Звонок разбудил Лидию в пять утра. Незнакомый номер, но она ответила — годы работы начальником отдела кадров приучили к срочным звонкам.
— Лида, это Максим.
Она не сразу поняла, кто звонит. Максим — инструктор по плаванию их дочери Алисы. Они обменялись телефонами полгода назад, когда девочка начала ходить в бассейн, но он никогда не звонил, тем более в такую рань.
— Что случилось? — в голове промелькнули десятки несчастных сценариев, связанных с дочерью.
— Мне нужно поговорить с тобой. Срочно, — его голос звучал странно. — Можешь приехать в кафе у бассейна? Через час?
— Сейчас? В шесть утра? — она приподнялась на кровати, взглянув на спящего мужа. — Если это касается Алисы...
— Нет. Это касается Андрея. Твоего мужа.
Что-то в его интонации заставило её согласиться.
Кафе было пустым, только сонная официантка расставляла стулья
Максим — спортивный тридцатилетний мужчина с выгоревшими от хлорки волосами — сидел в дальнем углу. Перед ним стояла нетронутая чашка кофе.
— Извини за вмешательство, — сказал он вместо приветствия. — Я всё думал, говорить тебе или нет.
Лидия села напротив, чувствуя, как внутри что-то сжимается:
— О чём?
Он достал телефон, открыл фотографию и молча протянул ей. На экране рыжеволосая стройная женщина в купальнике. Рядом Андрей, её муж, прижимался к ней подозрительно близко.
— Кто это? — голос Лидии прозвучал неожиданно спокойно.
— Марина. Наш тренер по синхронному плаванию. Она работает у нас, — Максим забрал телефон. — Вчера я случайно подслушал их разговор в раздевалке. Они... они говорили о том, как скажут тебе. О том, что она беременна.
Мир на мгновение потемнел. Лидия схватилась за край стола:
— Это шутка такая?
— Жаль, но нет, — он посмотрел на неё с сочувствием. — Я подумал, что ты должна знать. Они хотят поговорить с тобой сегодня вечером, после того как твой муж заберёт Алису из бассейна.
Домой Лидия вернулась к семи
Андрей уже не спал — стоял на кухне в домашних штанах, готовил завтрак. Как обычно, по воскресеньям. Словно ничего не изменилось.
Но всё изменилось.
— Ты куда пропала? — он обернулся с лопаткой в руке. — Звонил тебе.
— Прогулялась, — она прошла мимо него, достала из шкафа чашку. — Алиса ещё спит?
— Да. Сегодня занятие в бассейне перенесли на вечер, так что у нас всё утро свободно, — он перевернул блинчик. — Я подумал, может, съездим к моим родителям? Они давно зовут.
Лидия медленно налила кофе, наблюдая, как тёмная жидкость заполняет чашку. Как тёмная, густая ярость заполняет её изнутри.
— Ты не хочешь мне ничего сказать? — спросила она.
Лопатка замерла. Андрей напрягся:
— В смысле?
— В прямом, — она повернулась к нему. — Ты хочешь о чём-то поговорить сегодня вечером? После бассейна?
Он побледнел, отложил лопатку. Выключил плиту.
— Кто тебе сказал?
— Имеет значение?
Он тяжело опустился на стул:
— Я планировал сам. Сегодня. Найти правильные слова.
— А какие слова правильные для сообщения жене, что ты изменял ей с инструктором по плаванию? — Лидия удивилась холодности собственного голоса. — И что теперь она беременна?
Андрей дёрнулся, словно от пощёчины:
— Откуда ты...
— Уже неважно, — она поставила чашку. — Я жду объяснений. Сейчас. Не вечером.
Он долго молчал, глядя в одну точку. Затем поднял глаза — усталые, потерянные, но без тени раскаяния:
— Я тебя уважаю, поэтому не могу обманывать. У меня есть другая, — он произнёс это так просто, словно сообщал прогноз погоды. — И да, она беременна.
Эти слова, которые должны были стать откровением, прозвучали цинично. Лидия уже знала. Уже пережила первый шок. Осталась только тупая боль и вопросы.
— Как давно?
— Восемь месяцев.
Восемь. Почти год. Четверть времени, что их дочь ходит в бассейн. Восьмая часть их брака.
— И ты всё это время... лгал мне? Смотрел в глаза, ел за одним столом, спал в одной постели — и лгал?
— Я не хотел причинять боль раньше времени, — он говорил тихо, словно сам не верил своим словам. — Хотел быть уверенным, что это серьёзно.
