Данила стоял в сыром подвале замка Вевельсбург. Прошла неделя с тех пор, как немцы взяли его в плен и начали эксперименты. За это время они неоднократно пытались сломить его, проводя жестокие испытания. Но теперь он осознал, что его тело, благодаря неестественно сильному иммунитету, способно восстанавливаться.
Холод и сырость подземелья проникали в кости. Данила был полностью голым — его одежда давно превратилась в лохмотья, а тело покрывали следы побоев. В руке он держал единственный предмет, который ему оставили, — деревянную ложку. Казалось, этот кусок дерева — его единственный шанс.
Он бесшумно перемещался по камере, не отводя глаз от двери. Её массивная металлическая створка была постоянно закрыта, и Данила знал, что из-за нее рано или поздно появится очередной фашист. Наконец, он нашёл грубый край решётки между прутьями и начал методично точить ложку, превращая её в острое орудие. Шум заточки был еле слышен, но каждый раз, когда металл царапал дерево до сильного скрипа, Данила замирал, прислушиваясь.
Когда острие было готово, послышались шаги в коридоре. Он прижался к стене возле двери, напрягшись до предела. Ложка была зажата в руке, и теперь всё зависело от того, кто войдёт: проверяющий или в сопровождении охраны один из тех, кто творил над ним жестокие эксперименты.
Дверь скрипнула, и Данила задержал дыхание.
******
Он стоял, прижавшись к холодной каменной стене. Сырость и гниль подземелья пропитывали воздух. Деревянная ложка с острым, заточенным концом, крепко зажата в его руке. Шаги за дверью становились всё громче. Он задержал дыхание, чувствуя, как рука дрожит.
Дверь приоткрылась. Солдат держал связку ключей в левой руке, а правая покоилась на ремне с автоматом. Данила увидел его молодое лицо, когда солдат осмотрел помещение и начал делать шаг внутрь. В тёмный проём проник охарнник, фигура немецкого солдата, медленно шагнувшего внутрь
В тот же миг Данила, собрав все свои силы, рванулся, перехватывая автомат и нанося удар. Немец даже не успел осознать, что происходит. Ложка с заточенным концом вонзилась ему в горло. Данила вложил всю свою ярость и отчаяние в этот удар, прокалывая кожу и мышцы. Немец хрипнул, его глаза расширились в шоке и боли. Данила резко выдернул ложку и повторил это еще несколько раз, тело солдата рухнуло на каменный пол.
Данила быстро снял с немца оружие — МП40, немецкий автомат, который легко ложился в руку. Он проверил патроны, быстрым движением перезарядил. Теперь у него было оружие и шанс.
Секунду он стоял, собираясь с мыслями, затем осторожно выглянул в коридор. Свет фонаря падал на длинный проход, освещая стены, покрытые следами сырости и старых подтёков. Данила быстро оценил обстановку: впереди слышны были разговоры солдат. Пришлось не шумя подсмотреть за угол. Они говорили между собой, не подозревая о том, что случилось.
Первый солдат, лениво облокотившись на стену, усмехнулся и сказал:
— Heute Nacht werfen wir die Gefangenen in den See. Der Doktor will sehen, wie lange sie überleben. (Сегодня ночью мы бросим пленных в озеро. Доктор хочет узнать, как долго они продержатся.)
Второй солдат, даже не глядя на товарища, кивнул:
— Vielleicht lassen wir sie vorher ein bisschen laufen? Macht mehr Spaß. (Может, сначала дадим им немного побегать? Так веселее.)
Данила решительно шагнул вперёд, подняв автомат. Включилось инстинктивное мышление —перед ним враги, которых нужно ликвидировать, чтобы выжить, не секунды на остановку, промедление и весь гарнизон будет здесь. Он выскочил из своего укрытия и увидел двоих.
Первый немец даже не успел поднять оружие, как несколько коротких очередей пронзили его грудь. Второй солдат метнулся в сторону, пытаясь укрыться, но Данила резко перевёл ствол на него и выстрелил, загоняя пули в тело противника. Короткие вспышки освещали стены коридора.
Данила действовал методично и хладнокровно. Теперь не было времени на страх — только выживание. Он быстро двигался по коридору, перекладывая автомат и контролируя углы. Проход расширился, и он заметил двери, ведущие в другие камеры. Тусклый свет проникал сквозь небольшие окна. Он услышал приглушённые голоса.
Данила открыл дверь первой камеры. Там, в углу, сидел другой пленный — исхудавший мужчина с грязным лицом и пустым взглядом. Данила тихо позвал его:
— Эй! Ты можешь идти?
