Нина остановилась на пороге спальни, привычно разглядывая наряды в шкафу. Через полчаса ей нужно быть готовой — сегодня её тридцать пятый день рождения. Рука машинально потянулась к серой юбке и белой блузке с воротником-стойкой.
«Эта блузка идеально подчеркивает твою фигуру, но при этом выглядит прилично», — вспомнились слова Жени. Когда-то эта забота казалась ей такой трогательной. Муж хочет, чтобы она выглядела хорошо, но не вызывающе — разве не этого хочет каждая женщина? Чтобы её оберегали, защищали от чужих взглядов?
Но почему тогда от этой заботы внутри всё сжимается, будто перед визитом к стоматологу?
— Мам, ты там уснула, что ли? — в дверь просунулась встрёпанная голова десятилетней Вики. — Блин, уже восемь, а ты ещё не одета!
— Солнышко, не говори «блин», — машинально поправила Нина. — Я почти готова.
Дочь закатила глаза, совсем как Женя, когда его что-то раздражало:
— Пап сказал, если через пятнадцать минут не выйдем, опоздаем везде. А ещё сказал, чтоб ты не забыла колготки надеть, сегодня холодно.
Дверь захлопнулась, а Нина так и осталась стоять с блузкой в руках. Вот уже и дочь указывает, как ей одеваться. Женя тонко всё просчитал — научил ребёнка контролировать мать, превратил в своего маленького надзирателя.
«Перестань, — одёрнула она себя. — Вика просто передала его слова».
Нина медленно оделась, надела положенные колготки. Косметику наносила скупо — чуть туши, немного пудры, бледно-розовая помада.
Десять лет назад она любила яркие цвета. Женя не запрещал косметику — о нет, он никогда ничего не запрещал. Он просто морщился и говорил что-нибудь вроде:
«Ты же не продавщица из ларька, зачем так краситься?» А однажды, когда она накрасила губы красной помадой, холодно заметил: «Дешёвка. Как шлю.ха с трассы».
С тех пор Нина предпочитала бледно-розовый.
В прихожей её ждали недовольный муж и нетерпеливо переминающаяся дочь.
— Наконец-то, — Женя выразительно посмотрел на часы. — Ты же знаешь, что я не люблю опаздывать.
— Прости, — тихо ответила она, хотя до назначенного времени оставалось ещё десять минут.
— С днём рождения, мамочка! — Вика прыгнула к ней, крепко обняла. — Я тебе подарок приготовила, но потом покажу, ладно?
— Конечно, солнышко, — Нина зарылась носом в пушистые волосы дочери, вдыхая запах детского шампуня.
Вика была единственным светом в её странной, скованной жизни. Иногда, глядя на дочь, Нина чувствовала укол вины — какой пример она подаёт своему ребёнку? Образец женщины, которая позволяет собой управлять, которая живёт, постоянно оглядываясь на мужчину?
— Нина, ты идёшь? — раздражённо позвал от двери Женя. — Или нам тебя ещё подождать?
Соня и Лена были уже в кафе — сидели у окна, оживлённо болтая
Увидев Нину, они вскочили, бросились к ней с объятиями.
— Ниночка, с днём рождения! Господи, мы сто лет не виделись!
— Три месяца, если точно, — Нина слабо улыбнулась. — Как раз с моего последнего разрешённого выхода в свет.
— Ой, брось, — отмахнулась Лена. — Какое ещё разрешение? Ты взрослая женщина! «Женя был против» — подумаешь, велика важность.
Нина мысленно поёжилась, вспомнив, какой скандал закатил муж после её прошлой встречи с подругами. Ничего особенного они не делали — поужинали в ресторане, выпили по бокалу вина. Но Нина вернулась домой на час позже назначенного времени, и начался @д.
Женя не кричал, не бил посуду. Он просто смотрел на неё с ледяным презрением и говорил тихим, отчётливым голосом: «Я беспокоился. Звонил тебе — ты не брала трубку. Я думал, с тобой что-то случилось. А ты, оказывается, развлекалась со своими пустышками-подружками».
После того случая Женя установил на её телефон приложение, которое отслеживало все перемещения. «Для твоей же безопасности», — объяснил он. А затем мимоходом заметил, что Лена, кажется, плохо влияет на их семью.
— Нинка, ты чего задумалась? — Соня тронула её за руку. — Как дела-то у вас?
