Нити прошлого и безумная авантюра.
В эту минуту вошли Степан и Павел Григорьевич.
Глаза Эллы забегали по сторонам, но совладев собою, она хрипло спросила:
– Кто вы? Что вы хотите знать? Я всё расскажу, – затараторила Элла В.
– Успокойтесь! Это мой муж и дедушка моей дочери. Мы хотим знать правду. Как вы объясните, что моя девочка оказалась у моей сестры? Если вы не скажете правду нам придется обратиться в полицию. Вы же не хотите испортить свою репутацию и репутацию клиники?
– Нет - нет! Конечно нет!– испуганно произнесла Элла.
Она замолчала, ее взгляд блуждал по комнате, будто бы искал подсказку. Потом она села на стул, обхватив голову руками.
– Это… это кошмар, – выдохнула она. – Я знала… знала, что рано или поздно правда всплывет наружу, – взволнованно залепетала Элла.
В этот самый миг, услышав громкие голоса, доносившиеся из прихожей, в дверях появилась Аришка – дочь Эллы Викторовны. Одиннадцатилетняя девочка, с наушниками, небрежно повисшими на тонкой шее, подкатила на инвалидной коляске. В глазах читалось неподдельное беспокойство.
– Мама, что случилось? Почему ты так кричишь?
– Все хорошо, солнышко, – попыталась успокоить ее Элла. – Просто опять вызывают на работу. Не дают спокойно отдохнуть в отпуске, – прозвучало в ее голосе досада. – Побудь немного дома, ладно? Я попрошу тетю Люду присмотреть за тобой. Хорошо?
Прикрыв за собой дверь, Элла позвонила в соседнюю квартиру и учтиво попросила соседку побыть немного с Аришкой.
Вчетвером они направились к машине.
Вскоре автомобиль запетлял по прибрежной дороге и замер в укромном месте на набережной у моря, где волны шептали свои вечные истории песку.
– Итак, Элла Викторовна, – голос Софьи был тих, но в этой тишине чувствовалась сталь. – Насколько я понимаю, вы и моя сестрица были в сговоре и скрыли от меня, что я беременна двойней? Что ж, настало время сорвать покровы лжи. Рассказывайте все. До мельчайших подробностей.
Все четыре года я жила как в аду.
– Только поклянитесь, что не сдадите меня в полицию, – в глазах женщины застыла мольба. – Софья, дорогая, я понимаю, что совершила уголовное преступление и меня ждет суровое наказание. Но я и так наказана? Дочь – инвалид, муж сбежал к любовнице, оставив меня один на один с этой бедой. Кому нужна будет моя кровиночка, если меня посадят? Ее же в казенный дом заберут, в сиротский приют… Умоляю, заклинаю, не отдавайте меня в руки полиции! Все четыре года я жила как в аду. Я начала бояться каждого звонка в дверь, каждого взгляда, каждой фразы. Жила в постоянном страхе. Это хуже тюрьмы, – голос Эллы надрывался от отчаяния, в нем клокотала невыносимая горечь и отчаяние.
Сердце Софьи, предательски и болезненно сжалось, наполнившись сочувствием и горьким пониманием. Оставить девочку-инвалида сиротой, у нее просто не поднимется рука. Софья вопросительно взглянула на мужа и Павла Григорьевича. В их молчаливых кивках она прочла согласие: они не станут привлекать полицию, если Элла чистосердечно признается во всем содеянном.
Безумная авантюра.
Элла заговорила, и слова хлынули из нее, как покаянная исповедь. Она не утаила ничего, ни одной грязной мысли, ни одного корыстного поступка.
Элла Викторовна, врач-акушер с многолетним опытом в перинатальном центре, чувствовала себя на грани нервного срыва. Ее телефон разрывался от звонков, пациенты ожидали в коридоре, требуя внимания, а внутри нее нарастала тревога, которую она тщательно скрывала за маской профессионализма. Виной всему была Алевтина, ее лучшая подруга, впутавшая ее в безумную авантюру, которая грозила разрушить все, что Элла строила годами.
Рассказ- воспоминания.
– С Алевтиной мы познакомились в перинатальном центре, – начала свой рассказ Элла Викторовна. Алевтина устроилась к нам после окончания медакадемии. Красивая девушка – она быстро завоевала сердца коллег своей открытостью и трудолюбием. За десять лет совместной работы наши отношения переросли в крепкую дружбу. Мы делились сокровенными секретами. Я знала про ее первый неудавшийся брак. А однажды, как обухом по голове она сообщила, что выходит замуж. Кажется, если память мне не изменяет, ее избранником стал ваш первый муж, Стас.
Потом они уехали в Германию, и наши пути разошлись. Мы часто созванивались. Она рассказывала, что живет роскошной полной жизнью и счастлива с мужем, у которого на тот момент была своя частная клиника. Но за глянцевой обложкой скрывалась бездетность, которая терзала ее душу.
Как рассказывала Алевтина, ее муж очень изменился превратившись во властного мужчину с непомерными амбициями.
Он как и его родители мечтали о наследниках. Неспособность Алевтины родить ребенка грозила ей крахом – разводом и потерей роскошной жизни, к которой она так привыкла.
Наша встреча произошла через три с половиной года, когда она с мужем вновь появилась в родном городе. Приехали в отпуск навестить своих родителей.
Алька заглянула ко мне, движимая старой дружбой, чтобы выпить чашку чая и излить душу.
И тут она выложила как на духу, что на днях видела сестру, то бишь вас, Софья. Вы, озаренная тихим светом материнства, выходили из женской консультации под руку с супругом. Алька, словно окрыленная, тут же сорвалась навестить старую приятельницу, врача в той самой консультации, где вы наблюдались. Та, не таясь, поведала, что сестра в положении, срок – шесть недель. Тогда еще и в помине не было известно о двойне, что зрела под вашим сердцем.
По лукавому огоньку в глазах Альки было ясно: что-то она затеяла.
На следующий день Алька с мужем вновь растворились в немецком небе.
А спустя четыре месяца, словно весенний гром, раздался ее звонок: «Я лечу в Россию! Все расскажу, как прилечу». Голос ее дрожал, как натянутая струна.
Прямо с аэропорта Алька примчалась ко мне и мы отправились в наше уютное кафе, таившее наши былые секреты.
Алька сбивчиво поведала, что три месяца назад Стас замахнулся на их брак, подав на развод. И тогда, в отчаянном порыве, она, цепляясь за брак, солгала, что беременна.
Как ни странно, Стас поверил. Заявление о разводе было отозвано. Алька плела кружево лжи, имитируя визиты к врачам, предъявляла поддельные снимки УЗИ, купленные у знакомого доктора за мзду. И когда ее «срок» достиг четырех месяцев, она объявила мужу о желании рожать на родной земле, под крылом матери и в стенах знакомого перинатального центра.
Стас, погруженный в работу, не видя подвоха, не стал противиться, и Алька, полная надежды и страха, вернулась в Россию.
«Теперь мне нужен во что бы то ни стало ребенок. Иначе я потеряю всё, и мне некуда и не к кому будет идти», – дрожащим голосом от волнения призналась мне Алька.
Я хорошо знала Алевтину, видела ее отчаяние и страх. Когда она обратилась ко мне с просьбой, граничащей с безумием, я сначала отшатнулась. Украсть ребенка? Это было за гранью добра и зла, преступление, которое могло сломать жизни многих людей. Но Алевтина, заглянув в глаза, убедительно сказала: «Элька, ты – мой единственный шанс. Ты знаешь, что я не могу потерять этого человека. Он хочет детей, и если откроется моя ложь и я не рожу, он меня бросит. А я… я не смогу жить без него».
Я понимала, что Алевтина действительно может оказаться в безвыходном положении. Она рассказывала про эгоцентризм и безжалостность мужа. Но я также знала и о своей профессиональной клятве, которую дала ради служения, а не ради разрушения.
– Где ты возьмешь ребенка? Это же не кукла из магазина, – прозвучал мой первый вопрос, полный тревоги.
– В магазине такое не купишь, но ребенка достать всегда можно, – отрезала она, словно речь шла о вещи.
– Что… что ты имеешь в виду? – прошептала я, чувствуя, как по спине ползут мурашки.
В её глазах плясали безумные огоньки.
– Софья… моя сестра. Она скоро родит. Это мой шанс… мое спасение.
От этих слов меня словно окатили ледяной водой. Я едва не рухнула со стула, пораженная чудовищностью её замысла.
Я пыталась вразумить её, умоляла одуматься, но она, словно безумная, стояла на своем.
На следующий день она вновь позвонила мне и назначила встречу в кафе. За чашкой ароматного кофе, глаза ее искрились неестественным восторгом, она поведала о встрече с врачом Софьи.
Та сообщила ей о двойне, что носит под сердцем её сестра. Алька ликовала, словно ангелы небесные осыпали ее розами.
— Ты представляешь, даже боги благосклонны ко мне! Софья никогда не узнает о двойне, уготованной ей судьбой, — восторженно ретировалась Алька.
Одержимая Алевтина уже искусно плела свою паутину лжи, нить за нитью, шаг за шагом.
Вложив щедрую сумму в ящик стола врача из женской консультации, она договорилась о переводе сестры в перинатальный центр под предлогом мнимой угрозы. Врач, наблюдавшая за Софьей, без колебаний согласилась на эту сделку с совестью. Что ей грозило? Ничего, кроме тихой благодарности и тугого кошелька.
В голове Эллы Викторовны, словно в заколдованном круге, вновь и вновь прокручивались трагические воспоминания тех дней, заставляя тело содрогаться в мелкой, нервной дрожи. Как она, здравомыслящая женщина, могла пойти на эту чудовищную авантюру? Ответ и по сей день оставался непостижимой загадкой.
– Словно под гипнозом оказалась, – прошептала Элла, с трудом глотая воздух, – не осознавала всей тяжести ответственности, которую готовила Алька. Я будто заразилась ее зловещим энтузиазмом, которым Алевтина, вся светясь, плела свою паутину лжи.
– Представляешь, какая удача! – говорила Алька, – Это идеальный шанс! Осталось только убедить Софью, что на УЗИ произошла ошибка, и двойни никакой нет. И это сделаешь ты! Ты должна принять роды у Софьи и одного из близнецов отдать мне, — прозвучало, словно приговор. – Как в народе говорят: «И овцы целы и волки сыты» Соглашайся! Я в долгу не останусь, — голос Алевтины сочился льстивой убедительностью. — На деньги, которые я тебе переведу, ты сможешь купить элитный дом на берегу моря. Любой, какой только душа пожелает.
Предложение словно запретный сладостный плод, вскружил голову. Мы с мужем и дочкой тогда ютились в тесной двушке, словно птицы в клетке. Муж, словно неприкаянный скиталец, безуспешно искал работу, перебиваясь случайными заработками, словно голодный волк объедками. Моя зарплата была единственным спасательным кругом, но и она, словно дырявая лодка, не всегда могла удержать нас на плаву. Дочка росла, словно нежный цветок, тянущийся к солнцу. Ей предстояло учиться, покорять вершины престижного вуза – такова была наша с мужем мечта. Но деньги, словно песок сквозь пальцы, утекали в никуда, не оставляя и шанса на светлое будущее.
Я долго колебалась. Страх ледяной хваткой сжимал сердце. Но Алька, словно настойчивый демон-искуситель, не давала мне покоя, осыпая уверениями, что тайна останется нераскрытой.
Договор был заключен в порыве отчаяния, и тогда я поняла, что уже не смогу остановить этот поезд.
Вскоре она рассказала о своем плане.
План был прост.
Алевтина устраивается временно на работу в перинатальный центр, где ее многие помнили и уважали. Это должно было облегчить реализацию коварного плана. Она была компетентным врачом, и ее появление не вызвало подозрений у коллег.
Ключевым персонажем в этой драме стала Софья.
Элла В. тщательно следила за течением беременности Софьи. Она регулярно делала УЗИ, контролировала анализы, стараясь не вызывать подозрений. Как договорились Элла разубедила Софью в двойне, сославшись на ошибку УЗИ.
Сердце Эллы В. разрывалось от сострадания к сестре Алевтины, которая светилась счастьем, ожидая появления на свет своего первенца.
Схватки начались поздно ночью. Элла Викторовна была на месте. Рядом с ней стояла Алевтина. Она, облачившись в маску, очки и заправив волосы под медицинский колпак, помогала принимать роды.
Софья изнывала, крики боли раздирали ее горло, лица врачей расплывались в мутной пелене страдания. Сознание то и дело покидало ее, унося в забытье. Решение было принято – экстренное кесарево сечение под общим наркозом. Времени на вызов анестезиолога не оставалось. Алевтина, собрав волю в кулак и лихорадочно вспоминая курсы анестезиологии, пройденные ею на профессиональной переподготовке, взяла на себя ответственность. С предельной точностью рассчитав дозу, чтобы свести риск к минимуму, она надела на Софью маску. Легкий запах эфира, и вот уже наркоз мгновенно погрузил роженицу в спасительную тьму, избавив от нестерпимой муки. Началась операция. Элла Викторовна держалась, как кремень, стараясь не выдать ни тени волнения. Алевтина не отрывала глаз от сестры, контролируя каждый удар сердца. Сердечно-сосудистая система функционировала стабильно, давление держалось в пределах нормы.
Операция кесарева сечения прошла успешно. Элла Викторовна достала из утробы Софьи две крошечные девочки.
Она, еще сомневаясь в правильном решении ощутила дрожь в руках, понимая, что должна сделать выбор. Она нервничала, как загнанный зверь. Преодолевая внутренний конфликт, выдала Алевтине одну из девочек.
Элла помнила, как Алевтина, получив долгожданного ребенка, заплакала от счастья. Ее глаза блестели от страха и надежды. Она прижала девочку к себе, шепча слова благодарности. В этот момент Элла испытала смешанные чувства: облегчение, что план сработал, и ужас, что она стала соучастницей преступления.
Софью увезли в палату. Пробудившись от наркоза она с ликующим взглядом смотрела на маленькую кроватку в которой тихо посапывала их малютка.
На следующий день Алевтина подала заявление об уходе, сославшись на внезапный отъезд в Германию. Ложь сорвалась с губ легко, словно осенний лист с ветки: "Муж попал в аварию, нужно срочно вылетать". Через месяц, уладив формальности с документами на девочку, она растворилась в небе, взяв курс на Германию.
Элла Викторовна умолкла, завершив свой рассказ. Мелкая дрожь пробегала по её рукам, словно рябь по поверхности встревоженного озера, а по щекам струились слезы, оставляя влажные дорожки на бледном лице. В машине повисла тишина, густая и тягучая. Софья, её муж и Павел Григорьевич, словно оглушенные, переваривали услышанное, каждый в своем омуте потрясения.
Спасибо за внимание.😊🌼🙌
Извините за задержку. Интернет весь день барахлил, и только к вечеру удалось выйти в сеть и опубликовать продолжение рассказа.
У рассказа "Две сестры" есть продолжение. Если есть желание и интерес узнать, что ждет всех героев впереди, то поставьте в комментариях сердечко 💖
Продолжение интересное, но пока в черновом варианте. Постараюсь к понедельнику завершить его.
Продолжение здесь👇
