Подходит к драматическому финалу повесть «Охота на Плащаницу», однако динамика событий — нисколько не ослабевает, а неожиданные повороты сюжета — следуют один за другим.
Герои сталкиваются с новыми испытаниями, а разгадка тайны становится все ближе. Каждая глава добавляет новые детали к общей картине, заставляя задуматься о мотивах персонажей и их истинных намерениях.
Приготовьтесь познакомиться ещё с одной исторической легендарной личностью!
Продолжение.
Предыдущие части:
Глава XIII. Третья сила
Эпизод III. Символ и кровь
Пиренеи. Испанская сторона. Монастырь Сан-Хуан-де-ла-Пенья. Ноябрь 1939 года.
Низкие тучи сдавили склоны гор, и снежная крупа сыпалась на разбитую крышу монастыря. В этих стенах, по преданиям, укрывались рыцари-госпитальеры, и, быть может, один из них спрятал то, что теперь искали сразу три силы.
Или не три, а намного больше? Но людей было трое.
Сквозь завывание ветра доносился едва различимый скрип старых досок, словно монастырь пытался рассказать свою давнюю тайну. Внутри, среди пыли и обломков, три фигуры двигались осторожно, стараясь не привлекать внимания друг друга.
Каждый их шаг отзывался эхом в пустых коридорах, напоминая о том, что стены помнят больше, чем готовы отдать.
Один из искателей, высокий человек в темном бурнусе бедуинов с ярко-голубыми глазами, остановился возле каменного алтаря. Его пальцы пробежались по древним символам, вырезанным на поверхности, и он нахмурился, словно пытаясь разгадать забытый шифр.
"Здесь должно быть что-то ещё...", — пробормотал он себе под нос.
В это время другая фигура — мужчина неопределённого возраста, похожий на старика, но не старик — присела на корточки у разрушенной колонны. Мужчина поднял кусок камня, на котором виднелись странные знаки, и быстро спрятал его в карман.
Третий искатель, словно сошедший с рекламы Мальборо ковбой с Дикого Запада, в высоких сапогах, техасском сомбреро, в кожаной куртке, с закреплёнными по бокам кнутом и лассо, и двумя кольтами 45 калибра в кобурах, держал в руках старинный фонарь.
Его свет выхватывал из темноты детали, которые другие могли упустить.
"Мы не одни здесь", — прошептал он, чувствуя, как холод пробирается по спине.
Все три фигуры медленно приближались друг к другу, чтобы встретиться в одной точке.
...
Внутри, у алтаря, Джек Рэндом с трудом держался на ногах. Бинты на плече были свежие, но боль от ранения, которое нанёс ему Отто Скорцени, — не уходила. Только могучая сила воли заставляла агента Пинкертона двигаться и мыслить.
Рядом, словно из другой эпохи, стоял Томас Эдвард Лоуренс, закутанный в шерстяной плащ аборигенов пустыни.
— Мы близко, — сказал Лоуренс. — Эта часовня раньше служила сторожевым пунктом для перехода паломников через горы. Вниз ведёт шахта. Раньше был колодец, теперь — проход.
Джек посмотрел вниз: лестница вела в темноту.
— Ты уверен, что Хаусхофер ещё не там?
— Если бы он был там, — ответил Лоуренс, — нас бы уже не было здесь.
Их разговор прервали шаги. Но не снаружи, а снизу. Слишком уверенные, слишком лёгкие шаги. Так выслеживают добычу снежные барсы.
Из тьмы вышел человек в чёрной бурке с серебряными газырями. Шашка, кинжал, маузер. Почти лысый череп с крутым лбом мыслителя прорезали глубокие кладки.
Он походил на заправского горца, но горы здесь были другие. Его лицо было гладким, было сразу заметно, что это лицо очень старого человека, но оно не было дряблым. Кожа была натянута на череп как барабан, без единой морщины. Глаза были тёмные, живые.
Казалось, что этому старику не меньше ста лет, но при этом он всё время принимал какое-то молодильное зелье. Впрочем, почти так оно и было.
На груди — металлическая пластина, украшенная рунами и чем-то, напоминающим внутренний контур человеческой ДНК, о которой в эту эпоху не имели ни малейшего представления.
Он улыбнулся.
— А вы не ждали старого Бокия?
Лоуренс резко отступил, а Рэндом поднял пистолет, хотя знал — стрелять в такого, как этот человек, бессмысленно.
Глеб Бокий
Высокопоставленный сотрудник ОГПУ и НКВД. Играл ключевую роль в организации работы спецслужб в первые годы советской власти. Был известен своей преданностью делу партии и жестким подходом к выполнению поставленных задач. Чекист, который вырастил таких асов разведки, контрразведки и одновременно — палачей, как Яков Блюмкин и Яков Агранов.
Официально — расстрелян в августе 1937 года по обвинению в заговоре, эзотерике и «антисоветской алхимии».
На деле — исчез в ночь ареста, заменив себя в Лефортово гомункулусом, выращенным в тибетской лаборатории.
Искусственный человек, по сути, биоробот, был как две капли воды похож на оригинал, во всём соглашался со следствием и послушно подписывал все бумаги, оговаривая и себя, и любого, кто только нужен для молоха репрессивной машины пыток и расстрелов.
Ежов и Сталин убедились — и поверили, что перед ними настоящий Бокий, только сильно поглупевший.
Впрочем, снижение интеллекта арестованного почти до уровня идиота — списали отчасти на счёт шока от ареста и разоблачения, отчасти — на симуляцию психического заболевания.
Настоящий Глеб Бокий в это время уже находился далеко за пределами Советского Союза. С помощью знаний, полученных в Тибете, и связей с тайными обществами он сумел организовать побег, о котором никто даже не подозревал. Его исчезновение стало частью тщательно продуманного плана, а гомункулус был лишь отвлекающим манёвром.
Скрываясь под чужим именем, Бокий продолжал свои исследования в области эзотерики и алхимии. Говорили, что он обосновался в одной из европейских стран, где его таланты нашли применение в закрытых кругах, занимающихся изучением древних наук.
Некоторые источники утверждали, что он сотрудничал с иностранными разведками, передавая уникальные знания, которые могли бы изменить ход мировой истории.
Тем временем гомункулус, оставшийся в Лефортово, быстро пришёл в негодность. Его физическое состояние ухудшалось, а поведение становилось всё более странным, что в конечном итоге вызвало подозрения у следователей. Однако к тому моменту, когда правда могла бы всплыть, дело Бокия уже было закрыто, а его «расстрел» официально зафиксирован.
Легенда о Глебе Бокии продолжала жить, обрастая всё новыми подробностями. Одни считали его жертвой режима, другие — мастером иллюзий, сумевшим обмануть саму систему. Но истина, как и всегда, скрывалась за завесой тайны.
Последнее время Бокий жил под именем Ло-Бок Дзонг в монастыре Шамбха, где хранились мантры и формулы “обратной реинкарнации”.
Теперь он вернулся из Тибета в Европу. Всеобщая лихорадка поиска Плащаницы не могла не привлечь этого мистика и фанатика, столь отличавшегося от большинства чекистов, птенцов Дзержинского.
— Карл Хаусхофер ищет внизу сосуд. Но сосуд — это не артефакт, — сказал Бокий присутствующим. — Это вы, друзья. Это тот, кто его откроет. Вы, Лоуренс. И ты, Рэндом.
Один из вас избран. Другой — будет уничтожен.
Лоуренс сжал челюсти.
— Ты хочешь получить фрагмент? Или ждёшь ритуальной жертвы?
Бокий ответил, не моргнув:
— Мне нужно равновесие. Lux и Skia. Свет и кровь. Плащаница — не ткань. Это матрица воли, древний код, вписанный в саму природу человеческого подчинения.
Джек тихо пробормотал:
— Вот чёрт…
— Именно, — усмехнулся Бокий. — Но я не дьявол. Я тот, кто остался, когда боги ушли.
Эпизод IV. Врата Пиренеев
Пограничная зона между Испанией и Францией. Заброшенный тоннель под перевалом Сомпорт.
Война была уже рядом, но здесь, среди вечных снегов, гул истории звучал иначе — глухо, как в гробнице богов, которым давно никто не молился.
Они шли молча. Впереди — Лоуренс Аравийский с фонарём. За ним — Джек Рэндом, упрямый, измученный, но живой. Замыкал шествие Глеб Бокий.
Он не светил. Он будто впитывал тьму.
— Здесь начинается вторая спираль, — произнёс Бокий, едва касаясь пальцами стены скалы у предгорий Пиренеев. — Камень жив.
Он хранит память о крови кельтов, иберов и лузитан, растоптанных слонами Карфагена. Помнит дыхание Ганнибала, кровь карфагенян, павших под ударами римлян. Слышит поступь легионов Сципиона, топот конницы аваров и вандалов, размеренные шаги готской пехоты. Помнит звук молитв, произнесённых наоборот, когда мавры хлынули в Испанию через Гибралтар. Помнит, как их остановил Карл Мартелл, дед Карла Великого, в битве при Пуатье. Помнит реконкисту, рыцарей Сида и Роланда.
— Камень видел, как на этих землях сражались за власть и веру, — продолжил Бокий, его голос становился всё тише, словно он боялся потревожить древнюю память скалы. — Здесь звучали крики альмогаваров, несущих хаос в чужие земли. Здесь раздавались гимны свободы, когда Кастилия и Арагон объединились, чтобы создать Испанию.
Он помнит, как под этими звёздами Колумб клялся найти новый путь к Индии, как корабли с золотом возвращались в гавани. Помнит, как инквизиция жгла костры, а в тени гор прятались те, кто не хотел подчиняться. Помнит, как Наполеон прошёл через эти земли, оставив за собой пепел и разрушения.
— И всё это — лишь эхо, — Бокий убрал руку от стены, словно почувствовав её тяжесть. — Эхо того, что было, и того, что, возможно, ещё будет.
— Ты всё время говоришь загадками, — бросил Рэндом. — У тебя есть план?
— У меня нет планов. У меня есть чувства к невозможному, — ответил Бокий с улыбкой. — А вы, джентльмены, идёте туда, где кончаются карты.
Эпизод V. Ритуал
Спустя час туннель расширился. Они вошли в каменную нишу с кругом, выложенному из чёрного базальта. В центре — алтарь. На нём лежал предмет, завёрнутый в древнюю ткань, а рядом — уже ждал Карл Хаусхофер, опираясь на резной посох с тибетскими узлами.
— Поздно, — сказал он. — Я уже провёл ритуал согласования. Это фрагмент. Его реакция подтверждена.
— Реакция на что? — спросил Лоуренс, остановившись.
— На кровь потомка, — спокойно сказал Хаусхофер. — Удивительно, но ваши линии пересеклись.
Он указал на Рэндома.
— Ты думаешь, ты просто наёмник? А ты знаешь, кто был твоим дедом?
Рэндом молчал.
— Филадельфийский священник. Прямой потомок гонителя гугенотов, в чьей крови — та же гаплогруппа, что и у тамплиеров, охранявших Плащаницу в Лангедоке. Ирония, не правда ли?
Хаусхофер спокойно использовал термины, которые станут известны лишь через десятилетия. Его понимал лишь один человек из присутствующих. Бокий.
Бокий медленно двинулся вперёд.
— Вы хотите использовать реликвию как оружие. А я — как инструмент пробуждения. Не для империй. Не для партий. А для того, что спит под языком человечества.
— Вы бредите, — сказал Хаусхофер.
— Я ищу чудо, — отрезал Бокий. — А вы — лишь улучшенный вариант колонизатора.
Он подошёл к алтарю, провёл рукой над тканью.
Символ “Σκια” едва светился сквозь пыль времени.
В этот момент сзади раздался новый голос.
— Не двигаться!
В проёме стоял Ким Филби, с пистолетом и группой вооружённых людей в серой форме. Позади — английский офицер.
— Позвольте представить, — сказал Филби. — Сэр Уинстон Черчилль. По поручению Короны.
Черчилль подошёл к алтарю. Молчал. Затем сказал тихо, почти с болью:
— Все вы — игроки. Но реликвия — не фигура. Это доска. И если она треснет — мы все упадём в бездну...
🧭 СНОСКИ К ГЛАВЕ XIII. ТРЕТЬЯ СИЛА
📍 Общие примечания
Основные действующие лица эпизодов:
- Лоуренс Аравийский — британский разведчик и писатель Т. Э. Лоуренс, участник арабского восстания, культовая фигура XX века.
- Джек Рэндом — вымышленный персонаж в духе Индианы Джонса, американский искатель приключений с тёмной родословной.
- Глеб Бокий — реальный чекист-мистик, руководитель «особого отдела» ОГПУ, здесь представлен как живой и скрывающийся эзотерик.