— Нормально, — привычно улыбнулась Нина. — Вика в третий класс пошла, отличница. Женя на повышение идёт...
— А ты? — перебила Лена. — Про всех рассказываешь, а про себя ни слова.
Нина замешкалась. А что про неё? Домохозяйка, образцовая жена, заботливая мать. Десять лет назад она оставила работу бухгалтера, когда родилась дочь. Женя настоял — зачем работать, если денег хватает?
Он прав, наверное. Но иногда Нина просыпалась среди ночи от странного сна — ей снились колонки цифр, дебет и кредит, и в этих снах она чувствовала себя... живой.
— Да что обо мне рассказывать, — она натянуто рассмеялась. — Вы-то как? Сонь, как новая работа?
Подруги переглянулись, но не стали настаивать. Заказали кофе, пирожные, начали обсуждать последние новости. Нина понемногу расслабилась, даже посмеялась от души над историей Лены о неудачном свидании. На миг ей показалось, что она снова молодая, свободная, что вся жизнь впереди...
Телефон коротко звякнул. Сообщение от Жени: «Я уже подъезжаю. Заканчивай».
— Мне пора, девочки, — она заторопилась, доставая кошелёк.
— Ну уж нет, — возмутилась Соня. — Мы тебя и так от силы раз в квартал видим! Посиди ещё!
— Не могу, — Нина виновато улыбнулась. — Женя уже едет.
— Господи, ну и что? — закатила глаза Лена. — Пусть подождёт! У тебя день рождения!
— Вы не понимаете, — тихо сказала Нина. — Будет... неприятно.
Что-то в её голосе заставило подруг замолчать. Соня нахмурилась, потом решительно полезла в сумку:
— Ладно, раз так, держи подарок.
Она протянула Нине небольшой сверток. Внутри оказалась книга с интригующим названием «Женщина, которая решила жить для себя».
— Бестселлер, — пояснила Соня. — Там про женщин, которые выходят из... сложных отношений. И начинают новую жизнь.
— Мои отношения не сложные, — Нина напряглась. — Женя меня любит. Просто он...
— Контролирует каждый твой шаг? — закончила за неё Лена. — Указывает, с кем общаться и как одеваться? Заставляет отчитываться, где ты была и с кем разговаривала?
— Лена! — одёрнула её Соня.
— А что Лена? — вспыхнула та. — Посмотри на нее! Помнишь, какой она была в институте? Заводила компании, смеялась громче всех, горы была готова свернуть! А сейчас? Серая мышь, которая боится собственной тени!
— Прекрати, — Нина почувствовала, что её начинает трясти. — Ты ничего не понимаешь...
— Прости, — неожиданно сказала Лена, и в её голосе появились слезы. — Просто я... я переживаю за тебя, Нин. Мы все переживаем.
Соня мягко сжала руку Нины:
— Прочти эту книгу, хорошо? И подумай. Это всё, о чём мы просим.
Телефон снова завибрировал. Женя: «Я жду у входа. Где ты?»
Нина торопливо спрятала книгу в сумку, обняла подруг и выскочила из кафе. Женя ждал в машине — высокий, подтянутый, в дорогом костюме. Когда-то от одного его взгляда у неё перехватывало дыхание. Сейчас она лишь испытала знакомый холодок тревоги.
— Долго же ты, — заметил он, когда она села в машину.
— Прости, мы заболтались.
— Я так и подумал, — кивнул он. — Лена по-прежнему такая же взбалмошная?
— Она нормальная, — тихо возразила Нина. — Просто... непосредственная, живая.
Женя искоса взглянул на неё:
— А ты что? Выглядишь вполне живой.
«Но я не чувствую себя живой, — подумала Нина. — Уже очень давно».
Нина спрятала книгу в ящик с рукоделием, куда Женя никогда не заглядывал
Прочитать смогла только через три дня — когда муж уехал на выходные к матери, а Вика осталась у подруги с ночёвкой. Дрожащими руками она достала книгу и начала читать.
С первых страниц её захватили истории женщин, так похожие на её собственную. Тот же постепенный, незаметный абьюз, то же чувство собственной никчёмности, тот же страх потерять отношения, даже если они давно превратились в тюрьму.
Автор сравнивала это с экспериментом с лягушкой. Если лягушку бросить в горячую воду, она сразу выпрыгнет - почувствует опасность. Но если посадить ее в прохладную воду и постепенно подогревать, лягушка не заметит изменений и в итоге сварится. Так и с плохими отношениями - они ухудшаются так медленно, что человек не замечает, как оказывается в опасной ситуации.
Нина опустила книгу. Разве не так случилось с ней? Женя не всегда был таким. В начале их отношений его властность казалась проявлением силы, заботливость — любовью. Но постепенно забота превратилась в контроль, а сила — в подавление. Это происходило так медленно, что она даже не заметила, как оказалась в «кипятке».
Вспомнилась их первая встреча — вечеринка у общих знакомых. Женя сразу выделил её, весь вечер не отходил, слушал с интересом. Потом проводил домой, и у подъезда вдруг сказал:
«Ты слишком хороша для этой компании. Они тебя не ценят».
Ей тогда показалось это таким романтичным — он увидел в ней что-то особенное! Только годы спустя она поняла, что это был первый шаг к изоляции — отделить её от друзей, сделать зависимой только от его одобрения.
Нина читала до рассвета, не в силах оторваться
А утром, когда в доме по-прежнему никого не было, решилась позвонить по номеру из книги.
— Психологический центр «Твой путь», Марина слушает, — раздался в трубке спокойный женский голос.
— Здравствуйте, — Нина запнулась. Она не продумала, что скажет. — Я... я прочитала книгу «Женщина, которая решила жить для себя». Там был ваш номер...
— Да, мы сотрудничаем с издательством, — в голосе слышалась улыбка. — Чем могу помочь?
— Я не знаю, — честно призналась Нина. — Кажется, я живу в абьюзивных отношениях. Но я не уверена.
— Это очень смелый шаг — позвонить и признать проблему, — мягко сказала Марина. — Не хотите записаться на консультацию? Мы могли бы поговорить подробнее.
Нина представила, как объясняет Жене, куда едет. Как он начинает задавать вопросы. Как проверяет её маршрут в приложении.
— Я не смогу приехать, — ответила она тихо. — Муж... он отслеживает все мои перемещения.
На том конце возникла пауза.
— Понимаю, — голос Марины стал серьёзнее. — Знаете, у нас есть онлайн-консультации. Вы могли бы поговорить с психологом по видеосвязи, когда будете одна.
— Это... возможно, — неуверенно ответила Нина.
— Давайте попробуем. Первая консультация бесплатная.
Их первая онлайн-встреча состоялась через неделю
— в то время, когда дочь была в школе, а муж на работе. Марина - женщина средних лет. Внимательные глаза, спокойный голос.
— Расскажите, как начинались ваши отношения с мужем, — попросила она. — Когда вы почувствовали первые тревожные звоночки?
Нина долго рассказывала — сбивчиво, перескакивая с одного на другое. О том, как Женя постепенно ограничивал её общение с друзьями. Как настоял, чтобы она бросила работу после рождения Вики. Как критиковал её одежду, макияж, манеру говорить. Как установил на её телефон приложение, отслеживающее все передвижения.
— А бывает ли физическое наси.лие? — осторожно спросила Марина.
— Нет! — поспешно ответила Нина. — Женя никогда меня не бил. Он вообще редко повышает голос. Он просто... смотрит так, что хочется провалиться сквозь землю. Или говорит такими словами, что потом неделю не можешь забыть.
Марина кивнула:
— Это называется психологическим наси.лием. И оно не менее опасное, чем физическое. Иногда даже опаснее, потому что жерт.ва не понимает, что подвергается наси.лию.
— Но он правда меня любит, — неуверенно сказала Нина. — По-своему. Он заботится о нас с Викой, хорошо зарабатывает...
— Любовь и контроль — разные вещи, — мягко возразила Марина. — Любовь даёт свободу. Контроль её отнимает.
После разговора Нина долго сидела, глядя в окно
Вспоминала, как в первые годы брака Женя поощрял её работу, гордился успехами. Когда же всё изменилось? После рождения Вики? Или раньше, когда его повысили, и зарплата выросла вдвое? Может, дело в его детстве?
Мать Жени, властная женщина, вырастила сына одна. Она контролировала каждый его шаг, и теперь он делал то же самое с женой — единственная модель семьи, которую знал.
Нина думала о Вике. Хочет ли она, чтобы дочь повторила её судьбу? Или, что ещё хуже, стала такой же, как Женя — контролирующей, подавляющей других?
Через две недели регулярных сессий с Мариной Нина решилась на первый маленький шаг.
