250 тыс подписчиков

Сестра. Часть 1

5 июня5 июн

2413

5 мин

Сестру принесли из родильного дома морозным зимним утром. Пете не очень нравилась вся эта суета – усталая, но улыбающаяся мать, совершенно счастливый отчим, бабушка, охающая и всплескивавшая руками, дед, приговаривающий «ну, значит, девка; девка так девка». Вместе с родителями и кульком из одеял в дом вошли родители отчима – совсем чужие для Пети люди, громкие, незнакомо пахнущие. Ничего в тот день Пете не нравилось, ни как разглядывали противного краснокожего младенца, ни наскоро собранный бабушкой стол, ни сборы детской кроватки. В проходной двухкомнатной квартирке и так было мало места – Петин диванчик стоял в спальне у бабки с дедом, мать с отчимом отгородили занавеской часть большой комнаты, где стояла их софа, туда же втиснули и маленькую деревянную кроватку с решетками. Сестра попискивала, куксилась, извивалась червячком, разевала крохотный беззубый рот, взрослые мельтешили вокруг неё, Пете же нигде не было места. Он сел было рисовать за письменный стол, но мать прогнала его и заняла всё рисовательное пространство кучками выглаженных детских тряпочек, пошёл к себе на диванчик – там лежали пальто родственников, не хватило места на вешалке. На кровать к бабке с дедом забраться не посмел – кровать была железная, столетняя, с прохладными латунными шишечками в головах и изножье, с высоченной периной и горкой подушек. Бабушка как пить дать сгонит, Пете строжайше запрещено было трогать всё это великолепие, а как бы он попрыгал! Да и крепость из подушек вышла бы знатная, но с бабушкой лучше было не спорить, это он по собственному опыту знал.

Взрослые сели за стол, младенец затих и уснул, Пете дали чаю и бутерброд с сыром, бабушка даже кашу в тот день на завтрак не варила, вот такое это было утро. Мальчик забрал свой бутерброд и сел смотреть в окно. Снега во дворе насыпало деревьям по пояс и жизнь, похоже, резко менялась не в лучшую сторону.

Гости посидели и ушли, сестра со своими пелёнками-бутылками осталась, и Петя понял, что это навсегда.

Бог миловал от неприятностей – всё свое младенчество сестра, в основном, спала, отменно ела и что-то там радостно булькала на одном ей понятном наречии. Иногда Петю вынуждали посидеть с ней полчаса-час и она редко когда ему мешала, чаще просто пялилась круглыми серыми глазёнками куда-то в сторону Пети. Он даже не всегда был уверен, что сестра его видит, поэтому просто продолжал делать то, что делал – читал книжку, выжигал, строгал палочки. Мать говорила, что вот сестра немного подрастёт и с ней будет интересно, но Петя никак не мог представить, как они с этим кульком станут, например, играть в солдатиков.

Кулёк подрос, но интереснее не стало. То есть, Петя, конечно, разворачивал поля сражений на паркете, но из сестры и стратег был никакой, и тактик невнятный. Скучный противник, даже воевать смысла не было. Пробовал обучить шахматам - сестра с первого раза запомнила расположение фигур и заучила их ходы, запомнила даже про рокировку и взятие на проходе, но дальше дело не пошло. После солдатиков не следовало и затеваться. Думал было Петя, что уж с шашками мелкая точно справится, но не случилось и тут, вот разве что в «чапаева» девочка играла с полной отдачей – и визгу было, и шашки она с доски вымётывала с удивительной меткостью и силой.

Будто компенсируя свою бездарность во всем, что требовало логических решений, сестра очень рано научилась читать. Читали ей часто, и мать, и бабушка, и сам Петя, но всё ей было мало, и она ходила следом за взрослыми и канючила, канючила, канючила бесконечно. Петя с удовольствием отвесил бы ей воспитательный подзатыльник, но дома отродясь никого не били, да и потом как это – ударить девочку? Пришлось найти время и рассказать сестре про буквы, про то, как их читать, научить складывать их в слова. Петя вырезал окошко на две буквы в куске плотного картона, рассказал про слоги и сестра начала самостоятельное увлекательное плавание по детским книжкам. Ей было совершенно все равно, что читать, ей нравился сам процесс складывания букв в слова, поэтому детские книжки скоро закончились и сестра приступила к его, Петиным, почти взрослым приключенческим романам. Для понимания новых слов пользовалась старшим братом, как словарем. Петя отвечал через губу, но было приятно, что его кто-то считает за взрослого. К тому моменту мальчик вошел в подростковый возраст и младшая сестра отчего-то представлялась ему чем-то неудобным и даже стыдным – мать иногда просила отвести ее в сад, и Петя нарочно шёл семимильными шагами, чтобы девочка поотстала и прохожим было не так очевидно, что вот это щекастое недоразумение в цигейковой шубке под ремень, имеет к нему, Пете, самое непосредственное отношение. Впрочем, особенно часто мальчика сестрой не нагружали, так что она если и была не в большую радость, то и не в тягость точно.

И Петя рос, и сестра росла где-то рядом, интересы их пересекались всё меньше. Книг дома и в библиотеках с лихвой хватало на двоих, вещей Петиных сестра не трогала – для велосипеда мала, фотоаппарат в письменном столе в запертом ящике лежал на всякий случай, лыжи ей родители собственные купили – нечего делить. Вот был бы Петя не старшим братом, а старшей сестрой – тогда проблем избежать вряд ли удалось, а тут… В Пете даже братское чувство не ёкнуло ни разу как-то по-особенному, никакого зова крови он не чувствовал; просто живёт на сопредельной территории привычная тихая девочка, вроде мебели, пространство занимает, но глазу не мешает. Сестрины проблемы взросления Петю никак не касались, она и взрослела как-то тихо, а если что и было, то проходило мимо, разве что какие обрывки разговоров родительских долетали, будто радиопостановку одним ухом слушаешь.

Продолжение следует...