Мужчина посмотрел на него, сначала не понимая, но потом кивнул. Данила взял его под руку, помогая подняться. Они быстро вышли в коридор, и теперь оба крались вперёд, стараясь двигаться бесшумно.
Данила и его товарищ продвигались через мрачные коридоры подвала.
Они подошли к двери, которая вела в лабораторную часть подземелья. Пленный опустился на одно колено, прислушиваясь. За дверью голоса и звуки работы — видимо, немцы не ожидали, что кто-то прорвётся и не подготовили как следует систему подавления и контроля.
Он жестом показал своему спутнику оставаться на месте, а сам, подняв автомат, тихо приоткрыл дверь очень аккуратно заглянув. В лаборатории стояли металлические столы, на которых лежали колбы, шприцы и странные инструменты. Немцы, в белых халатах, обсуждали что-то, склонившись над телом беременной женщины. Ее буквально разобрали на части разбросав их по всему столу. Данила вгляделся в дальнюю часть комнаты — там была ещё одна дверь, ведущая на верхний этаж, и рядом с ней стоял охранник. Туловище женщины в этот момент взрезали и раздался громкий вопль младенца.
Данила сделал глубокий вдох и вошёл внутрь. Он не дал времени на реакцию — автомат выдал короткую очередь, и ближайший немец упал на пол. Второй попытался достать оружие, но пленный союзник успел ударить его тяжёлой гирькой от весов, сбивая с ног. Страж у двери уже поднимал свое оружие, Данила, прицелившись, спустил курок. Пули пробили его грудь, оставив кровь на белой стене.
Данила повернулся к своему спутнику и коротко кивнул:
— Бегом! Давай.
Но тот держался за грудь кровь толчками выливалась из-под его руки. Уже через секунду пленник упал замертво.
Данила подошёл ближе и увидел новорожденного, лежащего среди лужи крови неподалеку. Не теряя ни секунды, он поднял младенца и, завернув в халат одного из убитых лаборантов, крепко прижал к груди. Малыш зашевелился и замер, будто успокоившись.
Они пересекли лабораторию Север отпер дверь рядом с телом охранника, и, крепче прижимая младенца, выбрался из лаборатории в коридор, ведущий к центральной лестнице замка.
****
Данила поднялся по тяжёлой каменной лестнице, ведущей на центральный этаж замка. Вверху слабый свет ламп бросал тени на тёмные готические стены и массивные ступени, отполированные временем и ходящими по ней. Но вдруг он услышал знакомый металлический звук — звонкий, короткий.
Граната.
Всё произошло в мгновение. Немецкая граната отскочила от стены и покатилась по лестнице, упав на площадку между пролетами. Данила едва успел пригнуться, прижимая к груди свёрток с младенцем. Вспышка взорвала тишину. Его оглушило; в ушах звенело, перед глазами плыло. Упав на холодный камень, он почувствовал, как сознание ускользает.
Он очнулся на том самом столе, где его мучили прежде. Голова гудела, тело было пристёгнуто к операционному столу, а над ним склонился доктор Вайс. Немецкий врач внимательно наблюдал за ним, его лицо, как всегда, оставалось хладнокровным и спокойным.
— Ах, вы пришли в себя, — произнёс Вайс с едва заметной улыбкой. — Хорошо. Теперь мы можем завершить наши исследования.
Данила попытался шевельнуться, но ремни крепко держали его на столе.
— Доктор, вам нравится пытать людей? — проговорил Данила, стиснув зубы.
— Это вовсе не пытки, мой дорогой подопытный, — ответил Вайс, его голос был холодным, словно лед. — Это наука. Знаете, мы с радостью наблюдаем за вашей уникальной способностью к восстановлению. Видите? — Вайс указал на его грудь. — Эти шрамы от осколков гранаты. Вы даже не помните, как они появились, верно? Потому что ваше тело уже справилось со свежими ранами.
Данила опустил взгляд и увидел несколько ровных полос, где кожа затянулась, оставив едва заметные следы.
— Вы уже излечились, и это благодаря нашему препарату, — продолжил Вайс. — Да, вы уникальны, как и ваш... "русский дух", — с холодной усмешкой добавил он. — Комиссия считает, что из вашего тела удалось получить достаточное количество сыворотки. Теперь вы нам больше не нужны.
Доктор сделал паузу, и в его глазах вспыхнул зловещий блеск.
— Ваша стойкость действительно заслуживает уважения. Даже посмертно я признаю это перед вами. Но, к сожалению, вас ждёт полный разбор. Мы планируем изучить каждый сантиметр вашего организма, чтобы наши солдаты могли обрести ту же стойкость.