— Мне кажется, мне стоит вернуться к работе, — сказала она Жене за ужином.
Он отложил вилку, удивлённо посмотрел на неё:
— С чего вдруг? Тебе не хватает денег?
— Дело не в деньгах, — она старалась говорить спокойно. — Мне не хватает... реализации. Общения. Чувства, что я делаю что-то полезное.
— А забота о семье — это не полезное? — его брови поползли вверх. — Ты намекаешь, что зря потратила десять лет на воспитание дочери?
— Нет, что ты, — Нина почувствовала знакомый страх. — Просто Вика уже большая, в школе целый день. А я... я скучаю по работе.
Женя смотрел на неё так, будто видел впервые:
— И давно у тебя такие мысли?
— Давно, — честно ответила она.
— И что ты предлагаешь? Устроиться куда-то кассиршей? Бухгалтерией ты уже давно не занималась, твои знания устарели.
— Я могу пройти курсы, освежить навыки...
— А дом? А ужины? А Вика? — в голосе появились стальные нотки. — Ты всё продумала, или просто насмотрелась дурацких фильмов про сильных независимых женщин?
Вика, сидевшая за столом, переводила взгляд с отца на мать. Нина видела в глазах дочери тревогу.
— Мам, а почему папа сердится? — осторожно спросила она.
— Твоя мама решила, что мы ей надоели, — едко произнёс Женя. — Теперь она хочет быть бизнес-леди. Будешь сама себе готовить, доча.
— Я всё успею, — возразила Нина. — И готовку, и дом. Просто...
— Просто тебе надоела семья, — закончил Женя. — Что ж, дело твоё. Но не приходи потом жаловаться, что устала и не справляешься.
Он встал из-за стола и вышел. Вика растерянно смотрела на мать:
— Мам, ты правда хочешь работать?
— Да, солнышко, — Нина через силу улыбнулась. — Но это не значит, что я буду меньше заботиться о тебе. Просто... когда-то я была бухгалтером. И мне нравилась моя работа.
— А папа почему злится?
— Он просто беспокоится, — автоматически ответила Нина, но тут же поправилась: — Нет, на самом деле... Понимаешь, иногда людям трудно принять, что кто-то меняется. Они привыкают видеть человека определённым образом. А когда он хочет стать другим, это пугает.
Вика задумчиво кивнула:
— Это когда я хотела пойти на баскетбол, а папа сказал, что это не для девочек, и отдал меня на танцы?
У Нины перехватило дыхание. Дочь замечала больше, чем она думала.
— Да, родная. Примерно так.
На следующий день после работы Женя положил перед ней газету, открытую на странице с вакансиями
— Я подумал о твоих словах. Вот, нашёл кое-что подходящее. Бухгалтер на полставки в фирму моего приятеля. Будешь работать с десяти до двух, как раз к Викиному возвращению из школы успеешь.
Нина растерялась. Она не ожидала, что муж так легко согласится.
— Спасибо, — осторожно сказала она. — Это... очень мило с твоей стороны.
Женя снисходительно улыбнулся:
— Я же не тиран, Ниночка. Если тебе так хочется работать — работай. Только не запускай дом.
В его голосе сквозила уверенность, что её затея быстро провалится. Что через месяц она сама взмолится о возвращении к прежней жизни.
Нина позвонила по указанному в объявлении номеру. Приятель Жени, Вадим Сергеевич, назначил ей собеседование на следующий день. Она тщательно подготовилась, освежила в памяти основы бухгалтерии, даже погладила строгий костюм, который не надевала годами.
Вадим Сергеевич, полный лысеющий мужчина лет пятидесяти, встретил её приветливо:
— Женя много о вас рассказывал. Говорит, вы умница, только засиделись дома.
— Да, но я быстро восстановлю навыки, — заверила Нина.
— Не сомневаюсь, — он улыбнулся. — Женя сказал, вам нужна работа строго до двух часов, чтобы встречать дочку из школы?
— Желательно...
— Никаких проблем. У нас тут несложная бухгалтерия, справитесь. Кофе будете?
Весь разговор длился минут пятнадцать. О её квалификации Вадим Сергеевич почти не спрашивал. Зато долго рассказывал, какой Женя молодец, как уважают его в компании, какое у него блестящее будущее.
Домой Нина вернулась с двояким чувством
С одной стороны, у неё теперь была работа. С другой... это была не её работа. Её нашёл Женя, через своего приятеля, который взял её исключительно из дружеских чувств к мужу. Свобода оказалась иллюзией — верёвка просто стала длиннее.
— Ну как, взяли тебя? — спросил Женя вечером.
— Да, спасибо, — она попыталась улыбнуться. — Вадим Сергеевич очень... любезный.
— Ещё бы, — хмыкнул Женя. — Я ведь попросил его. Ты довольна?
Она кивнула, не доверяя своему голосу. Странно: получила то, что хотела, но радости не было. Только ощущение новой клетки, пусть и с более широкими прутьями.
— Это манипуляция, — сказала Марина на их очередной онлайн-сессии
— Ваш муж не дал вам самостоятельно найти работу. Он нашёл её сам, через своего знакомого. Тем самым он сохранил контроль и добавил вам чувство вины и благодарности. Теперь вы должны быть признательны ему за эту «возможность».
— Но разве не лучше так, чем никак? — неуверенно спросила Нина.
— Смотря какая у вас цель, — задумчиво ответила психолог. — Если вы хотите просто выйти из дома на несколько часов — да, это лучше, чем ничего. Но если вы стремитесь к настоящей самостоятельности и личностному росту...
Нина задумалась. Чего она хотела? Просто работы? Или чего-то большего — уважения, независимости, права самой принимать решения?
— Знаете, — медленно произнесла она, — я хочу перестать бояться. Каждый день, каждый час я думаю: а что скажет Женя? Не рассердится ли он? Не обидится ли? Я постоянно контролирую каждое своё слово, каждый жест. Это... это выматывает.
Марина кивнула:
— Это выматывает, потому что противоестественно. Никто не может постоянно жить в напряжении, подстраиваясь под чужие ожидания. Рано или поздно наступает эмоциональное истощение.
— Я чувствую его уже давно, — тихо призналась Нина. — Иногда мне кажется, что внутри меня что-то умер.ло. Или засохло, как цветок без воды.
— Ваша личность, ваше «я» не умер.ло, — мягко возразила Марина. — Оно спряталось, затаилось, чтобы выжить. Но оно всё ещё там. И то, что вы позвонили мне, что читаете книги, что пытаетесь изменить ситуацию — доказательство этому.
— И что мне делать дальше?
— Для начала — найти опору внутри себя. Вам нужна финансовая независимость, настоящая, а не иллюзорная. Можете ли вы искать другую работу? Тайно от мужа?
— Это будет... сложно, — Нина представила реакцию Жени. — Он отслеживает все мои перемещения. И если я найду другую работу — как объяснить, почему ухожу от его приятеля?
— Это действительно непростая ситуация, — согласилась Марина. — Но есть разные варианты. Например, вы можете найти удалённую работу — дополнительную, о которой муж не будет знать. Или постепенно откладывать деньги со своей зарплаты, создавая финансовую подушку безопасности.
— Тайком от мужа? Это... нечестно.
— В здоровых отношениях — да. Но в ситуации психологического насилия это мера самозащиты. Подумайте о Вике, — Марина помолчала. — Какую модель отношений вы хотите ей передать? Что женщина должна всегда подчиняться? Что нормально, когда один человек полностью контролирует другого?
Эти слова попали в самое больное место. Нина вспомнила, как недавно Вика вернулась из школы расстроенная — мальчик, который ей нравился, раскритиковал её новую причёску. «Я сразу переделала, как он сказал, и теперь он со мной дружит», — с гордостью сообщила дочь. Нина тогда похолодела — узнала в этих словах саму себя.
— Я поняла, — тихо сказала она. — Вы правы.
Следующие четыре месяца стали для Нины временем двойной жизни
Для Жени она оставалась прежней послушной женой, которая теперь ещё и работала у его приятеля. Но и искала другие возможности.
Помог случай. В супермаркете она столкнулась с бывшей однокурсницей Аллой, которая теперь возглавляла бухгалтерию в крупной торговой компании.
— Нинка! Сколько лет, сколько зим! — Алла обняла её с неподдельной радостью. — Слушай, а я тебя искала! У нас вакансия открылась — зам главбуха. Я сразу о тебе подумала, ты же всегда была лучшей на курсе!
— Спасибо, но... я давно не работала по специальности, — смущённо ответила Нина.
— Ерунда! Там ничего сверхсложного, быстро войдёшь в курс. Давай встретимся, обсудим?
