Введение: Контекст эпохи
Эпоха первой пятилетки (1928-1932 гг.) в СССР была временем беспрецедентного промышленного рывка, целью которого было преодоление вековой отсталости и создание мощного военно-промышленного комплекса. Однако собственными инженерными, архитектурными и управленческими кадрами страна на тот момент не обладала. Осознавая это, советское руководство под лозунгом «догнать и перегнать» Запад запустило масштабную программу по привлечению иностранных специалистов. На пике этой кампании в СССР работало до шести тысяч иностранных инженеров, техников и архитекторов. Их роль была двоякой: с одной стороны, они воплощали в жизнь амбициозные проекты, с другой — были живым доказательством успехов социализма для западной общественности.
Среди этой волны оказался и молодой немецкий архитектор Рудольф Волтерс, чьи мемуары «Специалист в Сибири» являются бесценным источником, приоткрывающим завесу над реальными процессами индустриализации.
Его наблюдения, свободные от какого-либо политического заказа (в отличие от многих его современников, склонных к идеализации советского эксперимента), рисуют сложную и противоречивую картину.
Архитекторы «соцгородов»: разочарование идиллии
Первоначально казалось, что СССР открыт для самых передовых градостроительных идей. В страну приехали звезды европейского функционализма и конструктивизма: Эрнст Май, Ханнес Майер, Бруно Таут. Их задачей было проектирование «социалистических городов» — комфортабельных поселений вокруг новых гигантов индустрии. Группа Мая, например, за короткий срок разработала проекты для Магнитогорска, Нижнего Тагила, Сталинграда и других центров.
Однако, как показывает Волтерс и свидетельствуют другие источники, эти проекты столкнулись с суровой реальностью. Ресурсы государства были брошены исключительно на возведение самих заводов. Идея качественного жилья для рабочих быстро уступила место примитивному барачному строительству. Архитектор Конрад Пюшель, работавший в Орске, прямо сравнивал методы строительства с возведением египетских пирамид, отмечая использование принудительного труда.
Волтерс, работая в Новосибирске, столкнулся с абсурдом советской системы изнутри: бесконечные согласования, меняющиеся программы, дилетантство в комиссиях и полное пренебрежение к функциональности в угоду «геометрическим» планам. Он с иронией описывает, как утверждение проектов зависело от «таинственных американцев», чье слово было решающим.
Альберт Кан: архитектор советской военной мощи
Этими «таинственными американцами» были, с высокой долей вероятности, сотрудники фирмы Альберта Кана — фигуры, практически вычеркнутой из официальной советской истории, но сыгравшей ключевую роль в индустриализации.
Альберт Кан, «архитектор Форда», был не столько творцом эстетических форм, сколько гениальным организатором и инженером. Он создал конвейерную систему проектирования, позволявшую в кратчайшие сроки разрабатывать и строить гигантские промышленные объекты. В 1929 году его фирма «Albert Kahn Inc.» заключила контракт с советским правительством и стала главным консультантом по промышленному строительству.
Масштабы работы Кана поражают: между 1929 и 1932 годами его фирма спроектировала 521 объект. В этот список входят:
· Тракторные (фактически танковые) заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове.
· Автомобильные заводы в Москве (ЗИС), Нижнем Новгороде (ГАЗ), Сталинграде.
· Сталелитейные цеха и прокатные станы в Магнитогорске, Кузнецке, Нижнем Тагиле.
Фактически, Кан создал костяк советской тяжелой и оборонной промышленности. Как отмечал американский журналист Кникербокер, челябинский тракторный завод был спроектирован так, что мог мгновенно быть переориентирован на производство танков. Именно на этой базе М.Н. Тухачевский строил свои планы по созданию армии в 40 тысяч танков.
Московский филиал фирмы Кана, «Госпроектстрой», был крупнейшим архитектурным бюро в мире, через которое прошли тысячи советских инженеров, перенимая передовые американские технологии. Кан не только проектировал заводы, но и координировал поставки оборудования от сотен западных фирм, становясь главным каналом передачи западных, прежде всего американских, военно-промышленных технологий в СССР.
Влияние Кана за пределами цеха: архитектурный поворот 1932 года
Рассказ Волтерса позволяет выдвинуть смелую гипотезу: Альберт Кан мог оказать косвенное, но решающее влияние на смену архитектурного курса в СССР. Весной 1932 года Сталин запретил конструктивизм и утвердил в качестве государственного стиля помпезный неоклассицизм («сталинский ампир»).
Промышленная архитектура Кана была сугубо функциональной, но в своих гражданских постройках в США он был типичным эклектиком, и его здания удивительно напоминают сталинскую архитектуру 30-40-х годов. Нет документальных свидетельств о встречах Кана со Сталиным, но статус Кана как главного консультанта по строительству делал его мнение чрезвычайно весомым. Показательно, что одним из победителей печально известного конкурса на Дворец Советов, где были отвергнуты все авангардные проекты, стал никому не известный американский архитектор Гектор Гамильтон, приглашенный по личной рекомендации Альберта Кана.
Руководящая роль сотрудников Кана в советском градостроительстве, которую наблюдал Волтерс, работает на эту версию. Сталин, доверяя Кану создание индустриального фундамента страны, мог перенять у него и эстетические предпочтения, увидев в монументальной классике символ новой имперской мощи.
Закат эпохи и наследие
К 1932-1933 годам эпоха иностранных специалистов подошла к концу. Голод, ужесточение режима и нарастающая подозрительность привели к разрыву контрактов. Волтерс с облегчением уехал в 1933 году. Вслед за ним разочарованными покинули СССР и Эрнст Май, и другие западные архитекторы. Контракт с фирмой Кана не был продлен.
Однако спроектированные им заводы продолжали строиться и определяли промышленный ландшафт СССР на десятилетия вперед. «Социалистические города» же, вопреки мечтам функционалистов, превратились в море бараков и землянок, что ярко описал американец Джон Скотт применительно к Магнитогорску.
Заключение
Роль иностранных специалистов в советской индустриализации была фундаментальной, но глубоко противоречивой. С одной стороны, такие фигуры, как Альберт Кан, обеспечили СССР технологический рывок, заложив основу его военно-промышленного комплекса, который сыграет решающую роль в будущей войне. С другой — их работа осуществлялась ценой невероятных лишений и страданий населения, использующего принудительный труд и обреченного на жизнь в чудовищных условиях.
Рудольф Волтерс в своей книге стал невольным летописцем этого гигантского противоречия. Его наблюдения — это взгляд изнутри на момент, когда утопические мечты о «новом быте» разбились о реальность тоталитарной системы, где человек был лишь винтиком в механизме построения индустриального гиганта, спроектированного, по иронии судьбы, руками «капиталистических» специалистов. История Альберта Кана и его сотрудников — это история о том, как западные технологии и компетенции были использованы для создания одной из самых мощных и закрытых экономических систем XX века.