— И беременность — достаточно серьёзно? — она почувствовала, как что-то ломается внутри. — Теперь ты готов уничтожить всё, что у нас было?
— У нас уже давно ничего нет, Лида, — Андрей впервые посмотрел ей прямо в глаза. — Мы живём как соседи. Функционируем, а не живём. Когда ты в последний раз спрашивала, как у меня дела? Когда вообще интересовалась мной?
Лидия хотела возразить, но слова застряли в горле. Когда? Она не помнила.
— Это не оправдывает измену.
— Нет, — он покачал головой. — Но объясняет её.
За стеной послышались шаги — проснулась Алиса. Через мгновение дочь появилась на пороге кухни — сонная, с растрёпанными волосами, в пижаме с котятами.
— Мам, пап, я хочу блинчиков!
Разговор пришлось прервать. Но Лидия уже всё решила.
— Я подала на развод, — сообщила она своей матери три дня спустя
Они сидели в маленьком кафе недалеко от её работы. Мать приехала из другого города, едва услышав новости.
— Так быстро? — мать покачала головой. — Может, стоило подумать? Люди и не такое прощают.
— Я не хочу прощать, — Лидия размешивала сахар в кофе, наблюдая, как кристаллики растворяются. Как растворились её иллюзии о браке. — Он уже съехал. К ней.
— А как же Алиса?
— Он забирает её на выходные. Она пока не знает всей правды. Думает, что папа временно живёт у друга из-за ремонта в нашей квартире.
Мать вздохнула:
— Врать ребёнку — не выход.
— А есть выход? — Лидия впервые позволила себе показать, насколько ей больно. — Как мне сказать восьмилетней девочке, что её отец завёл другую семью? Что у неё скоро будет сводный брат или сестра?
— Иногда жизнь жестока, — мать накрыла её руку своей. — Но ты сильная. Всегда была такой. Справишься.
Сильная. Да, это слово сопровождало Лидию всю жизнь. «Сильная девочка» — говорили учителя, когда она не плакала, упав на асфальт. «Сильная женщина» — одобряли коллеги, когда она добилась повышения, уже на девятом месяце беременности. «Ты справишься, ты же сильная!» — сообщил врач после тяжёлых родов о том, что детей у неё больше не будет.
Всегда сильная. Никогда не позволяющая себе слабость.
— А что, если я устала быть сильной? — вдруг спросила она. — Что, если хочу просто... расслабиться? Залезть под одеяло и не вылезать неделю?
Мать смотрела на неё с удивлением:
— Это на тебя не похоже.
— Может, проблема именно в этом? — Лидия отодвинула чашку. — Я так привыкла быть «сильной Лидой», что забыла, как быть просто... собой.
Первые недели после ухода Андрея пронеслись как в тумане — всё закрутилось в делах
Надо было разбираться с юристами, как-то отвечать на неловкие вопросы коллег, которые всё понимали, но боялись спросить прямо.
Хуже всего были вечера. Когда Алиса засыпала, Лидия оставалась одна в квартире. Теперь она казалась слишком большой и слишком пустой. Без звуков телевизора, который смотрел Андрей. Без его шагов. Без запаха его одеколона.
В одну из таких ночей она нашла на антресолях коробку со старыми вещами. Билеты в кино, открытки, сувениры из поездок — археология их отношений. На самом дне лежала стопка писем — настоящих, бумажных, которые они писали друг другу в первый год отношений, когда Андрей уехал на длительную стажировку в Сибирь.
«Я скучаю по тебе так сильно, что не могу спать», — писал он. «Каждый день думаю о тебе. О нас. О том, какими мы будем через десять, двадцать лет».
Лидия отложила письма. Какими они стали через пятнадцать лет? Чужими людьми, живущими под одной крышей.
Когда они перестали разговаривать? Когда с€кс превратился из страсти в рутину, а затем и вовсе сошёл на нет? Когда их совместные ужины стали молчаливыми, заполненными только звуками жевания и стуком вилок о тарелки?
Она не могла вспомнить конкретный момент. Это произошло постепенно, день за днём, незаметно для них обоих.
*****
— Мама, а папа правда больше никогда не будет жить с нами?
— спросила Алиса в воскресенье вечером, когда Андрей привёз её домой после выходных.
Лидия замерла с полотенцем в руках. Она знала, что этот вопрос рано или поздно прозвучит. Готовилась к нему. Но всё равно оказалась не готова.
— Садись, — она похлопала по дивану рядом с собой. — Нам нужно поговорить.
Алиса послушно села, подтянув колени к груди:
— Он сказал, что вы больше не любите друг друга. Это правда?
Лидия глубоко вдохнула. Можно было соврать. Смягчить. Придумать красивую историю.
— Да, — сказала она вместо этого. — Но это не значит, что мы не любим тебя.
— А ещё он сказал, что у меня скоро будет братик. У тёти Марины.
Это было настолько неожиданно, что Лидия не сразу сообразила как ответить. Он уже рассказал ей. Даже не спросил у неё!
— И... что ты думаешь об этом? — осторожно спросила она.
Алиса пожала плечами:
— Не знаю. Наверное, это круто — у меня будет братик! Но я бы хотела, чтобы он жил с нами. И папа тоже.
Лидия обняла дочь крепко-крепко, уткнувшись лицом в её волосы, чтобы Алиса не видела слёз.
— Всякое в жизни бывает... — прошептала она.
Известие о рождении сына Андрея пришло через СМС
«У нас мальчик. 3400. Все хорошо». Лидия смотрела на эти буквы, пытаясь понять, что чувствует. Ревность? Обиду? Горечь? Зачем он это ей написал?
Но внутри была только усталость.
Она не ответила. Жизнь шла своим чередом. Алиса навещала отца и его новую семью каждые выходные. Возвращалась притихшая, с кучей впечатлений, которыми не решалась делиться с матерью. Лидия не расспрашивала — не хотела ставить дочь перед выбором лояльности.
На работе её повысили до заместителя директора по персоналу. Теперь она возвращалась домой ещё позже, ещё более вымотанная. Их с Алисой общение всё чаще сводилось к бытовым вопросам и проверке домашних заданий.
В один из вечеров, когда Лидия в очередной раз механически просматривала рабочие документы на кухне, Алиса вдруг спросила:
— Мам, а ты когда-нибудь хотела стать кем-то другим?
Лидия подняла глаза от ноутбука:
— В каком смысле?
— Ну, папа говорит, что всегда мечтал проектировать мосты, а не офисные здания. И что теперь будет этим заниматься, потому что жизнь слишком коротка для нелюбимых дел.
Что-то кольнуло внутри — не ревность к Андрею, а зависть к его новообретённой свободе. К смелости менять жизнь, а не плыть по течению.
— А ты? — настаивала Алиса. — О чём ты мечтала?
Лидия закрыла ноутбук. Когда она в последний раз задавалась этим вопросом? Когда вообще думала о своих желаниях?
— Я хотела писать, — тихо сказала она. — Книги об искусстве. О живописи, о том, как она меняла мир.
— Так почему не пишешь?
Простой детский вопрос, на который не было простого ответа. Или был?
— Потому что я испугалась, — честно призналась Лидия. — Испугалась неудачи. Неопределённости. Отказалась от мечты ради стабильности.
Алиса смотрела на неё с недетской серьёзностью:
— Но ты же можешь начать сейчас, правда?
Разговор с дочерью не выходил из головы
Что, если ребёнок прав? Что, если никогда не поздно вернуться к себе настоящей?
В субботу, пока Алиса была у отца, Лидия сделала то, чего не позволяла себе много лет. Отправилась в художественный музей. Бродила по залам, смотрела картины. Делала пометки в блокноте. И чувствовала, как внутри что-то оживает после долгого сна.
Вечером, вместо того чтобы проверять рабочую почту, она открыла пустой документ и начала писать. Не книгу — просто мысли о выставке, о том, что почувствовала, глядя на полотна импрессионистов. О том, как Моне видел мир иначе, чем другие, и не боялся этого.
Через неделю она записалась на онлайн-курс искусствоведения. Через месяц завела блог о живописи — анонимный, без претензий на успех, просто как способ структурировать мысли.
К удивлению Лидии, блог начал набирать подписчиков — сначала десятки, потом сотни. Люди писали, что её тексты помогают им по-новому увидеть знакомые картины. Что она объясняет сложное просто, не упрощая.
— Мам, это ведь твой? — спросила Алиса однажды вечером, показывая экран планшета с открытым блогом. — Я узнала историю про то, как мы ходили в Третьяковку и я сказала, что «Чёрный квадрат» мог бы нарисовать любой.
Лидия смутилась:
— Ты не должна была...
— Это круто! — перебила дочь. — Ты как тайный супергерой. Днём — начальник отдела кадров, а вечером — известный блогер об искусстве!
«Известный» было преувеличением, но сердце всё равно потеплело от детского восторга.
— Папа тоже думает, что это здорово, — добавила Алиса.
Лидия замерла:
— Папа знает?
— Ага. Я ему показала. Он сказал, что всегда знал, что ты талантливая, и жаль, что ты так долго это скрывала. Даже от себя.
Андрей позвонил на следующий день — впервые за много месяцев не по вопросам, связанным с Алисой
— Привет, — его голос звучал неуверенно. — Извини за беспокойство. Хотел сказать, что читал твой блог. Это... потрясающе.
— Спасибо, — она не знала, как реагировать. — Это просто хобби.
— Нет, это больше, — он помолчал. — Это то, что ты всегда должна была делать. Помнишь, как мы ходили в музеи, когда только познакомились? Ты могла часами рассказывать о каждой картине. А потом... перестала.
— Многое перестало быть важным, — она не хотела углубляться в прошлое.
— Знаешь, — его голос стал тише, — когда я сказал тебе «у меня есть другая», я имел в виду не только Марину.
— О чём ты?
— Я имел в виду другую жизнь. Другого себя. Человека, которым всегда хотел быть, но боялся, — он сделал паузу. — И сейчас, читая твой блог, я вижу, что ты тоже нашла другую себя. Настоящую.
Лидия молчала, не зная, что ответить. Его слова задели что-то глубоко внутри.
— Я не прошу прощения и не предлагаю всё вернуть, — продолжил он. — Просто хотел сказать, что рад за тебя. И что у меня есть контакт издателя, который мог бы заинтересоваться твоими текстами об искусстве. Если захочешь, конечно.
Книга «Искусство для непосвящённых» вышла через год
Небольшой тираж, без особой рекламы. Но с душевным предисловием известного искусствоведа, с которым Лидию познакомил тот самый издатель.
На презентацию пришло человек тридцать — подписчики блога и друзья. Алиса сидела в первом ряду, гордо показывая всем книгу с автографом мамы. Рядом — Андрей с Мариной и их годовалым сыном.
Странно, но присутствие бывшего мужа с новой семьёй не вызывало болезненных чувств. Скорее лёгкую ностальгию — по тому, что было, и признательность — за толчок к переменам, пусть и такой болезненный.
После официальной части, когда гости разбрелись по залу с бокалами шампанского, Андрей подошёл к ней:
— Поздравляю. Это действительно прекрасная книга.
— Спасибо, — она улыбнулась. — И спасибо за контакт издателя. Без тебя этого бы не случилось.
— Случилось бы, — он покачал головой. — Рано или поздно. Ты слишком талантлива, чтобы похоронить это в себе навсегда.
Они помолчали, глядя, как Алиса показывает что-то в книге Марине.
— Забавно, — наконец сказал Андрей. — Когда-то я думал, что нашёл себя только после расставания с тобой. А оказалось, мы оба нашли себя после расставания друг с другом.
— Может, в этом и была проблема? — Лидия задумчиво покрутила бокал. — Мы потеряли себя в отношениях. Растворились друг в друге, в быте, в обязательствах. Забыли, кто мы есть на самом деле.
— И кем могли бы стать, — добавил он.
Их взгляды встретились — без прежней горечи, без сожаления. Просто признание общей истории, которая привела их к разным, но подлинным версиям самих себя.
Через два месяца после выхода книги Лидии предложили вести авторскую колонку в журнале об искусстве
Ещё через полгода — уволиться с основной работы и стать редактором раздела культуры в крупном онлайн-издании.
Алиса проводила с отцом все выходные и иногда оставалась у него с ночёвкой. Марина оказалась вполне себе доброй женщиной, которая искренне заботилась об Алисе.
Однажды вечером, разбирая старые вещи, Лидия нашла ту самую коробку с письмами. Она перечитала их — уже без боли, а скорее с тёплой грустью по той наивной вере в вечную любовь.
В одном из писем на последней странице Андрей написал: «Главное в жизни — быть верным себе. Своим мечтам и своим убеждениям. Тогда и любовь будет настоящей — не от нужды или страха одиночества, а от полноты собственной жизни, которой хочется делиться».
Лидия улыбнулась. Он был прав — тогда, в двадцать пять, ясно видел то, что они оба забыли на долгие годы. Верность себе важнее верности другому. Потому что только оставаясь собой, можно по-настоящему любить и принимать другого — таким, какой он есть, а не таким, каким ты хочешь его видеть.
Она аккуратно сложила письма обратно в коробку. Не выбросила — эти слова были частью её истории, ступенькой к тому, кем она стала сейчас. К женщине, которая наконец нашла в себе смелость сказать: «Я тебя уважаю, поэтому не могу обманывать. У меня есть другая — я сама. Настоящая».