Они договорились встретиться на следующий день в кафе недалеко от офиса Аллы. Нина солгала Вадиму Сергеевичу, что ей нужно к врачу, а Жене написала, что задержится на работе. Сердце колотилось от страха, когда она отключала на пару часов приложение геолокации, якобы для экономии батареи.
Предложение Аллы оказалось более чем заманчивым — зарплата втрое выше нынешней, перспективы роста, официальное трудоустройство. Единственное «но» — полный рабочий день.
— Я не смогу уходить в два, — с сожалением сказала Нина. — У меня дочь из школы возвращается...
— Так найми няню на пару часов, — пожала плечами Алла. — Или запиши ребёнка в какую-нибудь секцию. Сейчас столько вариантов! Моя дочка, например, после школы на танцы ходит, потом с бабушкой, а я к семи домой прихожу — ужин готовлю.
Нина представила реакцию Жени на предложение нанять няню или записать Вику в секцию, чтобы самой работать полный день. Он никогда не согласится.
Но что, если не спрашивать его согласия?
Эта мысль пришла внезапно и показалась кощунственной. Всю свою семейную жизнь Нина согласовывала с мужем каждый шаг. А тут — принять самостоятельное решение, которое изменит жизнь всей семьи?
— Мне нужно подумать, — сказала она Алле. — Это... большие перемены.
— Конечно, думай! — легко согласилась та. — Вакансия открыта до конца месяца. Если надумаешь — звони.
Всю дорогу домой Нина размышляла
Страх сменялся решимостью, решимость — сомнениями. Что, если Женя прав, и она не потянет серьёзную работу после десяти лет перерыва? Что, если Вике будет плохо без матери днём? Что, если... что, если она просто недостаточно хороша для настоящей свободы?
Последний вопрос заставил её остановиться посреди улицы. Это был голос не её сомнений. Это был голос Жени, который за годы брака поселился в её голове, выстроил там свою систему контроля — даже когда его самого не было рядом.
«Я справлюсь, — твёрдо сказала она себе. — Я всегда была хорошим бухгалтером. И буду хорошей матерью, даже если не буду встречать дочь из школы каждый день. Может быть, даже лучшей — потому что буду счастливее».
Вечером, уложив Вику спать, она решилась поговорить с мужем
— Женя, мне предложили другую работу. Более серьёзную, с хорошей зарплатой.
Он оторвался от ноутбука, удивлённо посмотрел на неё:
— У Вадима? Он же говорил, что у вас там всё просто...
— Нет, не у Вадима. Я встретила бывшую однокурсницу, она теперь главбух в торговой компании. У них вакансия заместителя.
Женя откинулся на спинку кресла, изучающе глядя на жену:
— И когда ты успела встретиться с однокурсницей?
— Сегодня, — Нина стиснула руки. — В обед.
— Вот как, — его голос стал ледяным. — А я-то думал, почему твой телефон вдруг стал недоступен. Значит, ты ходила на собеседование? Без моего ведома?
— Я просто разговаривала с Аллой, — возразила Нина. — Узнавала условия.
— Условия, — повторил он. — И какие же условия тебе, домохозяйке с десятилетним перерывом, предлагают?
В его тоне было столько пренебрежения, что Нина почувствовала, как внутри поднимается давно забытое чувство гнева.
— Я не домохозяйка, — спокойно ответила она. — Я бухгалтер с высшим образованием. То, что я десять лет занималась семьёй, не делает меня профнепригодной.
Женя удивлённо поднял брови:
— Ого, какие мы стали храбрые! И что, возьмёшь эту работу? А Вика? Кто будет с ней?
— Я думала о продлёнке в школе, — Нина старалась говорить уверенно. — Или о кружках. Ей десять, она уже не маленькая.
— Поразительно, — Женя покачал головой. — Ты готова бросить дочь ради карьеры? Я всегда считал тебя хорошей матерью.
— Я не бросаю её! — в голосе Нины появились слёзы. — Я просто хочу... хочу чувствовать себя человеком! Не прислугой, а человеком со своими желаниями, целями!
— То есть с нами, со своей семьёй, ты себя человеком не чувствуешь? — он прищурился. — Интересное признание. Может, ты и мужа себе нового присмотрела, раз уж решила так кардинально жизнь менять?
— Женя, при чём здесь это? — она устало потёрла глаза. — Я просто хочу работать. Нормально работать, а не отбывать часы у твоего приятеля, который взял меня из одолжения.
