Разница между восприятием литературы сегодня и 170 лет назад очень проста: в середине XIХ века не было телевизоров и Интернета. В мире, где отсутствовали кино и Интернет, книга выполняла роль и того, и другого. Казалось бы, очевидная мысль.
Однако насколько произведения великих писателей XIX века первичны по отношению ко многим жанрам, которые поколения XX и XXI веков привыкли считать новыми!
Например, Гёте, Жуковский, Гоголь — «отцы» жанров триллера и ужасов. Карамзин — отец мелодрамы и сериалов про любовь.
А Лев Толстой — зачинатель фильмов про войну.
Причём дело не только и не столько в тематике, а в том, как именно он это всё описывал. По кадрам. Это же посекундный сценарий! В «Севастопольских рассказах» Лев Толстой — и режиссёр, и монтажёр, и закадровый голос, и ведущий в кадре.
Проверим? Вот перед нами «Севастополь в декабре месяце», первый из блестящей тройки рассказов. Толстой очень оригинально ведёт повествование — от 2-го лица. Как будто камера на уровне человеческого взгляда едет мимо солдат, моряков, купцов, женщин и куч предметов, создавая полную иллюзию, будто это вы, зритель, идёте мимо них.
«Вы подходите к пристани — особенный запах каменного угля, навоза, сырости и говядины поражает вас; тысячи разнородных предметов — дрова, мясо, туры, мука, железо и т. п. — кучей лежат около пристани; солдаты разных полков, с мешками и ружьями, без мешков и без ружей, толпятся тут, курят, бранятся, перетаскивают тяжести на пароход, который, дымясь, стоит около помоста; вольные ялики, наполненные всякого рода народом — солдатами, моряками, купцами, женщинами, — причаливают и отчаливают от пристани.»
Ключевой приём у Толстого — ряды за рядами перечислений. При чтении всё перечисляемое движется перед глазами, и нас, сегодняшних читателей, не оставляет впечатление, что мы это уже видели в каком-то кино. Дело в том, что чтение и должно сопровождаться визуальным рядом перед мысленным взором читающего. Кинематограф балует (с ударением на «у») нас, сам подбрасывает кадры, а Толстой-режиссёр полностью полагался на наше воображение.
На ялике, следуя за Толстым-ведущим, читатель пристаёт к Графской пристани. Как будто Толстой в объективе сходит на пристань и, глядя в камеру, перечисляет всё, что видно на берегу. Для этого снова требуются подробные ряды однородных членов. Толстой указывает на «солдат, матросов, офицеров, женщин, детей, купцов», обращает наше внимание на каждый предмет на набережной, на каждую телегу и бочку, пока камера плавно маневрирует между бабами с булками и генералами на дрожках. Не правда ли, зритель даже видит, как генерал сердито скосил на него глаза?
«Бабы продают булки, русские мужики с самоварами кричат: сбитень горячий, и тут же на первых ступенях валяются заржавевшие ядра, бомбы, картечи и чугунные пушки разных калибров. Немного далее большая площадь, на которой валяются какие-то огромные брусья, пушечные станки, спящие солдаты; стоят лошади, повозки, зеленые орудия и ящики, пехотные ко́злы; двигаются солдаты, матросы, офицеры, женщины, дети, купцы; ездят телеги с сеном, с кулями и с бочками; кой-где проедут казак и офицер верхом, генерал на дрожках.»
Толстой на всё указывает и всё комментирует. При этом он прибегает к многочисленным противопоставлениям:
«… странное смешение лагерной и городской жизни, красивого города и грязного бивуака не только не красиво, но кажется отвратительным беспорядком.»
Военный лагерь — город; красиво — грязно; красиво — отвратительно и беспорядочно. Это уже голос за кадром.
А затем Толстой опять входит в кадр и, доверительно глядя зрителю прямо в глаза, проникновенно комментирует:
«А сейчас мы стоим на пороге большой залы Собрания.»
Из-за плеча Толстого видно 40 или 50 ампутационных больных на койках и на полу.
Ей-богу, это гениальный репортаж. Кому нужны эти синематографы и видео, если есть Толстой! Вслед за ним мы видим всё, видим в прямом эфире, видим с его спокойными пояснениями. И Толстому не надо, как это делают вульгарные блогеры, заискивающе ввёртывать своим подписчикам-зрителям игривую фразу:
«А если вы хотите, чтобы я вошёл внутрь большой залы Собрания и всё вам показал, ставьте лайки и пишите комментарии. Если мы наберём 50 000 лайков под этим видео, я зайду в Собрание, а если 100 000 — я даже войду в комнату, где хирурги делают операции острым кривым ножом! Ну как, вы хотите этого?»
Нет, такие дешёвые эффекты Толстому не нужны. Его эффекты — высочайшей пробы, достойные аристократа крови и духа. Драматический пафос, эпитеты, перечисления, художественная деталь, 2-ое лицо, настойчивые повторы слова «увидите». Кульминация — это зрелище ампутации. Уберите детей от экрана, — предупреждает в кадре ведущий с настороженными и грустными глазами, — и отойдите сами, если недостаточно укрепились духом для правды. И вот за его спиной зритель видит мрачные физиономии хирургов…
«Доктора заняты отвратительным, но благодетельным делом ампутаций. Вы увидите, как острый кривой нож входит в белое здоровое тело; увидите, как с ужасным, раздирающим криком и проклятиями раненый вдруг приходит в чувство; увидите, как фельдшер бросит в угол отрезанную руку; увидите, как на носилках лежит, в той же комнате, другой раненый и, глядя на операцию товарища, корчится и стонет не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания, — увидите ужасные, потрясающие душу зрелища; увидите войну…»
Ну как, уважаемые читатели, набрал граф-синематографист 100 000 «лайков»?
Если этот видео-репортаж пришёлся вам по вкусу, то наш отважный ведущий проведёт эксклюзивно для вас ещё два «стрима» — в мае и в августе. Если вы хотите увидеть «стрим» из майского Севастополя — в комментарии напишите «М», а если вы ждёте-не дождётесь августовского выпуска — смело жмите на «лайк» и пишите в комментариях «А». А с вами был и остаюсь я, честный сын Отечества и ваш храбрый защитник на полях брани, простой русский дворянин граф Лев Толстой и канал «Ясная Поляна».
Благодарю за прочтение!
Уважаемые читатели, пожалуйста, оставайтесь вежливыми в комментариях.
