Есть мнение популярной психологии о том, что родитель может влиять на личность ребёнка примерно до 14 лет. Потом всё – что выросло, то выросло. Я это слышала очень много раз. Только навскидку перечислю – от Вики Дмитриевой, от Никиты Карпова (обожаю его ТГ-канал про подростков, очень отрезвляет и учит родителей в первую очередь со своей тревожностью работать), вчера вот ещё от Светланы Комиссарчук.
Строго говоря, научных данных о том, что именно с 14 мы слабо влияем, я не нашла. Возможно, этот возраст часто называют, потому что есть исследования о том, что до 14 лет наиболее сензитивный период и индоктринация успешно работает именно до этого возраста. Помните, исследования об этом я приводила в одной из статей. Продублирую отрывок из той статьи тут.
Вот одно из часто цитируемых в контексте изучения иностранных языков. А вот ещё одно. Здесь анализировали пары мать-дитя японского происхождения, проживающих в США, а также пары, которые вернулись из США в Японию. Было выяснено, что подростки-возвращенцы, вывезенные до 14 лет, уже никогда не чувствовали себя комфортно в японском контексте. Они американизировались. Однако такое явление не наблюдалось среди тех, кого вывезли после 14 лет.
Также, возможно, именно 14 лет называют, потому что примерно на это время приходится пик синаптического прунинга, начинающегося в 11-12 лет и завершающегося к 18-20 годам. Это процесс так называемого подрезания нейронных связей в мозге: ненужные или редко используемые нейронные соединения убираются, а нужные — укрепляются. Ну как будто садовник осуществляет обрезку ненужных веток, а нужные фиксирует. Этот процесс нужен, чтобы сделать мозг более эффективным.
В общем, про то, что нужно считать именно 14 лет некой точкой невозврата – это скорее упрощение из популярной психологии. У каждого ребёнка этот возраст будет своим. Более того, в арсенале у затейливого родителя всегда найдутся чудовищные способы, которыми можно влиять и на великовозрастного детину. Вспомним тут Ивана Тургенева, который будучи уже 32-летним мужчиной, напрочь рассорился с матерью, Варварой Петровной, пытавшейся вплоть до этого времени полностью контролировать его жизнь, особенно финансы, а в день ссоры отказавшейся дать ему денег. Иван Сергеевич хлопнул дверью и больше не видел мать, которая в течение года после этого (но мы не утверждаем, что из-за этого) умерла. Как думаете, влияла она на сына вплоть до его зрелого возраста? Конечно. Если бы не это влияние, не видать бы нам «Му-Му» и «Дворянского гнезда». Это пример родительского влияния манипуляции деньгами.
Или вот известная история Бланш Монье, девушки, которую мать заперла дома в комнате, так как не дала согласия на брак. Через 25 лет девушку обнаружили в чудовищном состоянии. Влияла на неё мать все эти годы? Ну, конечно. Ни физическое, ни психическое состояние узницы уже не смогли восстановить. Это пример родительского влияния манипуляции едой и элементарными условиями для жизни.
Но если убрать такие крайне деспотичные случаи, как у Тургенева или Монье, то, скорее всего, действительно в какой-то момент сепарации влияние родителя на личность, на мотивацию, на решения подростка становится очень ограниченным. Вполне можно упрощённо сказать, что этот какой-то момент приходится на плюс-минус 14 лет.
Выше я уже упомянула Светлану Комиссарчук, доктора философии, профессора Колумбийского университета. Вы можете знать её известную книгу «Поколение сэндвич». Мне посчастливилось оказаться на её лекции, где у участников возник вопрос общения с подростками. Мне откликнулась мысль Светланы, которая говорит, что после 14 лет (примерно) родителю, чтобы понять свою роль и стиль общения, можно прибегнуть к метафоре спортивной игры.
Представьте, что ваш ребёнок занимается футболом. Вы для него НЕ можете быть:
📍 тренером. Уже не получится прокачивать навыки, формировать установки, контролировать каждый шаг и требовать отчёта. Теперь он делает это сам «об других людей». И не обо всех, а только об тех, кого посчитал значимым для прокачки нужных ему компетенций (тренеры, коуч, мастер, сэнсэй) или реализации социальных потребностей (приятель, подписчик). Вы же не будете выбегать на поле и вместо тренера (или в параллели с тренером) кричать «Быстрее!», «Темп выше!»
📍 судьёй. Чем старше, тем больше у вашего ребёнка появляется внешних мерил его навыков. Международные экзамены. Серьёзные олимпиады. Заявки в летние школы. ОГЭ, ЕГЭ и тд. Каково бы ни было ваше мнение об игре вашего ребёнка, она никак не повлияет на оценку судей.
📍 другом по команде. Вот эта частая родительская иллюзия – мой подросток мне абсолютно всё рассказывает. Во-первых, почти наверняка это не так. Во-вторых, если это так на 100 процентов (то есть и про фантазии рассказывает?), то это что-то нездоровое. Помню, когда мы с подростковым психологом работали по взаимодействию с сыном, он мне очень помог пережить сепарацию, которая в нашем случае довольно рано началась, а с 12 до 14 била ключом (сейчас сыну уже 16, уже довольно тихо и спокойно). Я тогда спросила психолога, как мне понять, что сепарация? Он ответил: «При ваших доверительных отношениях у сына вдруг от вас появятся тайны, это первый признак и это самый нормальный ход вещей для подростка». Не может родитель быть другом. Не может вместе с подростком бегать по футбольному полю в его клубе.
А какая же роль достаётся родителю? В метафоре Светланы Комиссарчук это болельщик. Родитель подростка переезжает на трибуны. Болеет, радуется, огорчается. Он может даже фанатеть. Ему можно поплакать в жилетку. И он внимательно будет слушать. К нему можно даже домой прийти, как в гавань. Но в этой гавани он всё равно не соскакивает ни в друга, ни в судью, ни в тренера.
Как вам эта метафора?
PS уже написала и вспомнила, что роль спонсора ещё, конечно, какое-то время у нас остаётся.
Про книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно узнать тут.
Неравнодушных педагогов и осознанных родителей я приглашаю в Телеграмм-канал «Учимся учить иначе» и в привязанную к каналу Группу.
