Глава ✓102
Начало
Продолжение
Читая стихотворение, записанное в альбом литературного салона, Маша не знала, смеяться ей или плакать.
Что милый ду́шка Фёдор Иванович "Американец" - приятель Дениса Давыдова, Машенька уже знала, и что он - родной братец красавицы Марии - уже была просвещена.
А вот что к этой закадычной компании принадлежит и её старый знакомый Николай Петрович Епанчин - не ведала.
Как раз в один из вечеров в салоне случился казус: два друга: Денис и Фёдор, поспорили, была ли история с залитыми чернилами листами бортового журнала шлюпа "Надежда" под командованием капитана Крузенштерна, на которой Толстой кругосветку совершил, правдива. Фёдор Иванович утверждал, что это он научил ручного орангутанга команды лить чернила на страницы из желания скрыть свои жестокие проделки, которые капитан фиксировал с невиданной педантичностью.
Денис Васильевич утверждал, что чернила наверняка продлились во время шторма.
Как говорится, слово за слово, и к барьеру.
Началось с шутки, едва не закончилось вызовом стреляться.
Но тут, в самый разгар спора, в салон вошёл Николай Петрович и, приобняв Фёдора Ивановича за плечи, шепнул ему что-то про братство мичманов Морского кадетского корпуса, клятву коего Феденька сам и придумал, будучи в изрядном подпитии " С кавалергардами не драться!" А Денис, как ни крути, в Кавалергардском полку почти до пятого года служил.
Коли вызов ещё не прозвучал, а оскорбление в выдумке - уже, так стреляться он советует соперникам ... огурцами. Блюдо малосольных огурчиков как раз стояло на буфете.
- Господа, вы только посмотрите на мисс Мэри. Вы напугали английскую девицу, воспитанницу матушки графа Каменского, едва не до обморока. Девица видела штурм Туапсе и спаслась среди обезумевших турок, а сейчас... - он поймал пальцы Маши, поцеловал воздух над её ручкой, - ведите волею своей стреляться нынче огурцами! Кто больше съест из без водки и без хлеба, тот и победил.
Маше, на которую были обращены все взоры, пришлось импровизировать.
- Ну отчего же, зачем огурцами обьедаться, право? Здесь дамы, а вдруг кому из господ спорщиков плохо станет. Пусть дуэль будет стихотворная! Вот альбом - пишите, господа.
А Николай Петрович будет вашим секундантом, он и выберет победителя. Стихи проигравшего победитель испепелит!
Овации заглушили хмыканье бретёров, одинаково вспыльчивых и кровожадных ( и удивительно добрых и щедрых). А запись Дениса Васильевича осталась на память потомкам:
Толстой молчит! — неужто пьян?
Неужто вновь закуролесил?
Нет, мой любезный грубиян
Туза бы Дризену отвесил.
Давно б о Дризене читал;
И битый исключен из списков
Так, видно, он не получал
Толстого ловких зубочистков.
Так, видно, мой Толстой не пьян.
В журнале «Русский архив» от 1898 года говорилось следующее: «Американец граф Толстой наплевал (!) на полковника Дризена. Была дуэль, и Толстого разжаловали. Тогда он отправился в кругосветное плавание под командой Крузенштерна».
Дризен, Егор Васильевич, впоследствии стал командиром лейб- гвардейского Преображенского полка. Причина столь шокирующего поведения в обществе графа Толстого так и осталась тайной.
- А как отразилось сие баловство на жизни несчастного животного? - Маша с интересом взглянула на Епанчина, - я опасаюсь интересоваться у Федора Ивановича.
- Немного обезумел от качки морской и начал кусаться. Феденька наш его кулачком так приложил, что тот покалечился. Пришлось пристрелить.
- А почему именно огурцы вы предложили в качестве оружия? Ведь выбор был, насколько я понимаю, за Давыдовым. Тот мог и пистолеты выбрать, и палаш.
- Мог. И ещё вопрос, кто бы вышел живым. А я люблю сердечно их обоих: горячие головы, но ведь честны и сердца золотые. Да и не так уж много у меня друзей закадычных. Ну, не канделябрами же им драться, право слово.
История о дуэли на канделябрах - правда!
Штабс-капитан Жегалов и пристав Цитович дрались именно подсвечниками, так как Цитович не владел ни огнестрельным, ни холодным оружием.
Маше нечего было на это сказать. Как бы ни изменилась её жизнь, но ценность человеческой жизни по-прежнему оставалась для неё бесценной. И всё же безрассудное мальчишеское отношение к собственной и чужой жизни среди представителей русского дворянства оставалось для неё загадкой.
Галатея графини Каменской сменила платье и поведение, но суть её, цельная и простая, оставалась неизменной. Кто знает, что будет завтра, пока скрытом туманом будущего?..
Продолжение следует...
Поддержать автора можно любой суммой, нажав на
