Спасибо, что читаете мои истории! Продолжим завтра. Я бесконечно благодарна вам за донаты, репосты, лайки, комментарии и подписки. Оставайтесь со мной и дальше.
Поддержите канал денежкой 🫰
Едем в тишине. О чём говорить с ними? Не о чём. Сумка, что лежит у меня на коленях, словно обжигает кожу. Такое ощущение, что там ядовитая змея, готовая ужалить в любой момент.
Мысли разрываются на части, когда раздаётся уведомление о новом сообщении. Без раздумий беру телефон, ожидая увидеть поздравление от знакомых, но…
«Как тебе духи, которые мы выбирали вместе с твоей дочерью? Я обожаю этот аромат! А ты?»
Прикрываю глаза. Делаю глубокий вдох. Мне не больно. Абсолютно не больно…
Да кому я вру? Больно! Так больно, что внутри всё сжимается от этой невыносимой правды.
Моя собственная дочь выбирала для меня подарок вместе с любовницей своего отца. Вместе. Они были где-то, выбирали эти духи, обсуждали, какие мне подойдут, а я даже не подозревала об этом.
Сколько ещё они будут причинять мне эту боль? Почему раз за разом они наносят удары в одно и то же место? Почему они даже на секунду не задумываются о том, какую агонию несут их действия?
Телефон в руке кажется чужим. Сообщение жжёт глаза, словно клеймо. А они там, молчат. Делают вид, что ничего не происходит. Как будто это нормально — предавать собственную жену и мать.
Машину покидаю с трудом. Ноги подкашиваются, словно из них выкачали все силы. Иду к багажнику, чтобы забрать свой подарок от Артёма с Леной. Передвигаюсь как во сне, механически переставляя ноги.
Но Степан оказывается проворнее.
— Я сам подниму, — его нервная улыбка кажется натянутой, неестественной. Он замирает у багажника, не торопясь его открывать.
Несколько долгих секунд смотрю ему в глаза. Что-то здесь не так. Почему он медлит? Прячет что-то?
Отхожу, направляюсь к подъезду. Но не успеваю сделать и пары шагов, как разворачиваюсь. Степан как раз открывает багажник и берёт коробку. Заметив меня, торопится, но я успеваю уловить очертания упаковки — похоже на блендер или кухонный измельчитель. Который, между прочим, у меня уже есть…
— Что-то забыла? — спрашивает он, поспешно закрывая багажник.
— Нет… Ничего, — отвечаю едва слышно.
Внутри всё горит от невысказанных вопросов. Почему он так нервничает? Что скрывает? И эта коробка… Неужели он собирался подарить мне ещё один кухонный прибор, даже не удосужившись узнать, что такого у меня уже есть?
Кажется, я действительно превратилась в сгусток боли. Каждая клеточка тела пульсирует от обиды и разочарования. Он продолжает относиться ко мне как к пустому месту, даже в такой важный день. Словно я не заслуживаю его внимания, его заботы, его искренности.
Молча поднимаемся в квартиру. Скидываю обувь, не глядя на мужа. Молча прохожу в гостиную. Слышу за спиной шуршание — это он несёт мои книги. Присев на диван, ставлю сумку перед собой на стол. Смотрю на неё как на ядовитую змею. Внутри лежит подарок мужа… Хотя нет. Мой подарок остался в багажнике, а в этой сумке — подарок для его любовницы. Духи, которые она помогла моей дочери выбрать для меня.
Какая низость…
Как можно так низко пасть?
— Вот и книжки твои, — ставит на пол коробку. — Ты в порядке?
— М? — поднимаю на него взгляд. — В порядке?
— Ты какая-то странная. Устала?
— Устала? — тихий горький смех вырывается сам собой. — Господи, Степан, прошу тебя, прекрати этот спектакль. Меня уже тошнит! Твоя напускная забота… Враньё, которым вы кормите меня… Меня от всего этого уже выворачивает.
— Люба! — повышает голос. — Хватит! Я молча терпел твоё поведение за последние дни, но это уже переходит границы.
— Ты прав, хватит. Хватит, Степа, — усмехаюсь и, вытащив из сумки его подарок, ставлю на стол. — Забирай и отдай той, для кого купил.
Жду его реакции, но внутри уже ничего не осталось — только пустота и горечь.
— Ты о чём? Что за чушь ты несёшь? Я купил этот набор для тебя! — нервно восклицает Степан, не зная, куда деть руки. Его голос дрожит, а взгляд мечется по комнате.
— Нет, Степа. Ты купил этот набор для другой, значит, ей и дари. А мой подарок всё ещё лежит у тебя в багажнике. Впрочем, можешь и его отдать ей. Мне больше от тебя ничего не нужно, — мой голос звучит твёрдо, хотя внутри всё дрожит.
— Люба, я ничего не понимаю…
— Хватит! — в моих словах звучит сталь. — Мне надоел этот цирк с твоей ложью и притворством. Я сыта по горло! Давай разведёмся и покончим с этим. Я не хочу быть с человеком, который унизил меня так сильно, как только человек может.
— Ты… Я…
— Не хочу ничего слышать, Степ. Я достаточно знаю, чтобы принять это решение. Да и какая разница? Ты ведь и так собирался развестись со мной после моего дня рождения. Я лишь помогаю тебе.
— Ты знала? — наконец-то прекращает мямлить. — И давно?
— Две недели, по-твоему, много или мало? Знаешь, за это время я успела о многом подумать. Но так и не смогла ответить на один вопрос. Почему? Почему, Степа?
— Люб, — ерошит волосы, взгляд бегает по комнате. — Я просто… Остыл. Ты перестала привлекать меня. Не волнуешь. Я не знаю, о чём с тобой говорить. Мне с тобой просто-напросто скучно.
— Не знаешь, о чём говорить? — мой голос на миг дрогнул, но я быстро взяла себя в руки.
— Да, Люб. Ты скучная! Ты витаешь в своём мире. Тебя ничего не волнует, кроме дома, книг и этих глупых игрушек. Ты не знаешь, что происходит в мире за окном. Сидишь на диване и ничего не делаешь. Ты могла бы выйти на работу, но даже не думаешь об этом…
Его слова бьют наотмашь. Как он может так говорить?
— Что? Я могла выйти на работу? — с неверием смотрю на него, не в силах поверить в его слова.
— Да, Люба. Деньги с небес не падают как звёзды. Их надо зарабатывать. А в нашей семье это делаю только я. Ты сидишь на моей шее и даже не задумалась, какого это…
Медленно поднимаюсь. Каждый шаг словно отмерен болью. Подхожу ближе. Глядя в глаза некогда любимому человеку, даю звонкую пощёчину. Звук эхом отдается в пустой квартире.
В его глазах — чистое изумление. Ни капли раскаяния, только удивление.
— Работать, говоришь? — мой голос дрожит от ярости. — Скажи мне на милость, кто был недоволен, когда я устроилась на работу? Кто заставил меня уйти с неё? Кто неделю не разговаривал со мной, чтобы добиться обещания не выходить на работу? Кто злился, стоило мне даже намекнуть о работе?
— Это было давно…
— Да? Значит, я могла выйти на работу, получается?
— Могла!
— Тогда какого чёрта ты не известил меня об этом? Запрещал вслух. Орал. Кричал. А о том, что ты передумал, забыл мне сообщить? Или ты где-то в другом месте об этом орал?
— А ты такая идиотка, что сама не могла догадаться?
— Да, Степа, я идиотка! Идиотка, которая верила тебе. Доверяла. Любила. Ценила. Уважала! Мне самой противно от себя. Я отдала тебе всё, а взамен получила нож в спину.
— Всё отдала? — вдруг смеётся, откинув голову назад. — Любушка, что ты отдала мне? Всего лишь сидела дома и готовила. Тоже мне подвиг. Если хочешь сказать, что родила и воспитала, то не стоит. На это способна любая баба, потому ты ничего сверхъестественного не сделала. И потом, это бабская обязанность.
Каждое его слово — словно удар кинжала. Как он может так говорить? Как может обесценивать всё, что я делала ради него, ради нашей семьи?
— Любая баба, говоришь? — мой голос срывается. — А кто поддерживал твою семью в трудную минуту? Кто отдавал свои сбережения, чтобы помочь твоей сестре? Кто воспитывал твоих племянников, пока их родители искали работу? Кто создавал уют в нашем доме, чтобы ты возвращался в тепло и заботу?
— Это твоя обязанность!
— Моя обязанность? — изумленно смотрю на него. — А твоя обязанность — быть честным с женой! Быть верным! Уважать! Любить! А ты предал всё, что было между нами. Ты растоптал мои чувства, мою любовь, моё доверие.
Я смотрю на человека, которого когда-то любила, и не вижу в нём ничего, кроме пустоты и предательства.
— Какой же ты… — слова застревают в горле, но я заставляю себя их произнести.
— Какой? — его усмешка ядовитая, пропитанная презрением. — Да, Люба, я тебе изменял. Я люблю другую женщину. Красивую, молодую, ухоженную, сногсшибательную, весёлую, а ты… ты старая, Люб. Такие, как ты, — ненужный товар. И я даже рад, что ты сама узнала и завела об этом разговор. Думал, если сам скажу — коньки откинешь, но, на удивление, ты держишься. Ошибся, оказывается.
— И тебе я отдала свои годы? — каждое слово — как удар ножом. Он чужой. Совершенно чужой человек.
— Мне, дорогая, мне. Кстати, завтра подадим на развод и разойдёмся в разные стороны.
— Согласна, но квартиру будем делить!
— Какую квартиру? — в его глазах пляшут дьявольские огоньки.
— Эту! — предчувствие беды сжимает сердце. — Ты приобрёл её, будучи со мной в браке.
— Но она не принадлежит мне, — его голос сочится ядом.
— Как не принадлежит? — кулаки сжимаются до боли. Неужели он мог так низко пасть?
— Вот так. Я переписал её на Киру.
— Но она несовершеннолетняя… — непонимающе смотрю на него. Его взгляд направлен за мою спину.
Оборачиваюсь. Кира. Моя дочь стоит там, нервно переминаясь с ноги на ногу. Как она могла?
— С четырнадцати лет она имеет право ставить подпись с согласия родителя. И так как я её отец…
Комната кружится перед глазами. Это не может быть правдой. Не может…
— Кира… — шепчу её имя, но она отворачивается, убегая от моего взгляда.
Они оба предали меня. Оба. Человек, которому я отдала лучшие годы своей жизни, и дочь, которую я растила, любила, оберегала…
В груди разрастается чёрная дыра. Она поглощает всё: любовь, доверие, надежду. Ничего не осталось. Только пустота и боль.
— Так что, милая, ты тут никто. И никакой квартиры нет, чтобы я делился с тобой. Всё, что ты можешь забрать — это свои вещи. Одежда, книжки, игрушки свои… И всё такое.
— Кира? — обращаюсь к ней, но она лишь молча опускает голову.
Боже, за что? За что родной ребёнок так сильно ненавидит меня? Что я ей сделала? Где я допустила ошибку?
— Давай не будем, Люб. Мирно разойдёмся в разные стороны. Ты вернёшься в свой Рыбинск под крыло брата. А мы… Сама понимаешь.
— Кира, мне уходить прямо сейчас или могу остаться до утра? — с горькой усмешкой спрашиваю у «хозяйки» квартиры.
— Оставайся, — едва слышно шепчет она, не глядя мне в глаза.
— Как благородно с твоей стороны, милая. Твоя щедрость не знает границ. Низкий поклон тебе за твою добрую душу, — произношу сквозь подступающие слёзы, хотя внутри всё горит от боли и унижения.
Не могу больше смотреть на неё. Отвожу глаза и натыкаюсь на свою сумку. Духи… Символ их общего предательства. Беру в руки эти проклятые подарки.
— Отдай тому, для кого купил, — произношу с ледяным спокойствием, протягивая ему коробку. — Надеюсь, она сможет осчастливить тебя, и тебе не будет с ней скучно.
Подхожу к дочери, беру её за руку — руку, которая когда-то была такой маленькой и доверчивой — и вкладываю в неё духи.
— А это подари той, с кем покупала. Это её любимый аромат, а не мой. Надеюсь, она станет для тебя такой матерью, о которой ты мечтала.
— Мам… — в её глазах слёзы, но она не может произнести больше ни слова. Её молчание ранит больнее любых обвинений.
— Поздравляю, милая. Ты обретёшь такую маму, какую, наверное, всегда хотела. Я за тебя очень рада, — мой голос звучит неестественно ровно, хотя внутри всё разрывается на части.
— А теперь забери своего отца, пожалуйста. Я устала, хочу спать. А завтра, до твоего возвращения из школы, я покину твою квартиру. Не переживай, не стану забирать дорогие вещи из твоей квартиры. Ключи оставлю в почтовом ящике.
— Я…
— Спокойной ночи, — отвернувшись, подхожу к дивану. Молча сажусь и начинаю рыться в коробке с книгами — единственным, что по-настоящему принадлежит мне.
С искусственной улыбкой на лице просматриваю книги, не видя ни обложек, ни названий из-за слёз, застывших в глазах.
Степан хмыкает и, взяв за руку дочь, выводит её из комнаты. Как только за ними закрывается дверь, сдерживаемые слёзы наконец-то стекают по щекам.
Опускаюсь на диван, обхватываю колени руками. В комнате так тихо, что слышу, как бьётся моё сердце — громко, болезненно.
Все эти годы я вкладывала душу в семью, в дом, в воспитание дочери. А теперь оказалась не нужна ни мужу, ни собственному ребёнку.
Слёзы капают на книги, размывая буквы на обложках. Но я не вытираю их. Пусть плачут страницы — они единственные, кто понимает мою боль.
В голове крутятся мысли: «Как же так? За что? Чем я заслужила такое предательство?»
Но ответов нет. Только тишина и горькие слёзы, стекающие по щекам.
Завтра начнётся новая жизнь. Жизнь без любви, без семьи, без дома. Но я справлюсь. Обязательно справлюсь.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод в 50. Вторая петля", Аелла Мэл ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11
Часть 12 - продолжение