Вайс кивнул ассистенту, который подошёл с металлическим подносом, и лежащими на нем хирургическими инструментами. Холодные стальные ножи блеснули в свете, и Вайс, снова склонившись к Даниле, прошептал с мрачной насмешкой:
— Будет не сладко, господин Северяков.
*******
Яркий свет лампы освещал тело Данилы, а доктор Вайс, внимательно осматривая его, взял карандаш с густым черным стержнем и скальпель. Медленно и методично он наметил на коже Данилы линии, по которым собирался разрезать его.
— Понимаете, — проговорил Вайс холодным, ровным тоном, — мы не можем позволить вам потерять сознание. В этот раз нас интересует именно ваш болевой порог. Мы давно изучаем его у разных категорий испытуемых. — Он сделал короткую паузу, жестом отпустив одного из ассистентов. — У беременных женщин, к примеру, он невероятно высок. Вы даже не представляете, что они выдерживают, прежде чем окончательно исчерпать свой предел.
Данила, стиснув зубы, произнёс, перебивая его:
— Куда вы дели малыша, твари?
Вайс улыбнулся, взгляд его оставался неподвижным и ледяным.
— О, это было бы расточительно, просто уничтожить такой ценный материал. Выжившие новорожденные, как и те, что ещё родятся, продолжат служить целям медицины рейха. Новейшие препараты сами себя не проверят, а такие испытуемые… удобны, не так ли? Они не устраивают побегов и не сопротивляются.
Он посмотрел прямо в глаза Данилы, и голос его стал тише, почти ласковым:
— На них обычно испытывают новые виды бактерий или газов. Очень удобно, поверьте.
Не теряя времени, Вайс опустил взгляд к скальпелю и, не говоря больше ни слова, начал. Первая струйка крови потекла по коже, и жгучая, режущая боль прошла по телу Данилы, разливаясь от живота и выше. Едва минула минута, как он потерял сознание, но Вайс приказал привести его в чувство, и мучения продолжились.
Однако вскоре Вайс заметил, что Данила начал терять пульс. С холодным разочарованием врач отстранился.
— Что ж, жаль. Слишком быстро, — обронил он, глядя на тело пленника. — Я рассчитывал изучить каждый пик боли.
Обращаясь к ассистентам, он махнул рукой, собираясь уходить:
— Ну, продолжайте без меня. Только не церемоньтесь — возьмите пилу или что-нибудь подобное. Я закончил с ним, нужно посетить фрау Ванну возможно она даст мне ценные сведения.
С этими словами Вайс вытер руки и спокойно покинул комнату, оставив своих подручных завершать это дело.
******
— Зачем привязывать тело, если оно мертво? — спросил один из ассистентов, одетый в белый халат и маску, глядя на своего коллегу.
Тот пожал плечами, переглянувшись с напарником, и они начали отвязывать Данилу, аккуратно перекладывая его поперек стола так, чтобы голова, руки и ноги свободно свисали.
— Так гораздо удобнее, — произнёс ассистент, подготавливая пилу для костей. — Думаю, начну с головы.
Они переглянулись, и один из них, заметив полоску крови на животе Данилы, хмыкнул:
— Эй, Петер, а как думаешь, если я просто выпью кровь этого пациента, смогу получить его способности?
Петер, почесав затылок, усмехнулся:
— Не знаю… Лучше дождаться, пока сыворотку не дадут всем.
— Найн, что ты несёшь! Её дадут только избранным — и то, если вообще это выйдет за пределы этого проклятого замка!
С этими словами второй ассистент снял маску и, подмигнув товарищу, наклонился к полоске крови на животе Данилы. Высунув язык широкой лопаткой, он медленно слизнул кровь. Однако тут же его глаза округлились от удивления — под кровавой полоской не осталось ни малейшего следа раны.
В этот момент Данила резко вскинулся и, поймав немца за шею ногами, сдавил его горло так, что тот даже не успел крикнуть. Второго ассистента Данила схватил за ворот и, не отпуская, методично сломал ему шею. Оба мучителя были мертвы.
Данила быстро ощупал себя, проверяя, что все раны затянулись. Он снял одежду с одного из ассистентов, надел халат и марлевую повязку, прикрывая лицо. Сжимая скальпель, он медленно открыл дверь лаборатории и вышел в коридор.
*******
Продвигаясь по коридору, Данила заметил два шкафа охраны с открытыми деревянными створками. Он осмотрел содержимое и нашёл оружие — теперь он был готов. Двигался он бесшумно, крадучись по каменным коридорам замка, мимо комнат, которые виднелись за полуоткрытыми дверями. Внутри он видел лаборантов, занятых своими ужасающими экспериментами — на столах лежали либо мёртвые тела, либо что-то совсем чудовищное, выходящее за пределы человеческого понимания.
