Продолжая разговор о княжне Засекиной, прежде всего хочу остановиться на одном из комментариев, где ставится сразу два интересных вопроса.
Во-первых, поминается письмо Варвары Петровны сыну, «где она пишет о княжне Шаховской: "Княжна Шаховская... Да будет проклято её имя!". Выходит, она обсуждала с Тургеневым эту историю». Это письмо существует (от 26 марта 1839 года), я ещё вернусь к нему. Точнее, существует его музейная копия, где часть текста, как говорилось в те далёкие годы, «вымарана», притом другими чернилами, поэтому прочесть можно лишь фрагменты. Воспоминания о покойной уже к тому времени Шаховской вызваны рассказом Ивана Сергеевича о его увлечении Александрой Ховриной, которая писала стихи (впоследствии Ховрина, в замужестве Бахметева, стала детской писательницей и автором популярных исторических и религиозно-нравственных книг «для народа»), а сейчас мать испугалась ещё одной «поетки».
Во-вторых, автор пишет о «странном доме» Засекиных, где «собираются почему-то одни мужчины», и указывает: «Чем-то этот дом мне напомнил дом Огудаловых».
Сравнение с домом Огудаловых у меня тоже постоянно возникает, достаточно вспомнить: «Всегда полон дом холостых!..», «Весело очень: барышня хорошенькая, играет на разных инструментах, поёт, обращение свободное, оно и тянет». Ну, таланты барышни несколько иные, но в принципе общего очень много. Сравните: «Мне, уединённо и трезво воспитанному мальчику, выросшему в барском степенном доме, весь этот шум и гам, эта бесцеремонная, почти буйная весёлость, эти небывалые сношения с незнакомыми людьми так и бросились в голову. Я просто опьянел, как от вина».
Но есть и принципиальная разница. Огудалова приглашает в дом молодых людей, приглядывая подходящих женихов для дочерей (другой вопрос, чем всё это заканчивается). При этом сама Огудалова («бойкая женщина») в приёме гостей принимает активное участие, диктуя дочери, как следует себя вести.
Княгиня же Засекина как будто исчезает со страниц повести, мы практически не видим её на тех вечерах, которые описывает Владимир. Позднее он упомянет, что княгиня встретила его «своим обычным, неопрятно-небрежным приветом». Очевидно, таким приветом и ограничивалось участие княгини в «собраниях», хотя она, судя по отдельным замечаниям, и присутствует на них, хотя иногда и «сидит в соседней комнате с каким-то приказным от Иверских ворот».
Интересно ещё одно замечание об огудаловском доме, когда разговор зайдёт о Карандышеве: «Гнать не гнали, а и почёту большого не было. Когда перемежка случалась, никого из богатых женихов в виду не было, так и его придерживали, слегка приглашивали, чтоб не совсем пусто было в доме. А как, бывало, набежит какой-нибудь богатенький, так просто жалость было смотреть на Карандышева: и не говорят с ним, и не смотрят на него». Всё время имеются в виду «богатые женихи»…
А кто окружает Зинаиду и как она ведёт себя с этими людьми?
Её отношение к рассказчику («А Зинаида всё играла со мной, как кошка с мышью. Она то кокетничала со мной — и я волновался и таял, то она вдруг меня отталкивала — и я не смел приблизиться к ней, не смел взглянуть на неё»), конечно, легко объяснить тем, что влюблённость шестнадцатилетнего мальчика нельзя принять всерьёз. А вот остальные?
Обычное общество, собирающееся в доме, кроме Владимира, состоит из пятерых: «граф Малевский, доктор Лушин, поэт Майданов, отставной капитан Нирмацкий и Беловзоров, гусар». Можно ли этих людей рассматривать как потенциальных женихов?
Нирмацкий («человек лет сорока, рябой до безобразия, курчавый как арап, сутуловатый, кривоногий»), видимо, бывает здесь не часто (не случайно же замечание «Даже Нирмацкий притащился») и не слишком уважаем: отношение Зинаиды к нему подчас похоже на откровенное издевательство: «Ей пришлось, между прочим, представлять "статую" — и она в пьедестал себе выбрала безобразного Нирмацкого, велела ему лечь ничком, да ещё уткнуть лицо в грудь».
