Почему Герман Греф рассказал о «технической стагнации», что скрывается за эвфемизмами Центробанка и к чему готовиться россиянам? Экономист Андрей Бархота рассказывает RTVI, как высокие процентные ставки привели экономику к рецессии и почему нас ждут «новые девяностые» с подработками и халтурой.
Что скрывается за эвфемизмами Центробанка
На прошлой неделе Герман Греф первым из крупных государственных деятелей открыто заговорил о технической стагнации в экономике страны.
Эта интересная лексическая и филологическая конструкция продолжает традицию эвфемизмов, которыми последние два года маскировалась неприятная экономическая реальность. До лета 2025 года использовался замечательный термин «перегрев экономики». Внешние признаки действительно напоминали перегрев: достаточно высокий уровень инфляции, при этом растущие отдельные части потребительского сектора. Однако темп роста ВВП оставался ограниченным, хотя доходы бюджета росли быстрее него.
Затем в экономический лексикон вошло слово «охлаждение» — эвфемизм, который означал по сути переход к рецессии. Теперь мы имеем дело с «техническим замедлением», а на самом деле — с полноценной рецессией.
Фактически в период высоких процентных ставок — рекордные 18-20% ключевой и всех остальных ставок запретительного характера — Россия живет уже более восьми месяцев. За это время значительно сократились инвестиции. Предприятия еще весной этого года решили: зачем инвестировать в производство, в предпринимательские инициативы, если можно просто положить деньги на депозит и получать те же 20% дохода без всякого риска? Стоит, кстати, учитывать, что рентабельность обрабатывающей промышленности редко превышает 10-12%.
В результате мы увидели околонулевые темпы роста.
Если же вычесть производство продукции двойного назначения и прочие специальные направления, получается вообще отрицательная динамика.
Почему денежный голод стал смертельным
Возникла ситуация, в которой мы недополучили финансирование промышленности и экономики в целом. Все встало. Представьте, по лесу едет телега, которая вползает в болотистую местность, и выбраться из нее уже практически нереально. Даже если толкать телегу, прикладывать нечеловеческие усилия, результат будет одинаковым.
То, что прогнозировалось раньше, происходит на наших глазах. Повестка инфляции потихоньку уходит на второй план, начинаются разговоры о том, как перезапустить инвестиционный цикл, экономический рост.
Для этого нужны новые девять месяцев, но уже с доступным финансированием, со всяческим фискальным стимулированием — более доступными финансовыми инициативами и, конечно же, меньшими налогами. А этого очень тяжело достичь в нынешних условиях. Возникает замкнутый круг: чтобы снизить налоги, нужны дополнительные доходы бюджета, но для их получения необходим экономический рост, который невозможен без доступного финансирования.
Вспоминается формула Столыпина о том, что России нужно «двадцать спокойных лет». Сейчас нужна буквально пара спокойных лет — не в плане физического спокойствия, а в плане невысоких налогов и доступного финансирования. А этого мы пока достичь не можем. Поэтому Герман Оскарович очень осторожно говорит, что мы находимся уже в рецессии, но выход из неё — дело будущего, хотя думать об этом надо уже сейчас.
Чем опасны инвестиции со стороны Китая
Банк России недавно опубликовал аналитический материал, где сообщил, что впервые за много лет Россия в первом полугодии 2025 года полностью выполнила план по расходам. Исторически всегда этот показатель составлял 40-45% от годового плана. Это говорит о том, что денег в казне уже немного, дефицит растет. Возникает вопрос: где их брать? Налоги для физических и юридических лиц уже повышены. Объемы заимствований на внутреннем рынке ограничены.
Одним из способов может стать взаимодействие с международными финансовыми институтами — не МВФ, естественно, а с китайскими товарищами и партнерами. Но здесь есть определенные нюансы.
Китай рассматривает Россию как идеальный рынок сбыта, где может занять доминирующее положение практически во всех секторах. На автомобильном рынке доля китайских машин уже превышает 50% — это выше доли АвтоВАЗа. При этом китайцы ничего здесь не развивают — никаких производств, никаких совместных предприятий. У них стратегия как у Трампа с его Make America Great Again — «Китай превыше всего». Они не идут на партнерства, делают все на своей территории, а сюда поставляют готовую продукцию.
Финансирование в юанях — одна из опций, предполагающая, что входящие финансовые потоки в российской компании будут тоже в юанях. Но здесь множество подводных камней. Юань — не свободно конвертируемая валюта, его курс находится под жестким контролем КПК и китайского промышленного лобби. Финансовая интеграция в китайскую систему потребует от российских фирм еще больших уступок в автономности — они станут еще глубже вовлечены в китайскую монетарную систему и промышленные интересы.
При финансировании в юанях российские компании будут рисковать не только относительно процентной политики ЦБ России, но и относительно политики ЦК КПК.
Если китайское руководство захочет обвалить юань до 8-9 рублей или, наоборот, укрепить, придется принимать это как данность.
В монетарной системе китайцы готовы оказывать финансовую помощь, но взамен просят фактически утрату экономического суверенитета. Совместных российско-китайских компаний особо не создается — китайская стратегия экспансии не предусматривает интеграцию и синергию. Когда китайцы предложили Европе дружить против США, европейцы отказались и заключили торговую сделку с американцами, потому что боятся — китайцы могут их съесть. Российские компании находятся в еще более уязвимой позиции.
Поэтому дорогие кредиты в рублях сейчас рассматриваются российскими казначействами как гораздо более надежные, чем финансирование в юанях. По сути, Китай предлагает товарный бартер: юани некуда тратить, кроме как на китайские товары, а мы и так зависим от китайского импорта на 80-90% в большинстве потребительских секторов.
Зачем вводят четырехдневку на предприятиях
Российский рынок труда преподносит главную сенсацию последних 6-8 месяцев. Резко замедлился рост заработных плат, и в институциональной среде даже появился мем: «Кто вы по профессии? — Айтишник. — Сочувствую». Это неслучайно — гонка зарплат и рост доходов в модных отраслях полностью сошли на нет. На рынок труда стало давить новое явление — оптимизация расходов.
Например, из крупнейших организаций «Газпром» проводит колоссальные сокращения порядка 40%, и это при средней зарплате в главном офисе около миллиона рублей в месяц. Сбербанк также объявил о масштабных сокращениях. Дорогостоящие кадры выходят на рынок, а устроиться быстро не способны — они во многом перекуплены, за них слишком много платили.
Возникает фрикционная безработица, которая еще сильнее давит на рынок труда. Бюджетный стимул ослабел — нечем повышать зарплаты бюджетникам, они первыми испытают замедление роста доходов. Предприятия в условиях рецессии и ухудшения финансового состояния вынуждены оптимизировать затраты.
Кто-то делает это под прикрытием искусственного интеллекта — ИИ научился пользоваться «Консультант Плюс», поэтому увольняем всех юристов. У кого-то это связано с крахом бизнес-модели. Самое громкое заявление — главы РКК «Энергия» о том, что советский потенциал исчерпан, больше расти не можем, ждут тяжелые времена и сокращения. И это в одном из промышленных флагманов.
Все это приведет к тому, что зарплаты не только перестанут расти, они могут стагнировать. Если экономическая ситуация не улучшится, мы можем прийти к ситуации девяностых с характерными маяками — халтурой, подработками, второй и третьей работой на полставки. Вспоминается фильм «Место на Земле», где герой вешал пиджак в НИИ и уходил на шабашки, или «Ты у меня одна», где Збруев работал днем инженером, а ночью разгружал кефир.
Четырехдневная рабочая неделя — ничто иное, как ширма для «оптимизации» штата.
Работникам предлагают выбор: либо сокращение с двумя окладами, либо четырехдневка — минус 20% от зарплаты, зато три дня можешь посвящать семье и подработкам. В промышленных масштабах работники выбирают четырехдневку.
Предприятия рассчитывают протянуть 3-4 месяца в такой конфигурации, надеясь на чудо — снижение ставок и поступление бюджетных денег. А если не воспрянем? Тогда придется сокращать фонд оплаты труда. Четырехдневка, кстати, особенно распространена в крупных промышленных компаниях и моногородах, где комбинат является столпом — если там провести оптимизацию, будет социальный взрыв.
При этом дефицит кадров на рынке труда остается, но это особый дефицит. Сварщик получает в среднем 250 тысяч рублей даже не в Москве — и это результат вымывания квалифицированной рабочей силы и части инженеров по понятным причинам. Раньше это компенсировалось ростом зарплат со 120 до 250 тысяч, но сейчас даже подобное не работает.
Что делать и чего ждать
Ключевая ставка в нынешнем виде напоминает тарзанку, которую подняли так высоко, что до неё никто не может допрыгнуть. При этой ключевой ставке промышленность и экономика не растут — кредиты под 30% недоступны никому.
Опустив «тарзанку» на 2 сантиметра, то есть снизив ключевую ставку на 2 процентных пункта до 16%, мы все равно не сможем до нее допрыгнуть. Кредиты подешевеют незначительно, но это не изменит общую ситуацию при средней рентабельности промышленности не более 10%.
Разворот экономического роста произойдет, когда ключевая ставка будет не выше 8% — это случится не раньше конца следующего года. Но поскольку «тарзанка» долго висела высоко, предприятия уже не хотят «прыгать» — накопились риски, выросла долговая нагрузка.
Андрей Костин из ВТБ предложил радикальный рецепт — обвалить рубль. И здесь он отчасти прав: инфляция и ставка уже ни на что не влияют, больной не встает с постели. Обвалив рубль, мы решим хотя бы проблему бюджетного дефицита, который в этом году может достичь 8 трлн рублей. Но для этого нужно понижение ключевой ставки, которое сейчас никак на кредитный рынок влиять не будет.
Нас ждет период от шести до девяти месяцев экономических сложностей. Доходы останутся на прежнем уровне, расходы будут расти из-за остаточной инфляции и недоступности кредитов. Этот период охватит четвертый квартал 2025 года и продлится до лета следующего.
Но есть и оптимистичные моменты. Мы находимся ногой на дне, дальше будет рост. Возможная деэскалация вооруженного конфликта придаст обществу оптимизма. Валютный рынок вернется в нормальное русло — доллар будет стоить не 81 рубль, а 95-105.
Период рецессии с приличной инфляцией и недоступными кредитами будет достаточно сложным. Единственный фактор, который может помочь, — диверсификация внешнеэкономических связей и сотрудничество с разными странами, включая США.
Эти рецессионные процессы рукотворные, созданы нами самими, поэтому разгребать их придется самостоятельно. Опасна мысль, что снижение ставки до 14% сразу все исправит.
А в Госдуме тем временем планируют пересмотр налогов для самозанятых — депутаты понимают, что людям придется искать подработки. Многие россияне задумываются о второй профессии, халтурах. Условно говоря, нужно готовиться к новым девяностым. Но есть и плюс — имеются вполне значительные шансы без сильных потерь пройти самый низкий уровень и через небольшие испытания выйти на траекторию устойчивого развития.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
