Эта статья — адаптация материала, основанного на интервью Иэна Андерсона для журнала Prog, взятого Джеймсом Макнейром.
«Я никогда не пишу о людях, которых знаю. Я всегда был против идеи предавать чье-либо доверие»: Так неужели трогательные истории с альбома Jethro Tull Minstrel In The Gallery — чистый вымысел?
Иэн Андерсон размышляет о том, как дал Рою Харперу шанс в кино, агрессивно защищал Ди Палмер от папарацци, потерял басиста Джеффри Хэммонда, планировал прекратить гастроли – и о паре тихих недель, которые он провел, записывая шедевральный альбом Tull 1975 года.
В 1975 году Jethro Tull отправились на Французскую Ривьеру для записи своего восьмого студийного альбома Minstrel In The Gallery. Пока пластинка отмечает свое полувековое юбилей, Иэн Андерсон вспоминает ее создание в перерывах между длительными гастрольными циклами, которые в конечном итоге привели к уходу басиста Джеффри Хэммонда – после того, как сам Андерсон подумывал навсегда сойти с гастрольной дороги.
Монако, мотоциклы и музыка
Весной 1975 года, окажись вы неподалеку от студии Radio Monte Carlo в Монако, вы могли бы увидеть, как Иэн Андерсон слезает со своего триального мотоцикла Ossa и входит внутрь. Именно там, в просторной концертной студии, достаточно большой, чтобы между дублями играть в бадминтон, Jethro Tull записывали свой восьмой студийный альбом Minstrel In The Gallery с 15 мая по 7 июня.
В то время как Renaissance создавали Scheherazade And Other Stories в лондонской Abbey Road, а Майк Олдфилд записывал Ommadawn в сельской местности Херефордшира, это был первый раз, когда Tull записывали LP за пределами Великобритании. Они доставили в Монако мобильную студию Maison Rouge вместе с мотоциклом Андерсона. Теперь ему, гитаристу Мартину Барру, пианисту Джону Эвану, басисту Джеффри Хэммонду и барабанщику Бэрримору Барлоу оставалось лишь устоять перед соблазнами курорта и сосредоточиться на работе.
«В 1973 году мы пытались записать альбом [War Child 1974 года] в относительно известной резиденс-студии Château d’Hérouville под Парижем, — говорит Андерсон. — Это было ужасно. Идея оторваться от повседневной жизни и сконцентрироваться на музыке часто означала лишь то, что люди валялись у бассейна, тратя время и деньги. Но для меня лично Монте-Карло не было большим отвлечением. На самом деле, это было полной противоположностью места, о котором я бы сказал: „О, поехали туда в отпуск!“ Тогда, как и сейчас, там было полно богатства и снобизма».
Андерсон оказался там под некоторым давлением. И бухгалтер Jethro Tull, и их менеджер Терри Эллис рекомендовали записываться там для получения налоговых льгот как нерезиденты – но это, по словам лидера группы, заставляло его чувствовать себя неловко. «И оказалось, что никаких финансовых выгод все равно не было, — добавляет он. — Я заплатил все свои британские налоги за тот год, как и всю свою жизнь. Но мы не хотели возвращаться в Château d’Hérouville, а Монако было достаточно доступно. В итоге мы были довольно хорошо организованы. Я мог бы в шутку называть своих коллег по группе „бездельниками“, потому что, в отличие от меня, у них было время съездить на побережье. Но правда в том, что у меня и так было много дел в одиночку. Это было очень продуктивное время».
Шедевр на грани гениальности
Отмечающий свое 50-летие, Minstrel In The Gallery был почти шедевром. Сочетая элементы елизаветинской классики со сложной и нюансированной фолк-музыкой, он также увидел, как мощная электрогитара Мартина Ланселота Барра добавила рок-драйва в барочные аранжировки заглавного трека и великолепной, почти 17-минутной эпической композиции Baker St Muse. «Мы пытались расширить границы – всегда двигались вперед», — сказал гитарист Louder в 2014 году. «Мы также были довольно изолированы от других влияний, и это делало нас уникальными».
