЭТАЖА! — скомандовал Поспелов, когда всадники ворвались в зону верного выстрела. — ЦЕЛЬСЯ В ГОЛОВНЫХ! ОГОНЬ!
Четыре винтовки ударили почти в унисон. Звук выстрелов в замкнутом пространстве комнат был оглушительным. Дом, казавшийся мёртвым и беззащитным, внезапно огрызнулся огнём. Точным, злым, расчётливым.
Четыре всадника в первой линии атаки словно налетели на невидимую стену. Один, дико взмахнув руками, рухнул на землю вместе с бьющимся в агонии конём. Другой, выронив ружьё, молча сполз с седла и замер. Третий закричал тонко, по-женски, схватившись за простреленное плечо.
Атакующие на мгновение опешили. Они не ожидали такого отпора. Они думали, что в доме сидит один Кызыл-Шайтан, а не целый отряд невидимых стрелков.
— Перезаряжай! Вера, револьвер! Лена, бей по тому, с красным значком!
Поспелов стрелял без промаха. Быстро, экономно, хладнокровно, как на учениях. Он не целился в людей. Он целился в движущиеся угрозы. Вот несётся самый дерзкий — и он падает. Вот пытается кто-то спешиться и укрыться за деревом — пуля находит его там. Его убийственное спокойствие передавалось остальным.
Лена, зажмурившись до звёзд в глазах, выстрелила. Отдача снова жестоко ударила в плечо. Но когда она открыла глаза, то увидела, что всадник, в которого она целилась, качнулся и повалился набок. Её затошнило. Жёлтая, горькая волна подкатила к горлу. Она только что… убила человека.
— Не думай! — крикнул отец, не оборачиваясь, словно почувствовав её состояние. — Думай о Вере! О матери! Перезаряжай!
И она, давясь слезами и тошнотой, судорожно, ломая ногти, дёрнула затвор, выбрасывая горячую, пахнущую смертью гильзу. Она больше не была гимназисткой Леной Поспеловой. Она была безымянным солдатом последней армии России...
***
Первая атака захлебнулась в собственной крови. Оставив на поле с десяток тел, всадники в беспорядке отхлынули назад. Из толпы донеслись яростные, гортанные крики Джунаида. Он был взбешён.
Наступила короткая передышка. Воздух в комнатах стал густым и едким от пороховой гари. У Веры звенело в ушах. Софья, не говоря ни слова, уже подсовывала Лене новую, полную обойму патронов.
— Они полезут снова, — сказал Поспелов, быстро протирая ствол. — Теперь будут злее. Попытаются поджечь. Соня, всю воду — к окнам первого этажа!
Вторая атака была другой. Теперь бандиты действовали осторожнее, наученные горьким опытом. Они спешились и, прикрываясь деревьями и складками местности, начали подбираться к дому перебежками, ведя непрерывный, шквальный огонь.
Пули глухо шлёпали по глинобитным стенам, выбивая фонтанчики пыли. Одна из них пробила деревянный ставень и со змеиным свистом пролетела над головой Веры. Девочка вскрикнула и вжалась в пол.
— Всё хорошо, доченька, стены толстые! — крикнул отец. — Лена, огонь по тем, кто слева! Не давай им подойти!
Несколько бандитов, самые смелые, прорвались к мёртвой зоне под стенами дома. Оттуда донёсся треск и потянуло едким запахом дыма.
— Поджигают! — донёсся снизу голос Керима.
— Соня, воду! — скомандовал Поспелов.
Софья с Леной бросились вниз. Они лили воду сквозь щели в ставнях, пытаясь сбить пламя. В доме стало жарко и душно от дыма. Ситуация становилась критической.
— Пора, — прорычал Поспелов. Он достал из ящика две тяжёлые, ребристые гранаты. — Вера, отойди от окна! Лена, в укрытие!
Он выбил прикладом остатки стекла, высунулся на одно короткое мгновение, рассчитал траекторию и с силой метнул гранату в гущу бандитов, скопившихся у стены. Не медля ни секунды, метнул вторую в другую сторону.
Два оглушительных взрыва потрясли землю. Крики ужаса и боли потонули в грохоте. Те, кто пытался поджечь дом, были уничтожены. Уцелевшие в панике бросились бежать прочь от страшного дома, изрыгающего не только пули, но и огонь.
Джунаид, наблюдавший за всем этим с холма, в ярости сломал свою драгоценную камчу о луку седла. Его отборные джигиты, его волки, бежали, как трусливые шакалы, от одного-единственного человека и его семьи. Кызыл-Шайтан снова оказался сильнее.
Бандиты отступили на безопасное расстояние. Второй штурм был отбит.
В доме Поспеловых воцарилась оглушающая тишина, прерываемая лишь тяжёлым, хриплым дыханием и тихим, надрывным плачем Веры. Лена, с почерневшим от пороха лицом, сидела на полу, тупо глядя в стену. Софья молча перевязывала ожог на руке Керима, которого опалило пламенем через щель.
Они выстояли. Но какой ценой?
Поспелов выглянул в окно. Орда никуда не делась. Они окружали дом плотным, непроницаемым кольцом, разбивая лагерь. Они больше не собирались штурмовать. Они собирались ждать. Ждать, когда в маленькой крепости закончится вода, еда и патроны.
Осада только начиналась. Это была лишь кровавая прелюдия. И каждый из них это понимал.
🤓Спасибо, что читаете и поддерживаете мою работу. Ваша помощь вдохновляет писать лучше и чаще.
