На пленэре, среди шепота трав и теплого дыхания ветра, Николай Лукашук пишет чистую поэзию лета. Две простые стеклянные банки, поставленные на столик из грубых досок, превращаются под его кистью в сосуды света.
В одной — ромашки, белые и наивные, как первый вздох утра. В другой — пестрый вихрь полевых цветов: васильки, колокольчики, может быть, веточка зверобоя или клевера. Они не просто стоят — они купаются в солнце, в его золотых каплях, рассыпанных по стеклу.
Ах, эти зайчики! Играющие блики, которые так любили импрессионисты, — здесь они живут своей жизнью. Скользят по банкам, прячутся в лепестках, дрожат на столешнице. Кажется, если дотронуться, пальцы станут теплыми.
И запах... Да, его нет на холсте, но он есть — потому что Лукашук пишет не просто цветы, а само ощущение лета. Свежесть, нагретая солнцем трава, сладковатая пыльца на ветру. Это не просто натюрморт. Это — восторг перед миром, застывший в мазках.
Чистый импрессионизм. Живопись, которая дышит.
Полина Горецкая