- Карл Хаусхофер — немецкий геополитик, один из теоретиков «жизненного пространства» и предполагаемый идеолог Аненербе.
- Ким Филби — реальное историческое лицо, двойной агент, входивший в «кембриджскую пятёрку», персонаж разведывательного мифа.
- Уинстон Черчилль — один из главных политиков Европы XX столетия. идеолог Британской империи.
📌 Сноски к эпизоду «Врата Пиренеев»
1. Перевал Сомпорт — исторический горный проход между Францией и Испанией, использовавшийся с античных времён. Через него проходил один из путей паломников в Сантьяго.
2. Камень жив — мистическая концепция, согласно которой объекты природы обладают памятью и энергией. Популярна в эзотерических учениях и традиции «хранителей Земли».
3. Кельты, иберы, лузитаны — древние народы Пиренейского полуострова. Их культурные следы слились в до-римскую Испанию.
4. Слоны Карфагена, Ганнибал — напоминает о переходе армии Ганнибала через Пиренеи и Альпы в III веке до н. э. Один из первых эпизодов «великих проходов».
5. Сципион — Публий Сципион Африканский, римский полководец, победивший Карфаген. Упомянут как ответ на Ганнибала в исторической дуальности.
6. Аваро-вандальская конница — собирательный образ кочевых вторжений эпохи упадка Рима, варварских переселений.
7. Готы — народ, основавший Вестготское королевство в Испании после падения Римской империи.
8. Мавры и Карл Мартелл — символика арабских завоеваний и франкского сопротивления. Битва при Пуатье — ключевое событие 732 года, остановившее исламскую экспансию в Европу.
9. Реконкиста, Сид, Роланд — эпоха отвоевания Испании у мавров. Сид — испанский герой, Роланд — образ из французского эпоса.
10. Альмогавары — каталонские наёмники XIII–XIV веков, известные своей жестокостью, использовались в Византии и в войнах на Востоке.
11. Колумб и инквизиция — переход к эпохе Нового времени. Колумб символизирует экспансию, инквизиция — религиозный контроль.
12. Наполеон — французская армия оккупировала Испанию в начале XIX века. Сопротивление породило термин «герилья».
13. «Где кончаются карты» — отсылка к старинной фразе «hic sunt dracones» («здесь водятся драконы») — неизведанные земли за краем мира.
📌 Сноски к эпизоду «Ритуал»
14. Чёрный базальт — вулканическая порода, символ прочности, древности. В мифологии ассоциируется с пограничным пространством.
15. Ритуал согласования — вымышленный эзотерический акт, призванный «синхронизировать» реликвию с кровной линией наследника.
16. Филадельфийский священник, гугеноты, Лангедок — сложная метафора: протестантская история Нового Света, преследования протестантов во Франции, тамплиерская линия в Лангедоке.
17. Гаплогруппа — генетический термин, обозначающий наследуемый набор ДНК-маркеров, указывающих на происхождение по мужской или женской линии.
18. Тамплиеры и Плащаница — популярная теория о том, что Орден Храма хранил Плащаницу в Средние века.
19. Глеб Бокий — высокопоставленный чекист, в повести превращён в эзотерического мистика, ищущего не власть, а «чудо» — метафору высшей истины.
20. “Σκια” (Σκιά) — греческое слово, означающее «тень». Здесь — оккультный символ или знак мистической силы, возможно, связанный с метафизическим аспектом реликвии.
21. Ким Филби — один из самых известных двойных агентов XX века, работавший одновременно на британскую разведку и на СССР. Его присутствие усиливает шпионский аспект эпизода.
22. Британский джентльмен с бульдогообразным лицом и сигарой — узнаваемое описание Уинстона Черчилля. Изображён в контексте вмешательства от имени Британской Короны.
23. «Реликвия — не фигура. Это доска» — глубокая философская аллегория: Плащаница — не оружие, не трофей, а сам фундамент, на котором играют державы. Если доска треснет — игра окончена для всех.
Продолжение следует...
Бонус от Ярослава Никитича
Иллюстрации-наброски к возможному графическому роману-комиксу "Охотники за Плащаницей"
Делаем комиксы?
Пишите в чате!
Продолжение следует...
Не забудьте ознакомиться, либо перечитать, освежив память, первые части повести «Охота на плащаницу», см. ниже нашу подборку.