Последний осколок Орды
К середине XVI века Московское царство, сбросившее татаро-монгольское иго менее ста лет назад, всё ещё чувствовало на своих границах его горячее, хищное дыхание. Осколки некогда могущественной Золотой Орды — Казанское и Астраханское ханства — были не просто соседями. Это были постоянная головная боль, незаживающая рана на теле молодого государства. Оттуда, из-за диких полей, регулярно совершались набеги. Отряды татарской конницы оставляли за собой пепелища и уводили в тяжёлую неволю тысячи людей, чьи судьбы обрывались на невольничьих рынках Крыма и Османской империи. Жить под постоянной угрозой этого степного пожара было невозможно. Все предыдущие попытки московских князей решить «казанскую проблему» — дипломатией, подкупом, посадкой на трон лояльных ханов — заканчивались ничем. Казань нужно было брать. И за это дело взялся молодой, амбициозный царь Иван IV, чья воля не знала преград, и которого позже назовут Грозным.
Летом 1552 года к стенам Казани двинулась армия, невиданная доселе по своей мощи и организации. Сто пятьдесят тысяч воинов, сотни пушек, в том числе и гигантские стенобитные орудия, — всё это медленно ползло на восток. Это была уже не просто феодальная дружина, а регулярная армия нового образца, с единым командованием и чёткой структурой. Иван, которому на тот момент было всего 22 года, лично возглавил поход. Он понимал, что это не просто очередная военная кампания. Это был экзамен на зрелость для него как для самодержца и для всего его царства. Осада Казани, хорошо укреплённой крепости на высоком холме, была долгой и потребовала больших жертв. Русские войска методично «вгрызались» в землю, строя осадные башни и подкапываясь под стены.
Ключевую роль в осаде сыграли военные инженеры. По легенде, руководил подкопом некий иностранец по имени Розмысл (по некоторым данным, англичанин или немец). Под стены казанского кремля был заведён гигантский минный подкоп, в который заложили 48 бочек пороха. 2 октября 1552 года, после нескольких недель осады, раздался взрыв чудовищной силы. Часть стены вместе с башней взлетела на воздух, образовав огромный пролом. В этот пролом и хлынули русские полки. Начался яростный штурм. Бой шёл за каждую улицу, за каждый дом. Казань, как писал один из летописцев, была «полна крови христианской и бусурманской». К вечеру всё было кончено. Некогда могущественное ханство пало. Взятие Казани имело колоссальное психологическое значение. Это была не просто военная победа. Это был исторический реванш. Москва показала, что время Орды безвозвратно ушло, и на востоке Европы появился новый, грозный хищник.
Волга — русская река
После падения Казани судьба её южной соседки, Астрахани, была предрешена. Астраханское ханство, расположенное в дельте Волги, было последним препятствием на пути к Каспийскому морю. Контроль над всей Волгой, великой торговой артерией, сулил Москве баснословные выгоды: прямой выход на рынки Персии и Индии, контроль над торговлей шёлком, пряностями и солью. Кроме того, Астрахань, как и Казань, была осколком Орды и потенциальным источником угрозы. Иван IV, войдя во вкус, решил не откладывать дело в долгий ящик.
Однако астраханская кампания разительно отличалась от казанской. Здесь не было ни долгой осады, ни кровопролитного штурма. Урок, преподанный Казани, был усвоен хорошо. В 1556 году к Астрахани двинулся относительно небольшой русский отряд под командованием воеводы Ивана Черемисинова. Увидев приближение московского войска, астраханский хан Дервиш-Али, который до этого пытался лавировать между Москвой и Крымским ханством, просто сбежал. Город сдался практически без боя.
Присоединение Астрахани прошло тихо и буднично, но его последствия были огромны. Впервые в своей истории Московское царство вышло за пределы этнических русских земель и превратилось в многонациональную и многоконфессиональную империю. В его состав вошли татары, ногайцы, мордва, чуваши. Это был совершенно новый опыт для московских правителей, которым теперь приходилось учиться управлять огромной и разношёрстной страной. Но главное — вся Волга, от истока до устья, стала русской рекой. Россия получила ключ от Каспия и прямой путь на Восток. Началась новая эра в русской торговле и дипломатии. Если взятие Казани было громкой и кровавой победой, символизировавшей конец прошлого, то присоединение Астрахани — тихой и прагматичной инвестицией в будущее, которая окупилась сторицей.
Окно в Европу, прорубленное топором
Укрепившись на востоке, Иван Грозный обратил свой взор на запад. Его манила Балтика. Выход к Балтийскому морю был для России XVI века жизненной необходимостью. Вся торговля с Европой шла либо через единственный и замерзающий на полгода порт на Белом море — Архангельск, либо через земли враждебных соседей — Литвы и Швеции, которые наживались на транзите и диктовали свои условия. Ивану нужно было своё «окно в Европу», свой прямой торговый путь, чтобы получать европейские товары, оружие и технологии без посредников. И на пути к этой цели стоял дряхлый, но всё ещё цеплявшийся за свои владения Ливонский орден.
Повод для войны нашёлся быстро. Он был одновременно и унизительным, и экономическим. Иван IV потребовал от ливонцев уплаты так называемой «юрьевской дани» — дани за город Юрьев (современный Тарту), которую они якобы должны были платить ещё со времён Ярослава Мудрого, но благополучно забыли об этом на несколько веков. Кроме того, ливонцы задерживали на своей территории европейских специалистов, приглашённых на русскую службу. В 1558 году, не дождавшись ни дани, ни извинений, Иван двинул свои войска в Ливонию.
Начало Ливонской войны было для русской армии триумфальным. Рыцари в тяжёлых доспехах, которые наводили ужас на своих соседей в прошлом, оказались совершенно беспомощны перед лицом новой московской армии с её мощной артиллерией и тактикой стрельцов. За два года русские войска взяли два десятка городов, в том числе такие крупные порты и крепости, как Нарва и Юрьев. Ливонский орден, раздираемый внутренними противоречиями, фактически развалился. Казалось, что цель близка, и Балтийское море вот-вот станет для России внутренним озером. Опьянённый успехами, Иван Грозный и его окружение были уверены в быстрой и окончательной победе. Но они недооценили одного: на ливонское наследство претендовали и другие, куда более сильные хищники.
Ливонское болото
Блестящее начало Ливонской войны очень скоро обернулось для Московского царства долгой, изнурительной и в конечном итоге провальной авантюрой. Победоносный марш превратился в вязкую, изматывающую трясину, которая на протяжении четверти века высасывала из страны все соки. Распад Ливонского ордена не принёс Ивану желаемого. Вместо одного слабого врага он получил сразу нескольких, причём куда более сильных и зубастых. На ливонские земли предъявили свои права Польша, Литва, Швеция и Дания. Война из локального конфликта превратилась в общеевропейскую бойню за балтийское наследство.
В 1561 году магистр Ордена Готхард Кетлер, поняв, что в одиночку ему не выстоять, передал свои владения под протекторат Великого княжества Литовского. Вскоре Литва и Польша объединились в единое мощное государство — Речь Посполитую. На севере в игру вступила Швеция, захватившая Ревель (современный Таллин). Русская армия, привыкшая к лёгким победам над рыцарями, столкнулась с совершенно другим противником. Началась череда тяжёлых поражений. В 1564 году в битве при Чашниках на реке Уле русское войско было наголову разгромлено литовцами.
Ситуацию усугублял и внутренний кризис в самом Московском царстве. Поражения на фронте, подозрительность и мания преследования подтолкнули Ивана Грозного к созданию опричнины — системы жёстких репрессий, направленных против боярской аристократии. Страна разделилась на две части, опричнину и земщину, которые находились в состоянии глухого внутреннего конфликта. Многие знатные воеводы, опасаясь за свою жизнь, бежали за границу. Самым знаменитым из них стал князь Андрей Курбский, один из героев взятия Казани, который в 1564 году перешёл на сторону Литвы и стал одним из главных военных советников польского короля. Его знаменитая переписка с Иваном Грозным — это ярчайший документ эпохи, столкновение двух мировоззрений, двух правд. Пока царь искал «изменников» внутри страны, настоящие враги терзали её границы. В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей, воспользовавшись тем, что основные русские силы были стянуты в Ливонию, совершил опустошительный набег и предал Москву огню. Война, начавшаяся ради выхода к морю, обернулась пожаром в самом сердце государства.
Испытание огнём у стен Пскова
К концу 1570-х годов стало ясно, что Россия проигрывает войну. Силы страны были на исходе. Но самое трудное было впереди. В 1576 году на польский престол был избран один из самых выдающихся полководцев той эпохи — трансильванский князь Стефан Баторий. Энергичный, талантливый и не знающий жалости, он поставил своей целью не просто изгнать русских из Ливонии, но и нанести Московскому царству сокрушительное поражение.
Баторий полностью реорганизовал польско-литовскую армию, сделав ставку на наёмную пехоту и современную артиллерию. В 1579 году он начал своё грандиозное контрнаступление. Одной из первых его целей стал Полоцк — древний русский город, который Иван Грозный с большой помпой захватил в начале войны. После ожесточённой осады Полоцк пал. Затем Баторий двинулся дальше, захватывая одну русскую крепость за другой. В 1581 году он подошёл к стенам Пскова — одного из крупнейших и важнейших городов на северо-западе России. Баторий был уверен, что возьмёт его так же легко, как и Полоцк. Но он ошибся.
Оборона Пскова стала одной из самых героических страниц в русской военной истории. Небольшой гарнизон под командованием князя Ивана Шуйского и всё население города — от мала до велика — встали на защиту своих стен. В течение пяти месяцев они отбили более тридцати яростных штурмов. Польские сапёры делали подкопы, артиллерия крушила стены, но псковичи каждый раз заделывали проломы, строили новые укрепления и с отчаянной храбростью отбрасывали врага. Летописец с гордостью писал, что защитники города «стояли крепко и мужественно, как львы рыкающие». Эта героическая оборона спасла Россию от полного разгрома. Баторий, потеряв под Псковом цвет своей армии и не добившись успеха, был вынужден сесть за стол переговоров.
В 1582 году в Яме-Запольском было заключено перемирие с Речью Посполитой. По его условиям, Россия отказывалась от всех своих завоеваний в Ливонии в обмен на возврат захваченных Баторием русских городов. Год спустя было подписано Плюсское перемирие со Швецией, по которому Россия теряла Нарву, Ям, Копорье и Ивангород — всё своё побережье Финского залива. Ливонская война, длившаяся четверть века, закончилась полным провалом. Россия не только не получила выхода к Балтийскому морю, но и потеряла те немногие земли, что имела на его побережье. Страна заплатила огромную цену: казна опустела, земли пришли в запустение, а людские утраты были неисчислимы. Великая мечта Ивана Грозного обернулась национальной катастрофой, последствия которой Россия ощущала ещё очень долго, вплоть до самого Смутного времени.