С точки зрения написания песен, можно считать, что на Minstrel два Иэна Андерсона – мечтательный балладник из Requiem и Grace, и фигура аутсайдера и наблюдателя, который в Baker St Muse рисует неприглядную изнанку лондонского района, где он жил, когда писал ее. Рвотные пьяницы, рубенсовские проститутки, тайные утехи в переулках и нищая старуха – все это присутствует; песня погружает в земной, почти хогартовский мир.
Таким образом, Minstrel был прог-роком, соседствующим со знаменитым гульфиком и плащом Андерсона, а не просто историями о неудавшейся любви или пасторальной красоте; хотя и этого там было предостаточно. Более того, сложность музыкальных аранжировок не отставала от его необычайной лирической изобретательности.
«Все, что связано с Jethro Tull и Иэном Андерсоном, автоматически было очень высокого стандарта», — сказал скрипач Minstrel и давний соратник Патрик Холлинг в 2012 году. И в феврале 1975 года, после пяти аншлаговых концертов группы в LA Forum, мир осознал их восхождение.
«Они самая большая группа в мире?» — задавался вопросом Melody Maker. Возможно, сейчас это трудно представить, но с концертами Jethro Tull в США, где пионерски использовались гигантские видеоэкраны, которые они игриво называли «Tullavision», их первенство, или почти первенство, стало очень реальным.
Личный фон и творческий вымысел
Довольно личным фоном для Minstrel In The Gallery стал развод Андерсона с первой женой Дженни Фрэнкс в предыдущем году. Будучи студенткой-фотографом, она стала соавтором текста для заглавного трека альбома Aqualung 1971 года. Образы, которые она использовала, предположительно были вдохновлены фотографиями бездомных, которые она сделала для проекта с Армией Спасения в Виктории, Лондон.
Разрыв Андерсона с Фрэнкс – не самая легкая тема для обсуждения, когда его жена последних 48 с лишним лет, Шона Лиройд, сидит напротив него. Но он объясняет: «Я был женат на Дженни несколько лет, прежде чем мы очень мирно расстались. Никаких крупных ссор или споров не было. Просто это не должно было сработать».
Кажется, развод отражен в великолепной прощальной песне Minstrel — Requiem. По настроению она сродни Here I Go Again Whitesnake, но на этом сходство заканчивается; Requiem — вещь более утонченная, нежная и поэтичная. «Увидел ее лицо в черном окне такси, полном слез / Исчезающую в потоке машин; смотрел, как она уезжает», — с грустью поет Андерсон. Было ли это о Фрэнкс?
«Нет, — говорит он. — Я никогда не пишу о людях, которых знаю. Персонажи в моих песнях — это стереотипы, люди, которых я не знаю, или полностью вымышленные. Я всегда был против идеи предавать чье-либо доверие».
А что насчет столь же классной композиции One White Duck/010 = Nothing At All, которая, несомненно, является одной из лучших баллад Андерсона? Некоторые источники утверждают, что она тоже была о его разводе. «Нет, совсем нет, — спокойно говорит он. — Это неверно. Очевидно, что песня о конце отношений, но она не была о конце моих тогдашних отношений. Единственный личный аспект касался моего детского воспоминания. У нас на стене в гостиной висели белые гипсовые утки, и я до сих пор вижу свою мать, сидящую в кресле и смотрящую телевизор, а за ней летят утки. В песне эти три утки стали одной».
Кино, этика и Рой Харпер
Идея не предавать доверие приводит его к другому случаю: он говорит, что в 1972 году ему предложили сняться вместе с актрисой Кэрол Уайт (наиболее известной по знаменитой теледраме BBC 1966 года Cathy Come Home) в британском драматическом фильме Made. «По сути, персонаж Кэрол Уайт вступает в отношения с певцом-сонграйтером, который затем использует эти отношения для написания текстов, предавая ее интимность», — говорит Андерсон.
