ИСТОРИЯ, ИИ и СОБАКИ

«И вышли мы из Ионии, и собрались под знамёна Кира, и было нас десять тысяч копий. И не ведали мы тогда, что станем пленниками чужой земли и свидетелями гибели царей». Ксенофонт. «Анабасис» Персия дрожала от внутренних смут. Старший брат, Артаксеркс, носил царский венец, но младший, Кир, жаждал власти не меньше. Мягкая рука Артаксеркса не удерживала державу — сатрапии шептались о бунте, варвары на окраинах Персидской империи перестали бояться великого царя. Кир чувствовал: час пришёл. Но ему не хватало главного — войска, которое не дрогнет в час решающий...

Таласса! Таласса! Славлю тебя, о вечное море! Десять тысяч раз тебя славлю Ликующим сердцем, Как некогда славили десять тысяч Бесстрашных эллинских сердец, Не сдавшихся в бедах, Стремящихся к родине... «Слава морю», Генрих Гейне. Солнце печёт ровно, как кузнечный горн. Пыль стоит стеной. Справа блестит ленивый Евфрат. Перед нами персидская равнина, помеченная шуршащими штандартами и длинной полосой войска, будто чешуя великой рыбы. Мы идём в железе. Мы наёмники Кира Младшего. Чужие на этой земле, но строй у нас свой...

Скандинавский мир подарил нам два воинских архетипа, которые и сегодня звучат как вызов. Берсерки — одержимые яростью, служители Одина, почти звери на поле боя. Йомсвикинги — братство закона и дисциплины, предвестники рыцарских орденов. Что говорят о них саги и исторические источники? Берсерки (др.-сканд. berserkir — «медвежьи рубахи») описываются как люди, которые впадали в особое состояние — berserksgangr. «Берсерки грызли края своих щитов и выли, словно псы. Они шли вперёд, не чувствуя ран и ударов» (Сага о Хрольфе Краке)...

"Ты не узнаешь, сколько весит твоя душа, пока не поднимешь её на топорище". Юг Ютландии, конец X века. Волны били о борт, а ветер звенел в парусах. Драккар «Гром Хельги» разрезал стальные гребни Балтийского моря, словно бык, прорывающий строй копейщиков. На носу, рядом с вырезанной головой дракона, стоял Эйрик — йомсвикинг. Сын чужого отца, суровых обетов, солдат из твердыни Йомсборга, он держал лицо в сторону ветра, как будто желал его проглотить. Гребцы сидели молча. Не было ни песен, ни шуток, ни свиста весёлых парней...

Флот Йомсборга выходит в море. На пути — ярл Хакон, чья власть держит Норвегию в кулаке, и битва у Хьорунгавага, вошедшая в саги. Берсерк Арнгрим и йомсвикинг Эйрик сражаются на песке и в штормах, их дружба испытывается огнём и смертью. Здесь решается — что прочнее: клятва, закон или судьба, которую шепчет северный ветер. Погода тем летом была нервной. Утром солнце обещало день для труда, к полудню зенит занимала туча, к вечеру дождевые облака, извергнув содержимое в море, валялись в углу неба, как пустые кошели...

Йомсборг — легендарная крепость воинов-профессионалов, где закон суровее меча. В её стены приходит берсерк Арнгрим, ищущий место и судьбу. Испытание холмгангом, штурм крепости на Одере, первые поединки и братство с йомсвикингом Эйриком — начало истории, где кровь и честь переплетаются, как узоры на рунных камнях. Море шло на север, как стадо тяжелых быков, и вал за валом оставлял на песке серую пену. Ранним утром, когда туман висит невысоко и звуки кажутся тяжелее собственного веса, длинный корабль ткнулся носом в камни Варина...

Он был всего лишь спаниелем, но стал последним свидетелем трагедии Романовых. Его звали Джой (Joy) — Радость. Верный друг цесаревича Алексея, он пережил ночь расстрела в Ипатьевском доме и дожил до старости в Англии. Это рассказ о собачьей верности, которая оказалась сильнее времени и смерти. В июле 1918 года в Екатеринбурге была расстреляна вся семья последнего российского императора Николая II: сам император, его жена Александра Фёдоровна, их пятеро детей и несколько слуг. Вместе с ними в заточении находились и домашние животные — собаки, любимцы семьи...

Одна из первых гражданских войн Древнерусского государства. XI век. Рассказывает очевидец. Как рождалась новая Русь? Не от меча — от выбора. В яростной борьбе между Ярославом Мудрым и Святополком Окаянным решалась судьба государства. И каждый сделал свой выбор. После смерти князя Владимира Русь раздирали междоусобицы. Его сын Ярослав сражался за трон с братом Святополком, которого народ прозвал Окаянным — за убийство братьев Бориса и Глеба, канонизированных позже как первые русские святые. Победа Ярослава положила начало эпохе стабильности и закона...

Исторический детектив-фанфик. Продолжение. Начало: Покидать Лондон всегда немного грустно, даже когда впереди маячит прекрасный повод для путешествия. Наш дом на Бейкер-стрит 221б принял эту новость с достоинством: миссис Хадсон, не сказав ни слова, подала к завтраку чай с молоком, яйца, две булочки и полоску бекона для мистера Холмса, а я — съел в одиночестве свою овсянку, пока мой друг завершал сборы; затем на пороге возник кэб, и мы покатили к Чэринг-Кросс, где должны были пересесть на поезд до Дувра...

Исторический детектив-фанфик. Продолжение. Начало: Я давно заметил — и, признаюсь, свыкся с этим с некоторым смирением, — что спокойные месяцы моей практики каким-то образом неизменно совпадают с периодами наибольшего интеллектуального беспокойства моего друга, мистера Шерлока Холмса. То был своего рода природный маятник, напоминавший мне о закономерностях приливов и отливов: стоило притихнуть туманам над Темзой и оживлённым колонкам в «Таймс» — как на Бейкер-стрит 221б, в нашем верхнем салоне,...

Исторический детектив-фанфик. Дорогой читатель, перед вами — попытка невозможного и потому особенно заманчивого: свести на одной сцене двух великих сыщиков — Шерлока Холмса и Эраста Фандорина — и сопоставить их с третьей литературной легендой Европы, неуловимым Арсеном Люпеном. Мы не «переписываем» классиков: мы играем в открытую, с уважением к канонам и с любовью к эпохе. Наш сюжет — новый и эксклюзивный; интонации — знакомые: строгая, наблюдательная проза Конан-Дойла, изящная «фандорианская» речь с русской фактурой fin-de-siècle (фэн де сьекль, конец века) и лёгкая, дерзкая улыбка Леблана...

Друзья, я решил глубоко переработать свои ранние рассказы на Дзене. Литературного мастерства у меня прибавилось, и они имеют право на вторую жизнь. Старые рассказы написаны добротно, но без стилистических изысков. Они исторически верны, но нуждаются в огранке, как качественные, но недостаточно красивые природные камни. Рассказ выше написан мною год назад, желающие могут сравнить и составить впечатление о моём прогрессе литература-беллетриста за год. Вдобавок новая версия рассказа снабжена блестящими иллюстрациями моего личного ИИ Дядька Никитич...