Наконец, коридор привёл его к винтовой лестнице, ведущей вниз, в просторный зал. В центре его была начертана огромная пентаграмма с помещенной в неё свастикой, а всё вокруг горело свечами, что придавало залу вид оккультного храма.
Пройдя дальше, Данила узнал знакомые двери. Замок на них отсутствовал, и оттуда доносились громкие крики и смех. Данила осторожно приоткрыл дверь и увидел сцену, от которой его чуть не стошнило: доктор Вайс был поглощен обществом своей полной спутницы, слишком увлечённый, чтобы заметить, что в комнате появился вооружённый русский. Немец сидел под жирной фашисткой, и их отвратительные фигуры казались омерзительно переплетенными, он был увлечен ее огромными сосками.
Данила громко произнёс:
— Так вот как нечисть размножается!
Немецкая пара резко обернулась. Данила, не теряя ни секунды, поднял автомат, и короткая очередь пронзила их обоих. Вайс мгновенно умер, одна из пуль угодила ему прямо в лоб. Но женщина, получив ранения в плечо и бок, лишь сплюнула кровь, развернувшись.
Ледокол фрау Ванны никак не хотел останавливаться. Она сплюнула кровь, развернулась и встала. Картина была ужасная — голая, толстая, небритая бабища двинулась на Данилу.
Он стал пятиться назад, перезаряжая автомат. И успел нажать на спусковой крючок, но пули лишь царапнули массивную тушу. Немка выбила автомат из его рук, так как Данила не подумал прикрепить его к себе ремнём. Но ему всё же повезло — массивная толстуха упала, поражённая в глаз скальпелем.
Данила, тяжело дыша, осознал, что успел сильно нашуметь. Его белый халат, снятый с лаборанта, был весь перемазан кровью. Соображая мгновенно, он скинул окровавленную одежду и надел вещи Вайса, аккуратно сложенные стопкой на столике возле красного бархатного кресла. Единственная проблема была в том, что штаны оказались ему не по размеру.
Его лицо снова скрывала марлевая повязка, а поверх он надел фуражку немецкой офицерши. В таком виде Северяков вышел в коридор. Автомат пришлось оставить, но он взял офицерский пистолет, лежащий на столе. К его удивлению, коридор был пуст — вероятно, эта часть замка не была столь посещаемой.
У массивных ворот Данила прошёл мимо нескольких солдат, которые даже не обратили на него внимания. Он старался идти спокойно, хотя каждый нерв был напряжён до предела. Еще одна преграда отделяла его от свободы, и каждый шаг мог стать его последним. Когда он оказался на улице, сердце забилось чаще — теперь оставалось пересечь мощёную дорожку, проходящую мимо поста охраны.
На секунду ему показалось, что вот-вот раздастся выстрел, что кто-то закричит вслед, но ничего не происходило. Он продолжал идти, стараясь не торопиться, хотя в груди уже всё горело от ожидания. Подойдя к будке охраны, он увидел спящего немца, небрежно закинувшего ноги на стол. Рядом, не обращая внимания на окружающее, лениво ходил и курил второй охранник.
Тот, что курил, поднял руку в приветствии, но, приглядевшись, нахмурился. Он что-то сказал, глядя на Данилу с растущим подозрением. Данила, не теряя самообладания, молча указал пальцем на землю, словно требуя, чтобы тот подошёл. Немец замешкался, но всё же пошёл вперёд, явно не понимая, с кем имеет дело.
Подойдя на близкое расстояние, он замолчал, с интересом разглядывая Данилу, который в этот момент метнулся вперёд и вонзил скальпель прямо в его шею. Немец попытался вскрикнуть, но только захрипел, и его глаза расширились, когда Данила надавил на рукоятку скальпеля. Охранник упал, судорожно хватаясь за горло, но уже через секунду замер на земле, его пальцы дрожали в предсмертной судороге.
В этот момент из будки послышался шум — второй солдат проснулся и, протирая глаза, увидел, на земле бьющегося в конвульсиях напарника рядом с незнакомцем. Не дав ему времени на реакцию, Данила рванул прочь. Едва сообразив, что произошло, немец в будке потянулся за оружием, но было поздно.
Данила, бегом пересекший расстояние, нырнул в овраг, спускающийся к лесу, и кубарем покатился вниз, больно ударившись о ствол дерева.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ <<<ЖМИ СЮДА