«Я отказался, сказав: „Во-первых, я не актер; а во-вторых, это не соответствует моим этическим принципам“. Они сказали: „Хорошо, жаль – может, вы знаете кого-то еще, кто мог бы подойти?“ Я подумал секунд десять и сказал: „Да. Рой Харпер!“»
Харпер, знаменитый певец-сонграйтер, автор таких знаковых прог-фолк альбомов, как Stormcock 1971 года, действительно получил роль в Made. И, по крайней мере для Андерсона, то, что произошло дальше, было предсказуемо. «Рой, конечно же, заводит роман со своей партнершей по фильму! Я помню, как он привел Кэрол ко мне домой, приехал поздно вечером и спросил, можно ли зайти выпить. Примерно через полчаса веселья я сказал: „Слушай, Рой. Уже поздно, а мне завтра рано вставать – может, на сегодня все?“ Он ответил: „Без проблем, Иэн. Я только что вспомнил, что Кэрол все еще ждет снаружи в Роллс-Ройсе!“»
«Еще одна причина, по которой я не хотел сниматься в фильме, заключалась в том, что там нужно было раздеваться в ванне с Кэрол, — добавляет он. — Я подумал: „Я не собираюсь снимать штаны перед камерой!“»
Пески летнего дня и вдохновение
Когда Prog спрашивает о Summerday Sands – бонус-треке на более поздних изданиях Minstrel, блестящей песне-истории, украшенной исследовательским басом Хэммонда и гитарными партиями Барра в духе Ричарда Томпсона – Андерсон утверждает, что ее текст тоже был плодом его воображения. Так ли это? Кажется, это слишком идеальное воплощение случайной романтической встречи, чтобы быть вымыслом, слишком богатое на красноречивые детали («Я отдал ей свой плащ...»). Правда, нет упоминания о том, что герой песни соблазняет кого-то флейтовой сонатой Баха ми минор, но все же...
«Это просто ностальгическая песня, воображающая какую-то романтическую связь на каком-то отдаленном пляже, — говорит Андерсон. — Она была записана в Суррее, если я правильно помню, и Ди Палмер в какой-то момент добавила туда прекрасные струнные. Это то, что можно было бы представить в исполнении Роя Харпера, на самом деле. Песни и гитарная игра Роя оказали на меня довольно сильное влияние примерно с 1971 года».
Магия первых дублей и Ди Палмер
Удивительно, но, учитывая их сложность и запутанность, несколько треков Minstrel были записаны с первого дубля. Вот почему можно услышать, как Андерсон отсчитывает начало песен, а иногда и объявляет их названия. Tull хорошо потрудились, отрепетировав и отточив материал в пристройке отеля Montreux Palace. «Это благодаря старому доброму Клоду Нобсу, известному по Smoke On The Water, — говорит Андерсон. — Он был нашим промоутером в Швейцарии с 1969 года и подсуетился».
Андерсон закончил написание песен для Minstrel, арендуя виллу «где-то в Лос-Анджелесе – в одном из каньонов», перед эпическим американским туром. Аранжировщица струнных экстра-класса Ди Палмер, которая вскоре стала постоянной клавишницей Tull, приезжала к Андерсону для доработки аранжировок. Хотя она ушла в 1980 году, фронтмен до сих пор говорит о ней с теплотой и восхищением.
«Это было задолго до программ нотной грамоты вроде Sibelius, — объясняет он. — Для меня, как неакадемического музыканта, было захватывающе наблюдать, как Ди так блестяще работала с карандашом и нотной бумагой».
Неожиданный звонок и откровение Ди Палмер
Андерсон немного отклоняется от темы, но история, которую он рассказывает, демонстрирует его преданность Палмер, которая совершила каминг-аут как трансгендерная женщина в 1998 году, и без которой Aqualung и Thick As A Brick не были бы такими особенными. «Я вернулся домой с гастролей, через несколько месяцев после итальянского съезда фан-клуба в 2001 году, и моя жена сказала мне, что возле нашей фермы расположились журналисты из News Of The World, и один из них пришел к нашей двери, требуя поговорить со мной. Шона была очень расстроена вторжением, поэтому я немедленно сел в машину и поехал разбираться».
Репортерша, по-видимому, получила наводку, что Андерсон — трансгендер, годами носил женскую одежду и собирается сменить имя на Ди. Она была довольно настойчива и донимала его, неоднократно спрашивая, отрицает ли он это. «Я сказал: „Я не буду этого отрицать, потому что это прозвучало бы неодобрительно, а я не отношусь к этому неодобрительно“».
