К сожалению – или к счастью, никогда не знаешь, во что выльется такой поворот судьбы – успешный средний бизнес выбросил Петра Николаевича за борт яхты, которую тот даже не успел купить. Тонул не только Петя, тонуло всё. Уплывал достаток, уплывали связи, нужные люди, уплывала вся привычная налаженная жизнь, которая, как казалось Пете, будет с ним всегда. Замминистрова семья поддерживала, как могла, но в некоторых случаях даже семейные костыли не могут быть вечными.
Поступили с Петром Николаевичем, мягко сказать, не по-пацански. Подставили проверенные партнеры, после чего буквально похлопали подставленного по плечу и сказали, мол, ничего личного, ты же понимаешь, просто бизнес. От такой классики жанра Петя не просто приуныл, Петя онемел. В прямом смысле потерял дар речи и некоторое время не мог разговаривать. Он никак не мог уложить в своей светлой голове, которая всегда работала, как прекрасно отлаженный механизм, что с ним, с таким порядочным, таким честным, таким принципиальным, можно поступить так гнусно и так… вызывающе просто. Соорудить банальный сговор за его спиной, перевербовать добрую половину работников, отвести денежные потоки в другое русло; слава небесам, обошлось без уголовной ответственности.
Свое горе Петр Николаевич переживал на даче. Попросил, чтобы его оставили в покое и для облегчения прохождения самого острого периода ушёл в классический запой. Телефон сначала звонил, сыпал сочувствиями и прочей псевдоподдерживающей чепухой, обещаниями помочь, поговорить с нужными человечками, попытаться что-то уладить. Через месяц звонков стало меньше, через два - еще меньше, а потом телефон замолчал. Петя, привыкший к телефону, как к собственной почке, какое-то время даже не понимал, почему он молчит. Петя привык быть в центре событий, телефон если не звонил, то круглосуточно вибрировал, без Пети, казалось, в этом мире ничего вообще не решается, но оказалось, что это не так. Несчастный и обманутый бродил он по огромному, неизвестно зачем выстроенному такой величины дому, в котором можно было жить доброму десятку человек и пересекаться разве что где-то на лестницах. В доме стояла оглушительная тишина. Пространство ощущалось кисельно-вязким, и Пете казалось, что нет в этом месте ни входа, ни выхода – он бродил из кабинета в столовую, из столовой в гостиную, из гостиной в спа, в гостевые покои – чёртов дом в какой-то момент начал казаться ему тысячекомнатной ловушкой из которой невозможно выбраться в принципе. Будучи в изрядном подпитии, Петр пытался совершать некие действия, как в квестах про поиск выхода из замкнутого пространства – ему все казалось, что где-то в кухонных ящиках спрятана подсказка, которая приведет его к следующей подсказке, а потом к следующей, и в конце концов всё станет понятно - как, почему, за что и где же здесь второй уровень. Подсказок не было, зато был винный погреб. Обрастающий неопрятной бородой Петр Николаевич наливал в стакан коньяк, где-то на задворках его сознания проносились мысли про далекий Шато Монтифо с его старыми бочками, про какую-то там бархатистость и долгий вкус, про выраженное рансьо в послевкусии; заводил домашний проектор и бесконечно смотрел юбилейный фильм про пионеров и прыжки в мешках. Вглядывался в лица когда-то нужных людей, казавшиеся теперь такими фальшивыми, такими невозможно, непередаваемо лживыми, дивился тому, как он смог не разглядеть очевидного? Коньяк, конечно, не давал ответов, но через некоторое время помогал забыть вопросы.
Иногда к Петру Николаевичу снаружи рвалась другая, заквестовая жизнь – приезжала жена, забирала какие-то вещи, что-то ему выговаривала недовольно, но ему казалось, что он смотрит на какую-то крупную рыбу в аквариуме. Рыба лупала глазами, открывала и закрывала рот, пускала пузыри, явно чего-то от него хотела, но Петя не улавливал смысла. Заезжал и взрослый уже сын, иногда они встречались на просторах дома, но тот ничего от него не хотел, вопросов не задавал, и, в целом, не мешал.
Петя не очень понимал, почему в холодильнике не заканчивается еда и куда исчезают батареи пустых бутылок. Он точно был один на этой подводной лодке, в этой юдоли пустоты и разочарования, он привык к ней, и, казалось ему, что теперь так будет всегда.
В один из дней своего бессмысленного бродяжничества по дому Петр Николаевич встретил в каком-то из помещений собственную сестру. Он даже испытал нечто вроде удивления – она-то тут что может делать? Сестра просто прошла мимо, даже не взглянула в его сторону и в какой-то момент Петя решил, что это галлюцинация. Возможно, он допился-таки до делириума, как ему обещала жена-рыба. Или, и этот вариант понравился ему больше, он просто спит и видит сон, и во сне сестра зачем-то находится с ним в одном пространстве.
Очнулся от забытья Петр Николаевич внезапно и довольно неприятно – в доме что-то случилось с канализацией. Пищали датчики протечки где-то в подвале, вонь стояла невыносимая, и раньше Петя просто дал бы распоряжение ответственным за откачку убегающего дерьма лицам, но теперь ему некому было отдавать такие распоряжения. Он поискал резиновые сапоги, набор хоть каких-то инструментов, к его удивлению все необходимое нашлось, и он потопал в подвал. На последней до потопа ступеньке стояла сестра и лицо ее выражало некоторую тревогу. «Ну, слава богу, Петь, - сказала она. – Я понятия не имею, куда тут у вас в таких случаях надо звонить и что вообще с этим делать». Петя ответил, что делать одно – грести дерьмо, а куда звонить он и сам понятия не имеет. Звук собственного голоса его напугал. В горле что-то скрежетало от долгого молчания, но он попробовал еще раз – велел поискать сестре другую обувь и спросил: «Поможешь?» - «Конечно,» - ответила та.
Провозились они до самого вечера, Петя просил сестру подать, подержать, принести то одно, то другое; сестра подавала, держала, приносила, и всегда это было то, что нужно. «Ты смотри, - сказал Петя, - даже в говнах разбирается». Когда от потопа осталось только неприятное воспоминание, Петя привычно потянулся было к Шато де Монтифо, к его чистому аромату фруктов и жареного миндаля, к медному цвету и умеренной танинности, но внезапно осознал, что ничего этого он давно не чувствует. Шато де Монтифо стал просто бухлом, как бы грубо это ни звучало. Петя огляделся вокруг себя. Просмотр любимого фильма про пожилых юбилейных пионеров на относительно трезвую голову тоже потерял всякий смысл. А делать-то теперь что, спросил он у себя. Выручила сестра. «Пойдем на веранду, Петь, - сказала она. – Я тебе кофе сварила, как ты любишь».
И Петр Николаевич впервые за несколько месяцев вышел в мир.
В мире стоял июнь. Оглушительный, цветущий, невыразимо яркий. Петю подхватили и закружили ароматы липы, чубушника, пионов, свежескошенной травы. Птицы кричали на Петю со всех сторон радостными безумными голосами, солнце ослепило его так, что он инстинктивно зажмурился и отпрянул в сторону входной двери, в спасительную тень родной юдоли. Но сестра уже придвинула кресла к ротанговому столику и Пете пришлось сесть.
Продолжение следует...
Автор: Другая Татьяна Гордеева
Источник: https://litclubbs.ru/articles/56321-sestra-ch-4.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: