Лондонская блюзовая сцена середины 1960-х представляла собой один из самых мощных и совершенно абсурдных очагов инструментальных талантов, которые когда-либо видело человечество. С точки зрения чисто музыкальной она соперничала с тем, что происходило в то же самое время в Детройте.
Если смотреть с точки зрения безоговорочной преданности гитаре, скорее всего Лос-Анджелес 1980-х переплюнет их, но с точки зрения звездной мощи соперничество нереально. Эрик Клэптон. Джимми Пейдж. Джефф Бек. Брайан Джонс. Питер Грин. Достаточно? И ещё сотни других, которые не добились столь большого успеха.
Только вот неожиданно в Лондоне появился человек по имени Джими Хендрикс, который спутал все их карты. Внезапно все козыри перешли в другие руки, и игра пошла в один карман.
Он оказался там в самое подходящее время. Уроженец Сиэтла прибыл в клуб The Big Smoke в 1966 году, когда местная сцена вошла в привычную колею. Клэптон уже был «богом», Бек - его правой рукой, а Грин - для особых эстетов. Все остальные были счастливы тем, что самодовольно джемовали друг с другом в клубах и барах, заполненных мечтательными преданными поклонниками. Практически все они были убеждены, что достигли вершины того, что может сделать блюзовая группа, и это их очень устраивало.
До поры, до времени.
Пока не появился Хендрикс. 26 сентября 1966 года Джими Хендрикс дал свой первый концерт в Лондоне. Его сет в ночном клубе Scotch of St James сделал Хендрикса не просто сенсацией за одну ночь, произошло нечто вроде «сбоя в матрице». И дело было не только в том, что этот чернокожий парень был почти зеркальным отражением тех белых британцев, поклоняющихся гитарам Gibson и блюзу, которые составляли основу лондонской сцены.
Он каким-то непостижимым образом делал это лучше, чем они!
Вот это было единственным, к чему никто в городе Лондон не был готов. Статус кво был уже установлен, ни один из вышеупомянутых гитаристов ни на секунду не думал, что кто-то придет и бросит ему вызов, не говоря уже о том, чтобы изменить константу. Волны шока прокатились мгновенно, и «сенсация за одну ночь» - это не преувеличение. Через неделю Хендрикса представили Клэптону, и в тот же вечер Джими присоединился к CREAM на сцене, чтобы исполнить вместе с ними Killing Floor, камня на камне не оставив на слогане поколения поклонников блюза «Клэптон-бог».
Как блюзовая сцена отреагировала на появление Джими Хендрикса?
Хендрикс и его недавно и немного наспех сколоченные EXPERIENCE продолжали выступать в бесчисленных клубах Лондона, и каждый последующий концерт был таким же захватывающим и выходящим за любые разумные рамки, как и предыдущий. Каждый. Без исключения.
Вряд ли был человек в Лондоне, который чувствовал это сильнее, чем Эрик Клэптон. Он был настроен покорить поп-мир с группой CREAM. И только он полностью осознавал катастрофу происходящего. Через несколько месяцев после создания его группы бесспорный статус Клэптона как «лучшего гитариста в мире» был не просто оспорен. Его у него украли. Причем на публике, не меньше.
Конечно, никто не стал хуже думать о Клэптоне и его творчестве, но только едва ли это имело для него значение. Его знаменитое гигантское эго было растоптано, но он предпринял достаточно неожиданный шаг, чтобы как-то с этим справиться. Кто-то растворился бы в своей работе, другие - во вредных привычках, а Клэптон сделал то, что вряд ли придумал бы кто-нибудь ещё. Он завел себе новых друзей.
Пит Таунсенд из THE WHO рассказал в интервью, что вскоре после прибытия Хендрикса в Лондон ему позвонил Клэптон и предложил вместе сходить в кинотеатр. Таунсенд, который раньше никогда не пересекался с Клэптоном, согласился: «Во время фильма мы стали обсуждать Джими Хендрикса, придя к выводу, что нам обоим очень нравятся его выступления. Внезапно, как гром среди ясного неба, между нами возникла очень крепкая дружба».
Душевно. По крайней мере, на первый взгляд. Таунсенд добавил, что дружба «закончилась, как только Джими покинул Англию», предположив, что она «возникла, потому что Джими представлял в некотором роде угрозу для нас обоих, но в то же время нам обоим нравилось то, что он делает». Пройдет время, и дружба Клэптона и Таунсенда возобновится и станет глубже, но интересно, что, возможно, её бы и не было, если бы Джими Хендрикс не сделал себе имя в Лондоне.