Наконец, устав от вторжения, он не выдержал. «Я сказал: „Подойдите ближе. Нет, еще ближе... Так, посмотрите мне в глаза, пока я задам вам вопрос: Неужели вы не думаете, что я был бы самой уродливой гребаной женщиной, которую вы когда-либо встречали в своей жизни?!“ В этот момент она поспешила обратно к своим коллегам, и они все уехали!»
Он хохочет над этим, затем продолжает: «Примерно через две мили по дороге я внезапно вспомнил, что мы иногда называли Палмер „Ди Пи“. Поэтому я позвонил ей спонтанно и объяснил, что произошло. Она рассмеялась и сказала: „Как удачно, что ты позвонил, Иэн. Я как раз хотел кое-что снять со своей все более пышной груди...“ Очевидно, Ди чувствовала себя так много лет, и когда ее жена умерла, это стало для нее толчком стать Ди Палмер. Честь ей и хвала».
Давление гастролей и уход Джеффри
Если в конечном счете Иэн Андерсон может вспомнить не так уж много о создании Minstrel In The Gallery, это неудивительно. Это было полвека назад; две недели относительного спокойствия в остальном суматошном году, забитом концертами с января по декабрь. В 1975 году Jethro Tull предприняли два длительных тура по Северной Америке и столь же изнурительное турне по Европе. Андерсон ценил огромный интерес к музыке Tull, но массивные арены, где экраны «Tullavision» стали чем-то вроде необходимости, ему не нравились.
«Я театральный парень, — говорит он. — Максимальная вместимость — около 2000 человек, публика комфортно сидит. Это соответствует моему стилю как музыканта и исполнителя. Соревноваться с Элтоном Джоном за то, кто даст больше концертов в Мэдисон-сквер-гарден, меня никогда ни в малейшей степени не интересовало».
«Даже в 1972 году, к концу особенно тяжелого этапа американского тура Thick As A Brick, я был близок к тому, чтобы сказать своему тогдашнему менеджеру Терри Эллису: „Больше никаких концертов, точка“, — добавляет Андерсон. — Вместо этого я сказал: „Пожалуйста, больше никаких арен!“ Но потом я, конечно, уступил. Было большое давление, чтобы удовлетворить спрос».
Неудивительно, что после дальнейших гастрольных требований 1975 года он сам почувствовал себя менестрелем на галерее; придворным шутом, подверженным силам и требованиям, находящимся вне его контроля. Действительно, обложка Minstrel – измененная версия картины маслом Джозефа Нэша 1838 года, изображающая менестрелей, выступающих перед буйной толпой/зверинцем в Хэддон-Холле, Дербишир – говорила о том же.
«Я чувствовал, что мы находимся в общественном достоянии, но отрезаны, как артисты, — сказал Андерсон Classic Rock в 2020 году. — Ты был из другой касты; ты был коммивояжером, карнавальным артистом. Публика находила тебя соблазнительным и интересным, но ты не принадлежал к ним».
Как это часто бывает с группами в туре, этот странный пузырь изоляции порождал шалости. На концерте 1975 года в Портленде, штат Орегон, Tull вывели на сцену фальшивую зебру, после чего басист Джеффри Хэммонд, как видели, «извлек» два белых шара из ее задней части и изобразил циркового артиста. «Спорю, вы никогда не думали, что увидите, как мы жонглируем дерьмом зебры», — пошутил Андерсон.
Возможно, это был помет полосатого зверя, или, может быть, просто истощение, но после последнего концерта этого тура – в Университете Пердью в Уэст-Лафейетте, штат Индиана, 2 ноября – Хэммонд покинул группу и впоследствии стал художником-пейзажистом.
«Джеффри был известен своим довольно замысловатым костюмом в зебровую полоску, — говорит Андерсон, — и после того последнего концерта он поджег его за кулисами, чтобы очиститься от своего времени в Jethro Tull. Я думал, он просто наслаждается театральным моментом и вернется к нам после хорошего отдыха. К сожалению, он не вернулся. Никто из нас не смог его уговорить».
Но Tull, конечно, были далеки от завершения, и к 19 ноября они вернулись в Монте-Карло, чтобы работать над альбомом 1976 года Too Old To Rock ’N’ Roll: Too Young To Die!, на котором на басу уже играл Джон Гласкок.
«Как я уже сказал, — говорит Андерсон, — это было очень продуктивное время».