— А, так тебе не нравится работа, которую я для тебя нашёл? — его лицо исказилось от гнева. — Неблагодарная! Я помог тебе, устроил всё, чтобы тебе было удобно — а ты за спиной устраиваешь встречи, собеседования!
Нина вдруг отчётливо поняла: этот разговор бесполезен. Что бы она ни сказала, как бы ни объясняла, он всё вывернет наизнанку, превратит её желания в блажь, её стремления — в предательство. Это не диалог. Это очередная форма контроля.
— Я устала, Женя, — тихо сказала она. — Давай поговорим завтра.
— Вот так просто уйдёшь от разговора? — он поднялся с кресла. — Нет уж, мы сейчас всё выясним! Ты что, правда думаешь, что я позволю тебе работать полный день неизвестно где, пока дочь будет болтаться одна?
Слово «позволю» ударило Нину как пощёчина. Всё её существо восстало против этого слова.
— Ты не можешь мне позволять или запрещать, — спокойно сказала она. — Я взрослый человек и сама принимаю решения.
— Что?! — он выглядел так, словно она сказала что-то непристойное. — Ты моя жена! Мы семья! Здесь нет твоих или моих решений, есть только наши общие!
— Но почему-то эти «общие» решения всегда совпадают с твоими желаниями, — заметила Нина.
Это был переломный момент. Десять лет сдерживаемые мысли вдруг прорвались наружу.
— Ты контролируешь каждый мой шаг, Женя. Где я бываю, с кем общаюсь, как одеваюсь. Ты установил на мой телефон программу слежения. Ты отсекаешь меня от друзей, от работы, от всего, что может дать мне хоть каплю независимости. Это не любовь. Это контроль.
Женя смотрел на неё с изумлением и яростью:
— Какую чушь ты несёшь? Я забочусь о тебе! Оберегаю! Ты просто не понимаешь, какой опасный мир вокруг!
— Мир не опаснее, чем жизнь в клетке, — она сама удивилась твёрдости своего голоса. — Я больше не могу так, Женя.
— Что значит «не могу»? — он нервно рассмеялся. — Что ты собираешься делать? Уйти от меня? И куда ты пойдёшь? У тебя ничего нет — ни денег, ни жилья!
Раньше эти слова напугали бы её. Но сейчас она видела в них лишь подтверждение своей правоты — Женя и сам знал, что сделал её зависимой, беспомощной, не способной существовать вне его мира.
— Я что-нибудь придумаю, — просто ответила она. — А сейчас я хочу спать. Спокойной ночи.
И впервые за много лет она сама решила, когда закончить разговор с мужем.
Утром Женя вёл себя так, словно вчерашнего разговора не было
Улыбался, шутил с Викой, предложил Нине на выходных съездить за город. Старая тактика — сделать вид, что ничего не произошло, заставить её усомниться в собственном восприятии.
Когда муж ушёл на работу, а дочь в школу, Нина позвонила Алле:
— Я согласна на работу. Когда можно приступить?
— Отлично! — обрадовалась та. — Приезжай завтра, познакомишься с коллективом, заполнишь документы. Приступить сможешь со следующей недели.
Затем Нина позвонила в школу и узнала о продлёнке. Оказалось, Вика вполне может оставаться там до шести вечера, делать уроки под присмотром учителя. Плата небольшая — вполне по карману.
А ещё записала дочь на баскетбол, о котором та давно мечтала, и в художественную студию — Вика хорошо рисовала, но Женя считал это несерьёзным увлечением.
Вечером она спокойно сообщила мужу
— Я взяла ту работу. Начинаю со следующей недели. Для Вики я всё устроила — продлёнка в школе, кружки. Будет занята до шести, как раз когда я возвращаюсь с работы.
Женя побагровел:
— Что значит «взяла»? Мы же не обсудили этот вопрос!
— Мы обсуждали вчера, — Нина пожала плечами. — Ты ясно дал понять, что против. Я ясно дала понять, что это важно для меня. У нас разные мнения, но решение принимать мне — это моя жизнь и моя работа.
— Ты... ты с ума сошла, — он смотрел на неё как на инопланетянина, спустившегося на Землю. — Что с тобой происходит? Откуда эта дерзость? Кто тебя настроил против меня?
— Никто меня не настраивал, — она устало улыбнулась. — Просто я наконец начала слышать себя, а не только твой голос в моей голове.
На следующий день, вернувшись из офиса Аллы, где она подписала трудовой договор, Нина обнаружила, что замки в квартире сменили. Ключ не подходил. Она позвонила в дверь — открыл Женя, с каменным лицом.
— Ты совершаешь ошибку, — сказал он вместо приветствия. — Я дал тебе время одуматься. Если хочешь вернуться в семью — забудь об этой работе. Я уже позвонил Вадиму, сказал, что ты больше не придёшь.
Нина молча смотрела на человека, с которым прожила пятнадцать лет
Как она могла не видеть раньше эту холодную жестокость в его глазах?
— Пусти меня, Женя. Я хочу видеть дочь.
— Вика у моей матери. Она побудет там, пока ты не образумишься.
Что-то оборвалось внутри Нины. Она поняла, что боялась именно этого — что он использует ребёнка как рычаг давления. Но вместо паники она почувствовала странное спокойствие.
— Значит, ты решил похитить собственного ребёнка, чтобы шантажировать меня? — она покачала головой. — Знаешь, я ведь могу позвонить в полицию. Или в опеку.
— Не говори глупостей, — он побледнел. — Какое похищение? Я отец, имею полное право...
— Забрать ребёнка из дома без согласия матери — это похищение, Женя. И ограничение моего доступа в квартиру, где я прописана — тоже незаконно. Ты правда готов довести дело до полиции? До суда?
Он смотрел на неё с недоверием:
— Ты блефуешь. Ты никогда не пойдёшь против меня.
Нина достала телефон:
— Проверим?
Минуту они смотрели друг на друга. Потом Женя отступил, пропуская её в квартиру:
— Входи. Но этот разговор не окончен.
— Звони своей матери! Пусть привезёт Вику домой. Сейчас же!
Женя смотрел на неё с ненавистью и растерянностью:
— Кто ты такая? Что с тобой случилось? Ты никогда раньше...
— Не смела перечить тебе? — закончила она за него. — Верно. Но времена изменились, Женя.
Он молча взял телефон, набрал номер матери. Нина слышала, как он сквозь зубы говорит, что всё в порядке, пусть привезёт Вику домой. Закончив разговор, он повернулся к жене:
— А теперь объясни мне, что происходит. Кто тебя настроил против меня? Эта твоя Алла? Или твои дружки-подружки, которые завидуют нашей семье?
— Никто меня не настраивал, — устало повторила Нина. — Просто я поняла, что больше не хочу жить в страхе. Мне надоело притворяться. Надоело каждый день спрашивать разрешения на то, где работать, с кем общаться, как одеваться.
— Я требую этого не из прихоти! — взорвался он. — А потому что забочусь о тебе! О нашей семье!
— Нет, Женя, — она покачала головой. — Ты делаешь это, потому что боишься. Боишься, что если я стану независимой, то уйду от тебя. Боишься, что не сможешь меня контролировать. Боишься потерять власть.
Муж смотрел на неё как на сумасшедшую. Потом процедил:
— Ты пожалеешь об этом. Без меня ты никто. Думаешь, справишься одна? Через месяц приползёшь на коленях, умоляя взять тебя обратно!
— Может быть, — спокойно согласилась Нина. — А может, и нет. Но я хочу попробовать.
Следующие два месяца были самыми трудными в жизни Нины
Она переехала от мужа, сняв маленькую квартирку неподалёку от новой работы. Супруг через суд пытался ограничить её общение с дочерью, придумывая нелепые обвинения в ненадлежащем исполнении материнских обязанностей.
Нине пришлось нанять адвоката — почти вся первая зарплата ушла на юридические услуги.
Но были и светлые моменты. Вика, после первоначального шока и растерянности, стала чаще улыбаться. Особенно когда поняла, что может видеться с обоими родителями, что мама не запрещает ей любить папу.
— Знаешь, мам, — сказала как-то дочь, сидя на кухне их новой маленькой квартирки, — мне кажется, ты стала какая-то... другая.
— В хорошем или плохом смысле? — улыбнулась Нина.
— В хорошем, — серьёзно ответила девочка. — Ты теперь часто смеёшься!
Нина обняла дочь, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Дети видят больше, чем мы думаем.
***
Через полгода суд официально оформил их развод и определил порядок общения с ребёнком — Вика жила с матерью, но регулярно виделась с отцом. Нина окончательно освоилась на новой работе, её повысили — она стала правой рукой Аллы.