Большую часть своей истории земная жизнь была вообще одноклеточной. Потом клетки, наконец, научились объединяться и появились многоклеточные организмы. Но первое время они были настолько странными, что трудно было даже понять, к какому царству они относились. Так было до конца эдиакарского периода, когда на Земле, по всей видимости, довольно резко потеплело.
В результате этого потепления наступило то, что по традиции называют «кембрийским взрывом». Никакого взрыва на самом деле, как выяснилось, не было, точнее, длился он миллионы лет. Но в любом случае странные эдиакарские создания вымерли, а на их место пришли более или менее современные типы живых организмов. Но вымерли они, разумеется, не полностью — от кого-то произошли же всё-таки современные животные, растения и грибы.
В общем, этот тезис вполне подтверждается и находками палеонтологов, хотя и довольно скудными. С одной стороны — у организмов времён кембрия находятся явные родичи или прямые предки в эдиакаре. Такие, как кимберелла Kimberella quadrata — довольно-таки очевидный предок моллюсков. Ну а с другой стороны кембрийские организмы, не имеющие прямых аналогов в современной или даже просто послекембрийской биосфере, в эдиакаре имеют вполне узнаваемые аналоги. К примеру, Stromatoveris sp. очень отчётливо напоминает похожих на перья чарний.
Недавно и в Эстонии палеонтологам, по всей видимости, удалось найти ещё один пример выживших в кембрии вендобионтов. Жили они, правда, в самом начале кембрия, 520—540 миллионов лет назад, да и местонахождение в основном относится к более поздним временам — ордовику и силуру, но небольшой участок сохранился и от кембрия.
Собственно, авторы исследования нашли четверть сотни образцов не столько в Эстонии, сколько в музее, и отнесли их к существам, похожим на червей с органическим скелетом Conotubus hemiannulatus. Особенно подвижными конотубусы не были. Откровенно говоря, они всю жизнь проводили на одном месте, сидя в своём чехле из вставленных друг в друга конусов и питаясь тем, что удавалось отфильтровать из воды щупальцами, окружавшими рот. Рядом же сидели и их ближайшие родственники, Gaojiashania.
Всю группу клаудинид, к которой относятся и конотубус, и Gaojiashania, ранее находили только в позднем эдиакаре, в «мире червей» — среди наименее фантасмагорических тварей тех времён. Вообще-то большинство эдиакарских организмов любили холод, а в начале кембрия довольно резко потеплело, так что такая находка вообще-то требовала объяснения.
Учёные высказали предположение, что когда начался кембрийский период, Балтия, которая тогда была отдельным небольшим континентом, избежала глобального потепления и осталась «оазисом холода», дав возможность некоторым вендобионтам протянуть ещё какое-то время. Впрочем, не исключено, что клаудиниды, сидевшие в органических трубках, просто оказались лучше приспособленными к новым условиям жизни.
Чтобы выбрать одну из этих версий, палеонтологам теперь предстоит более подробно изучить находки, сделанные в тех же местах и также относящиеся к началу кембрия. Именно то, какие реликтовые вендобионты там найдутся ещё, и позволит сделать выбор между двумя гипотезами.