Как изменился мотив отношения к старости в поэзии?
Каким настроением проникнуто описание человеческой старости раньше и сейчас?
А старости и любви?..
#современнаяпоэзия
#декаданс
#поэзияостарости
#поэзияожизни
#ПольВерлен
#ИванБунин
#новыежанрыпоэзии
#LiterMort
#БугаёваНН
"Чувствительное объяснение" (Colloque sentimental) (1868) Поля Верлена — хрестоматийный пример. Заглавие содержит иронию, скрытую насмешку над бесчувственностью старости, над её блёклостью, бесстрастностью.
Чувствительное объяснение
__________________________________
В старинном парке, в ледяном, в пустом,
Два призрака сейчас прошли вдвоем.
Их губы дряблы, взор померк, и плечи
Поникли, - и едва слышны их речи.
В старинном парке, в ледяном, в пустом,
Две тени говорили о былом.
- Ты помнишь ли, как счастье к нам ласкалось?
- Вам нужно, чтоб оно мне вспоминалось?
- Все ль бьется сердце моему в ответ?
Все ль я во сне тебе являюсь? - Нет.
- Ах, был же миг восторга небывалый,
Когда мы губы сблизили? - Пожалуй.
- О, блеск надежд! О, синева небес!
- Блеск в небе черном, побежден, исчез.
Так в бурьяне они брели устало,
И только полночь их словам внимала.
(Переводчик Георгий Шенгели)
Сентиментальная беседа
__________________________________
Забвенный мрак аллей обледенелых
Сейчас прорезали две тени белых.
Из мёртвых губ, подъяв недвижный взор,
Они вели беззвучный разговор;
И в тишине аллей обледенелых
Взывали к прошлому две тени белых:
— Ты помнишь, тень, наш молодой экстаз?
— Вам кажется, что он согрел бы нас?
— Не правда ли, что ты и там всё та же,
Что снится, тень моя, тебе? — Миражи.
— Нет, первого нам не дано забыть
Лобзанья жар… Не правда ль? — Может быть.
— Тот синий блеск небес, ту веру в силы?
— Их чёрные оплаканы могилы.
Вся в инее косматилась трава,
И только ночь их слышала слова.
(Переводчик Иннокентий Анненский)
Вообще это стихотворение символизма, и анализировать его с монументальной уверенностью, как, например, Пушкина (браво Пушкину, ясность лирики которого — следствие его гения), невозможно. Даже Блок писал конкретнее, чем Верлен.
Почему символизм Верлена сложно поддаётся интерпретации?
"Много лет", о которых сказано в 6-ом стихе, могут быть отнюдь не полустолетием. Напомню, что ВОЗ продлила возраст молодости до 45 лет, и зрелость подстерегает людей лишь на 46-ом году. Увядшие влюблённые Верлена вполне могут оказаться ещё молодыми людьми. А могут быть зрелыми или даже старыми. Это же не статистический отчёт, а поэзия. Точных цифр тут нет.
Омертвение глаз, увядание уст и призрачность самих героев может свидетельствовать не о плотской, а о духовной смерти. Почему бы нет? Пока в глазах светится жизнь — мы молоды и живы, а как от чьих-то глаз повеяло стужей — это уже привидение, а не человек.
Но остановимся на версии, что это всё же престарелая чета. С каким художественным настроением Верлен описывает охладевание их любви?
С отчуждением, свойственным иронии, с холодностью поэт называет разговор о смерти чувств — "чувствительным". Автор не отождествляет себя с одним из лирических героев: по крайней мере, вряд ли 24-летний Поль Верлен действительно изображал своего лирического "двойника" в виде пенсионера (причём безвременно охладевшим до состояния призрака юнцом он быть вполне мог — чему в те годы немало способствовал абсент).
Один из "призраков" всё ещё не по годам пылок, а второй скорее принадлежит миру теней Аида, чем миру Юпитера. Сокровища былой близости для этой "тени" обернулись углем. Свет некогда юной любви поглощён тьмой старости. Даже безмерность блаженства ничего не значит перед мраком времени — время поглощает всё, даже любовь, даже нежность, даже истину.
Человек, пустивший мрак старости в сердце, исчезает в "туманных полях". Развоплощается. Ведь если личность сама не ценит своего духовного достояния, зачем природе сохранять память об этой личности? Разве всё не существует лишь до тех пор, пока люди сами об этом помнят? Заметьте последний стих: "Их слышал только мрак... И то едва ли". Даже Лета, поглощающая двоих, даже "мрак", то есть забвение, безразличны к их уходу. Мрак не прислушивается к их угасанию. Природа безразлична к духовной смерти этой пары.
Причём молодой поэт насмехается над двумя увядшими любовниками. Стихотворение полно трагикомизма. Что же комично в "Чувствительном объяснении"?
Комизм всегда базируется на смешном контрасте. У Верлена это забавный контраст между пылкостью чувствительного старичка: "Трепещешь ты в ответ, когда моё раздастся имя?" — и ледяным спокойствием его безучастной подруги: "Нет." Живость старичка становится комичной на фоне его мёртвой духом спутницы. Да и его чувства — всего лишь призраки былого. От любви остались холодные уголья и память, каким было пламя. Это трогательно. Следовательно, комизм у Верлена приобретает оттенок трогательности и трагизма, неизменно сопутствующего мотиву смерти.
Декаде́нтство (от позднелат. decadentia – упадок), общее название культурных течений в кон. 19 – нач. 20 в. Основные мотивы литературы декадентства – смерть, безнадёжность, ничем не ограниченная свобода личности, крайний индивидуализм, восхищение болезненной красотой, taedium vitae (лат. «отвращение к жизни»).
Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. — М.: Росмэн. Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006.
Вслед за франц. писателями, англ. декаденты 80—90-х гг. ищут спасения от мучительных социальных вопросов в эстетизированном индивидуализме. Декадентские черты имеются в творчестве О. Уайльда, поэтизировавшего ложь и считавшего, что иск-во не имеет ничего общего с истиной и моралью и должно нести наслаждения избранным.
<...> Острое неприятие действительности, мотивы отчаяния и всеотрицания
Михайлов О. Н. Декадентство // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978.
Заметим, что перед нами декаданс, поэзия крушения морали и избитых истин. Но разве нельзя сформулировать вслед за Верленом его идейно-нравственную (или хотя бы идейно-эмоциональную) позицию? Льзя. Раз читатель очень хочет, то всегда льзя. И абсурдно утверждать что-то вроде: "Поэт же этого не говорил, он же ничего не хотел сказать, зачем училки мучат нас и требуют с линейкой у горла, что имел в виду автор..." И прочую чепуху. Читатель всегда (кроме случаев с очень доходчивым и нравоучительным автором вроде Крылова) занимается творчеством вместе с писателем. Всегда! Иначе зачем вообще читать, если нельзя творить? Это совместное творчество, совместный путь. И Верлен отнюдь не запрещал нам ставить на сей путь свои шаловливые ножки и нырять вслед за ним в кроличью нору. Хотим нырять — значит, льзя. (Льзя — и точка, так сказать.)
Так вот, можно так трактовать идейно-эмоциональную позицию Поля Верлена на основе его насмешливого отношения к такой однобокой чувствительности в объяснениях: поэт осуждает охладевание человека и смерть чувств в ещё живом теле. Верлен призывает нас не становиться призраками, даже если надежда, казалось бы, улетела в чёрные небеса и её не вернуть.
Даже если звёзды гаснут, всегда можно найти свои звёзды в глазах тех, кого мы любим и кто любит нас. А вот если и эти глаза погасли — тогда наступает беспросветная ночь, тьма без надежды и без утешения. Не позволяйте тьме победить, люди! — и всегда храните хотя бы одну звезду про запас — в своём сердце. Когда человеку рядом с вами будет одиноко в "полях туманных", вы сможете спасти его глотком света из ваших лучистых живых глаз (как отважные сенбернары спасают попавших под лавину лыжников глоточком бренди). Собственно, нельзя быть полудохлым призраком, нужно быть энергичным сенбернаром.
Образ тени встречается и у Анны Ахматовой в поэме "Реквием" (закончена в 1963): в ней тенью обращается женщина, у которой война и репрессии отняли и сына, и мужа ("Муж в могиле, сын в тюрьме... / Помолитесь обо мне!") Человек, потерявший любимых, духовно иссякает и оборачивается "тенью". За него впору помолиться, как об усопшем.
Это тоже "смерть при жизни", как и у Верлена, однако если у француза к угасанию приводит потеря надежды посреди мрака бытия (и небытия), то у Ахматовой человека делают "тенью" негативные внешние обстоятельства. Личность беззащитна перед "месяцем с ножиком в кармане". Судьба иногда режет человека и не морщится. Но "призрачность" у Ахматовой — это "болезнь". Одиночество — вот болезнь ("Эта женщина одна, эта женщина больна.") Но излечение возможно.
Описание человеческой старости, полной чувств и стремлений, — это "Как в апреле по ночам в аллее" Ивана Бунина. Да и "Тёмные аллеи" Бунина — тоже разговор о былой любви. "Иду молодыми, лёгкими шагами/ И опять, опять чего-то жду."
Как в апреле по ночам в аллее,
И всё тоньше верхних сучьев дым,
И всё легче, ближе и виднее
Побледневший небосклон за ним.
Этот верх в созвездьях, в их узорах,
Дымчатый, воздушный и сквозной,
Этих листьев под ногами шорох,
Эта грусть — всё то же, что весной.
Снова накануне. И с годами
Сердце не считается. Иду
Молодыми, легкими шагами
И опять, опять чего-то жду.
1917
Общего с лирической вещицей Верлена немало:
- мотив пути и движения в обоих миниатюрах;
- мотив прихода холодов, воцарения зимы;
- мотив воспоминаний о былых тёплых деньках;
- мотив "старого сада", деревьев, взаимодействия человека с деревом;
- мотив надежды на будущее и гибели надежд;
- мотив прошлого и будущего.
Но если верленовские "призраки" обмениваются репликами, то бунинский сударь прогуливается в одиночку. Старички едва шевелят конечностями и полумёртвыми устами, а бунинский оптимист двигается "молодыми, лёгкими шагами". Его девиз по жизни — "с годами сердце не считается". Молодость — в сердце. Сердцу не важны годы. Вот почему старуха у Верлена ничего не ждёт от жизни и предпочла забыть радости своей же собственной юности ("Надежда в чёрном небе умерла."), а шагающий "двойник" Бунина продолжает ждать от жизни подарков. Истинная жизнь — в сердце. И потому к бунинскому жизнелюбу прислушался бы не только мрак, но и свет, аллея, деревья и посетители парка. Тот, кто интересен сам себе, имеет шанс заинтересовать других.
Наконец, интересно сравнение "декадента" Верлена с современными поэтами. Мы установили, что Верлен:
- высмеивает "сдавшихся" пенсионеров, у которых в душе мрак даже чернее, чем снаружи;
- не строит иллюзий, как будто любовь вечна и не подвержена времени;
- подчёркивает, что свет следует искать не снаружи, а внутри, в сердце.
На первый взгляд поразительно, но верленовская тенденция к описанию старости очень современна. Интернет пестрит стихами с оптимистическим пафосом, побуждающими радоваться жизни в старости. Разница лишь в том, что Верлен, тот ещё "нигилист", делал это через едкий иронический пафос и при этом отстранённо, без глубокого сопереживания (то есть подлинного лиризма). Его стихотворение — тонкое, красивое, печальное, даже задумчивое, контрастное, комично-насмешливое и холодное, словно молодой насмешник Верлен подметил забавных старичков, описал картину их угасания, его губы тронула насмешка, он написал последнюю строку: "Их слышал только мрак... И то едва ли." — и отпил глоток из отставленного на время стихосложения стакана.
Например, стихотворение Аркадия Соколовского озаглавлено "Монолог счастливчика, отметившего 80-летие". Состариться не беда, а счастье. Никто не обязан с годами остаться посреди мрака ночи и с пустым сердцем. "Жизнь без восторга — стыд и срам", пишет поэт. Согласно этой логике, быть "призраком", как у Верлена, — стыд и срам. Стыдно отвечать могильным холодом супругу, не забывшему пылких поцелуев юности. Вот почему и Верлен как бы оборачивается к прошедшей чете "призраков" и бросает им вслед: "Стыдно, гражданочка!" Действительно, пожилой супруг к ней со всей душой, а она ему в ответ — "чувствительное объяснение".
Причём вдвойне интересно, как перекликаются стихи Соколовского с лирикой Верлена.
Всех нас в свой час поглотит мрак,
что всем твердит в момент свиданья:
«Кто жизнь не ценит, тот — дурак,
чьё званье — в виде наказанья!»
А потому средь грозной тьмы,
любимых видите покуда,
и день и час цените вы,
как удивительное чудо!
(А. Соколовский)
Мотив мрака ("грозной тьмы") и призыв ценить любимых — общее у Верлена и Соколовского: "Всех нас в свой час поглотит мрак". Только кого-то он поглотит уже при жизни. Но Соколовский прямолинеен, а Верлен аллегоричен. Для постижения авторского замысла Верлена требуется больше напряжения извилин. Стихотворение же Соколовского — это не лирическая зарисовка, а скорее напутствие в стихах. Совет с рифмами.
Выпускница Московского педагогического института Лариса Рубальская вторит Соколовскому: "Не хочу я стареть". "Юность блеклая" у Рубальской противопоставлена отлично выглядящей старости. Тон поэтессы дерзок, весел, жизнелюбив. В стишке (который Интернет приписывает то Рубальской (2018), то Любови Ивановой (2015), то Веронике Тушновой) полностью отсутствует лиризм и присутствует лишь прямолинейный пафос жизнелюбия. Её рифмованная миниатюра — это пример не лирики, а скорее надрывно-жизнелюбивый девиз: "Не хочу и не буду стареть!/ Так себе я в судьбе обозначила!" Очевидно, что героиня Рубальской властвует над своей судьбой, её кипучая энергия побеждает всё и вся на пути, о чём свидетельствуют 12 восклицательных знаков (!) в стишке на 20 строк. Старость у поэтессы не время рандеву с мраком или воспоминаний о радостях юности (Рубальская/ Тушнова вообще отказывает бедной юности в радостях, называя её временем закомплексованности), а преодоление дряхлости за счёт молодости духа. "Трём морщинкам", не значащим ничего, Рубальская противопоставляет своё цветущее настроение: "Внучка — Лапочка рядом идет…/ Незнакомые думают — мама — я!"
Её героиня слишком громогласна, чтобы вести внутренний монолог или замечать деревья вокруг, как делал Бунин. Она вскрикивает, заявляет, хохочет, эпатирует, любит, веселится. Помните описание Ноздрёва у Гоголя? «Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его.» Так вот, пафос бодрости, кажется, так и прыскает с этих стихов. «Ноздрёвщина» в поэзии. Как и Бунин, Рубальская (или Иванова?) гуляет, но одиночество для неё невыносимо. Симпатия окружающих поддерживает эту бодрую особу, внушает ей уверенность себе и чувство внутренней силы.
И таких примеров очень много. Автор Наталья N написала так в 2009:
"Я телом не хочу стареть,
Я не хочу дряхлеть, стареть душою.
Я жить хочу лишь только молодой
И умереть хочу лишь только молодою."
Не правда ли, напоминает "Элегию" поэтессы декаданса Мирры Лохвицкой?
Я умереть хочу весной,
С возвратом радостного мая,
Когда весь мир передо мной
Воскреснет вновь, благоухая.
На всё, что в жизни я люблю,
Взглянув тогда с улыбкой ясной, —
Я смерть свою благословлю —
И назову её прекрасной.
5 марта 1893
Сегодня на смену лиричному, задумчивому настроению, изящным полутонам, аллегориям, сложной образности и вообще богатому образному ряду пришёл несколько "нахрапистый" пафос, громогласность оптимизма, прямолинейность. (Я люблю жизнь — а вы-ка послушайте!) Если традиционно стихотворение — это ряд образов, то сегодняшнее стихотворение — это скорее ряд заявлений или ряд лозунгов. "Не хочу и не буду стареть!", "Кто жизнь не ценит, тот — дурак!" Не буду скрывать: такая "лирика" больше похожа на лозунги, висящие поперёк сцены в сельском клубе. Но это символизирует раскрепощённость людей — и поэтов. И примитивизацию поэзии, разумеется. Упрощение образного и метафорического ряда неизменно выливается в примитивизм. Пожалуй, впору создавать новый жанр: лирический вскрик оптимизма. Я люблю жизнь! Но разве для этого обязательно становиться "поэтом"?
Друзья! Аналитический срез современной поэзии я делала этой весной после посещения поэтических чтений в Москве, организованных Русским литературным центром. И поэзия "признания в любви самой жизни" уже тогда ясно выделилась в самостоятельный жанр. В XXI век — со своим жанром.
Благодарю за прочтение!
Ещё интересные статьи на канале LiterMort: