— Ба, да к нам какие-то крутые гости! — сказал лейтенант Пряников своим бойцам, глядя, как два новеньких "Тигра" паркуются возле блиндажа.
И действительно, из бронемашин выходили серьезные люди, одетые как спецназовцы, с повадками спецназовцев, с суровыми лицами спецназовцев. А если люди обладают такими свойствами, то это спецназовцы и есть, решил Пряников. Не ряженые же.
Он видел разных бойцов, за эти годы войны. Видел, как эволюционировали солдаты, в самом своём начале похожие на боевых бомжей в разномастном и не по росту обмундировании, а затем, спустя время, вместо "цифры" и всякой охотничьей "тундры" уже ходили в "мультиках", сшитых на заказ в ателье, обрастали модными шлемами, разгрузками, керамикой, рюкзаками, всякими тактическими девайсами и выглядели обалденно круто, как космические десантники. Самых крутых и навороченных бойцов Пряников видел... на третьей линии обороны или в тылу. На нуле, бывало, и вовсе без броников бегали.
Но всё же Пряников умел считывать информацию с лиц и с того, что под ними кроется. Служба в должности командира штурмовой роты не прошла даром. Он умел отличить обычного солдата-фронтовика от разведчика из элитной части. По глазам.
— Это откуда к нам таких красивых дяденек занесло? — спросил Пряников.
— От верблюда, — грубовато ответил старший группы и представился майором Еланцевым. И спросил: — Кто старший тут? Пряников кто?
— Не вежливо начинаете, товарищ майор, — сказал Пряников и представился: — Я Пряников. Если к нам по делу, то поласковее бы надо. Мне-то что, меньше взвода не дадут, дальше штурма не пошлют. А у вас козырный интерес, судя по всему, раз вы тут при всем параде с озабоченными лицами выстроились.
— Извини, задолбался, от Ростова к вам пилили по кочкам, — сказал Еланцев. — Ты прав, лейтенант, мы по важному делу, пойдём в блиндаж, поговорим.
— Извинения принимаются. Милости просим, чай попьём, конфетки поедим, потолкуем, — пригласил Пряников, отодвигая рукой занавеску блиндажа.
— Нас шестеро, на всех кружки найдутся? От товарищей у меня секретов нет.
— Кружки не кружки, а стаканы есть и крышка от термоса за кружку сойдёт. Заваливай, братва.
Уже в блиндаже, в ожидании, пока закипит чайник, Еланцев, сидя на табурете, оббитым мехом неизвестного животного, потихоньку оттаял, разговорился. Остальные в разговор не встревали. Выяснилось, что приехали спецназовцы по душу солдата Симонова.
— Симонов... Симонов... а он точно из наших? — засомневался лейтенант Пряников.
— Точно из ваших. В феврале пропал без вести, в Семёновке, — напомнил Еланцев.
— В феврале, а сейчас июнь... Если пропал без вести, так это... нет его или в плену. Какой смысл искать? Точно наш?
— Ваш, мы проверяли, вспоминай давай, Пряников. Интересуют подробности. Вот смотри, установочное фото и его карточка из личного дела.
Майор достал из планшета бумаги и передал Пряникову.
— Аа, припоминаю, — кивнул лейтенант. — Был такой, чернявенький, весёлый. Позывной у него был Гена.
— Что-то путаешь, лейтенант. Его Андрей зовут, — теперь настал черёд усомниться Еланцеву.
— Звали-то Андрей, это верно, а позывной у него был Гена, — сказал Пряников и пояснил: — У него было такое зелёное одеяло, в общем, парни решили, что похож на крокодила Гену, из мультика.
Засвистел чайник. Пряников подошел к плитке.
— Ребят, чайник вскипел. Чай в пакетах, кофе в банке, конфеты и сахар на столе, берите, сколько кому нужно, угощайтесь. Ложечек у меня всего две, зато мельхиоровые. Вам, товарищ майор, что? Чай? Кофе?
— Кофе, если можно. Хотя нет, давай чай, один пакетик, а то сердце что-то в последнее время пошаливает.
— Сей момент, — Пряников достал с полки оранжевую кружку с отбитой ручкой, сполоснул её кипятком, заварил чай и передал майору. — Сахар берите, сколько надо, конфеты вот. Ребята, вы тоже налегайте.
Спецназовцы благодарили, потянулись к столу.
— Спасибо! — Еланцев подул в кружку. — А как он к вам попал, этот Симонов? Он до этого служил в артелах наводчиком. Залётчик что ли?
— Да известно как. В феврале как раз в бригаду пришло указание, всех мобиков перевести на контракт. Ну и известное дело, командир отказавшихся в штурма отправил, у нас людей всегда не хватает. Ну вот, отказников этих к нам и пригнали, артиллеристов. Ну как пригнали, приказом комбрига, всё честь по чести, как положено.
— А что, так бывает? Чтобы наводчика в пехоту?
— А как воевать без пехоты? Это артиллерийский расчёт можно располовинить, взвод управления, хозяйственников, водил, технарей, птичников, связистов, роты охраны, разведосов опять же, а двух с половиной пехотинцев на штурм не пошлёшь. Мы как раз эту Кали-юга брали. Народ у меня тогда заканчивался, как вода в дырявом ведре. Только пришлют — они заканчиваются. Пополнят нас — и снова дыры. Мы же не бамбук курим — в атаки ходим. Три дня у нас этот Гена служил. После своего первого выхода он и не вернулся. Там жестко всё было, замес на замесе. В общем, закрепиться тогда не удалось. Да и не только он не вернулся, из всей группы тогда вернулся только один боец, позывной Пан. Панов, то есть.
— А где этот боец Пан? Пообщаться надо бы.
— Скажете тоже, пообщаться. Это спиритический сеанс придётся проводить. Он в том же бою был ранен. Повезло, выполз, а потом вытащили. Немногим так повезло в этой Кали-юга. Ранение-то относительно пустяковое, пуля навылет, в ногу, ничего важного вроде не задето было. Он ещё спрашивал, сколько в госпитале лежать придётся и не комиссуют ли в чистую. Я ему в шутку сказал, дескать, всё, дембель, отвоевался ты, парниша. А он и обрадовался как ребёнок. Но не довезли, такое тоже бывает. Сожгли машину по пути в госпиталь.
— То есть, никто теперь не может сказать, при каких обстоятельствах пропал без вести рядовой Симонов?
— Отчего же не может. Я могу. Пропал во время попытки закрепления в селе. Это стандартная ситуация там. Стесняюсь спросить, а зачем он вам? Вы же понимаете, что человека больше нет, скорее всего.
— Извини, но закрытая информация, лейтенант.
— Ясно. Да там знаете сколько таких парней лежит... И мы никого с того самого февраля вытащить не можем. Был приказ — сформировать эвакуационную группу. Она у меня "плавающая". Ну то есть, по назначению. Кто-то в штурм, эти на подхвате, потом меняются. Мы тогда ещё пытались в этой Кали-юге закрепиться. Потом поняли — гиблое дело.
— Что, совсем дохлое?
— Абсолютно. Отправляю парней на задачу — никто не возвращается, у или пара раненых. Опять отправляю — и снова никто не возвращается. Снова отправляю — приползёт один раненый, говорит — мрак. Лично ходил туда дважды — если половина группы дойдёт — уже хорошо, закрепились вроде, а потом всё... сбросы, камикадзе, обстрелы, мины, накаты, чужие ДРГ по ночам шастают, связи нет... В общем, атас полный.
Там как было, если там противник закрепился — туда наши гаубицы наваливают плюс "птицы", ТОС, Грады, да и вообще всё, что только можно. Командование сил и средств не жалело, уж очень хотелось этот нп взять. Если уж наши там закрепились — по ним уже противник от всей души всем подряд долбит. Там на каждый кирпич — сто осколков. Они туда даже "Точки-У" бросали.
— А сейчас там кто?
— Да никого там сейчас, серая зона. Но там каждое движение фиксируется. Потом я туда только эвакуашки отправлял, чтобы хоть кого-то вытащить. Был такой великолепный приказ — идти и вытаскивать. Но тоже бесполезно, никто не возвращался. А потом оборона зацементировалась, нас на другой участок перебросили, с флангов решили обойти это место, ну и я прямо обрадовался, если честно. Три состава роты сточили мы в этой Кали-юге.
— Вопрос, а кто вообще назвал эту Семёновку Кали-югой? Это же четвёртое изменение у индуистов, вроде как квадратура ада в кубе.
— Да был у нас комбриг-философ, тоже весельчак, он и назвал. Того комбрига давно нет, а название осталось.
— А что там вообще?
— Да ничего там нет. Одни развалины. Деревня была, несколько трехэтажек, частный сектор, ферма, МТС, ток. А сейчас просто развалины. Место это жутко неудобное, скажу прямо, высотки вокруг контролирует противник, само село находится в глубокой низине. Оно вообще никакой ценности не представляет. Вот заровняй его сверху просто бетоном — никто и не узнает, что оно там было. Но командованию было важно отчитаться, флажок поставить. Сейчас по посадкам шуруем в обход, опорники их вышибаем, дело вроде пошло повеселее... Но пока командование до этого додумалось...
— А есть хоть один микроскопический шанс, что этот Симонов остался в живых и сейчас находится там, в развалинах?
— Я, конечно, всякое встречал за эти годы, но это из разряда фантастики, товарищ майор. Конец февраля, март, апрель, май, сейчас июнь начался... Три месяца с копейками! Если остался в живых, то почему не вернулся? Если был ранен и не мог идти, как вылечился? И в феврале-марте стояли такие серьёзные холода, он бы там просто замёрз. Если остался жив до сих пор и находится там, то что он ест и пьёт? Наблюдатели его бы с воздуха давно засекли. Наши или "Валькирия", она там постоянно висит. То есть, кто-нибудь бы его обязательно обнаружил, ну и по ситуации, задвухсотил или попробовали бы вытащить. Теоретически он мог быть ранен и попасть в плен, но тогда его надо искать у противника, а не в Кали-юга. А вы что, реально хотите идти туда его искать?
— Да, у нас приказ.
— Извините, товарищ майор, оно конечно видно, что вы ребята геройские, разведосы, всё такое, упакованные все, но... это же дорога в один конец.
Еланцев не стал говорить, что несколько дней назад жена Симонова в соцсетях получила странное сообщение:
"Это Андрей! Я живой! В развалинах! Марина, помоги!"
Не стал Еланцев говорить и о том, что жене этого пропавшего без вести солдата удалось пробиться до заместителя министра Обороны и каким-то образом произвести на него такое впечатление, что по приказу сверху, в считанные часы, была сформирована группа элитных разведчиков, которой было приказано выдвинуться на место и разыскать этого бойца, живым или мёртвым.
И вот они уже здесь, ведут обстоятельные разговоры с штурмовиками, радующимися, что убрались наконец-то из этой проклятой Кали-юги, куда людям Еланцева ещё предстоит зайти. И майор Еланцев уже понимал, что шансов у них нет никаких, судя по всему.
2025 г. Андрей Творогов Продолжение здесь.
От редакции. По завершении этого рассказа опубликуем отчёт с благодарностью для всех неравнодушных читателей, которые решили поддержать нашего автора через кнопку "Поддержать" или напрямую на карту редактора канала ( Сбер 2202 2032 5656 8074, минуя посредничество и комиссию Дзена (10%). Все поступающие средства передаются Андрею Творогову, за что он сердечно благодарит.