Остальные по-своему интересны.
«Каждый из её поклонников был ей нужен», - скажет Владимир.
Мы увидим поэта Майданова, «высокого молодого человека с худощавым лицом, маленькими слепыми глазками и чрезвычайно длинными чёрными волосами», читающего стихи, привозящего на суд героини новые произведения, но, видимо, не слишком заинтересованного в чувствах героини.
Граф Малевский («очень красивый и щегольски одетый брюнет, с выразительными карими глазами, узким белым носиком и тонкими усиками над крошечным ртом») явно хочет обладания Зинаидой, но отнюдь не собирается предложить ей стать графиней, а потому интригует.
Доктор Лушин, явно лучше всех понимающий смысл происходящего и пытающийся предостеречь Владимира («Вредна, вредна вам здешняя атмосфера, молодой человек»), не может отказать себе в удовольствии и постоянно бывает в доме Засекиных («Я бы и сам сюда не ходил, если б (доктор стиснул зубы)... если б я не был такой же чудак»), но тоже ни в коей мере не думает о женитьбе, более того: в его словах («И в оранжерее тоже приятно пахнет — да жить в ней нельзя») явно подчёркнута невозможность его союза с Зинаидой.
И только Беловзоров, «белокурый и курчавый молодец, гусар с румяным лицом и глазами навыкате», имеет самые серьёзные намерения: «Он всё предлагал ей жениться на ней, намекая на то, что другие только болтают».
Мы видим, что он готов исполнить любую прихоть своей повелительницы: «Вам угодно было вчера сказать, что вы желаете иметь полосатого котёнка с большими ушами... вот, я и достал-с. Слово — закон». Позднее он получит просто приказ: «Ступайте же, Беловзоров, хлопочите. Мне лошадь нужна к завтрашнему дню», - и при это Зинаида совершенно уверенно заявляет о деньгах: «Беловзоров мне поверит». Какую благодарность он получает?
«— За котёнка — ручку, — проговорил гусар, осклабясь и передёрнув всем своим могучим телом, туго затянутым в новый мундир.
— Обе, — возразила Зинаида и протянула к нему руки».
Однако Владимир едко заметит, что гусар «не надеется на свои умственные способности и прочие достоинства». Напомню его поведение: «Продайте мне свой билет, — брякнул вдруг над самым моим ухом Беловзоров. — Я вам сто рублей дам». Он «охотно кинулся бы за неё в огонь», но недаром княжна называет его «мой зверь»: его ревность не даёт ему покоя («Беловзоров всё больше держался в углу, нахмуренный и сердитый... Иногда глаза его наливались кровью, он весь краснел, и казалось, что вот-вот он сейчас ринется на всех нас и расшвыряет нас, как щепки, во все стороны; но княжна взглядывала на него, грозила ему пальцем, и он снова забивался в свой угол»). А как будет он представлять будущую жизнь с женой? «Я бы её запер… И сам непременно сидел бы с ней». — «Ну, а если бы ей это надоело, и она бы изменила вам?» — «Я бы её убил». — «А если б она убежала?» — «Я бы догнал её и всё-таки бы убил».
И – ключевое:
«— Так. Ну, а положим, я была бы вашей женой, что бы вы тогда сделали?
Беловзоров помолчал.
— Я бы себя убил...»
И именно Беловзоров больше всех поклонников поплатится за своё увлечение. Лушин расскажет о нём: «Без вести пропал; говорят, на Кавказ уехал… А вся штука оттого, что не умеют вовремя расстаться, разорвать сети».
Но все эти ухаживания и знаки внимания мало трогают княжну: «Её забавляло возбуждать в них то надежды, то опасения, вертеть ими по своей прихоти (это она называла: стукать людей друг о друга) — а они и не думали сопротивляться и охотно покорялись ей». Любовь, и, по всей видимости, тоже первая, придёт к ней неожиданно и радости не принесёт…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
"Путеводитель" по тургеневскому циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь
