Одна из баллад, помещённых в «Гузле» и обозначенных как «песня Иакинфа Маглановича», называется «Пламя Перрушича».
Пушкин в своём переводе даёт ей название «Янко Марнавич», по имени главного героя. И мне кажется, что это изменение говорит очень о многом.
На первый взгляд, произведения Пушкина и Мериме почти идентичны. Они рассказывают о человеке, не находящем себе покоя из-за случайного убийства своего побратима. Мериме в самом заглавии называет конкретные места действия: Перушич – небольшой (с населением менее тысячи человек) старинный город в центральной Хорватии. В нём действительно есть церковь Воздвижения Святого Креста, где, по балладе, герои поклялись «вместе и жить и умереть». Есть в Хорватии и Морполаца (Морполача), небольшая деревня.
Изображение церкви нашла только такое, прошу прощения за низкое качество. По-моему, вполне вписывается в контекст баллады.
У Пушкина же нет никакой конкретики, помянута только «церковь Спаса» - думаю, подобных было очень много.
Его «Песня» с самого начала проникнута стилистикой народной поэзии:
Что в разъездах бей Янко Марнавич?
Что ему дома не сидится?..
… Али недруги его могучи?
Аль боится он кровомщенья?
И уходит он от более подробного описания воинской силы, идущей за Янко. «Стоит ему крикнуть — двести сабель вылетят из ножен», - напишет Мериме. Пушкин ограничится лишь упоминанием:
Не боится бей Янко Марнавич
Ни врагов своих, ни кровомщенья.
Основное – осознание героем своего страшного греха:
В церкви Спаса они братовались,
И были по богу братья;
Но Кирила несчастливый умер
От руки им избранного брата.
Пространное примечание в «Гузле», где автор к тому же путает приставки «по-» («побратимы») и «полу-», Пушкин заменяет очень коротким, но ёмким: «Трогательный обычай братования, у сербов и других западных славян, освящается духовными обрядами». Нарушение обета – страшный грех. Не случайно Пушкин находит для Янко поразительное сравнение: «С того времени он, тоскуя, бродит, словно вол, ужаленный змиёю».
А вот сама сцена убийства отличается одной деталью, и, мне думается, очень важной. Сравним. В обоих случаях побратим Янко («Кирила» у Пушкина, «Чирило Перван» у Мериме) погибает на пиру. Но – «Между двумя славными беями разгорелась жестокая ссора, и Янко Марнавич выстрелил в своего брата из пистолета. Но от хмеля рука его дрожала, и убил он своего побратима Чирила Первана». Это фрагмент «Гузлы». Вот не даёт мне покоя это «выстрелил в своего брата». Ясно, что стрелял не в побратима – но значит, хотел кровного брата убить? И сразу чёрная тень падает на героя. А что у Пушкина?
Два могучие беи побранились.
Янко выстрелил из своего пистоля,
Но рука его пьяная дрожала.
В супротивника своего не попал он,
А попал он в своего друга.
Конечно, хотел убить – но всё же «супротивника», а не брата!
А дальше – совпадение почти полное: вернувшись после скитаний на родину и помолившись в той самой церкви, где когда-то побратался с убитым («Там день целый он молился Богу, горько плача и жалостно рыдая», - укажет Пушкин), Янко ждёт смерти. Он трижды спрашивает жену, видит ли она церковь, сначала получая ответ, что ничего не видно за туманом, затем – что виден слабый свет («малый огонёчек чуть-чуть брезжит в темноте за рекою»). Этот ответ вызывает улыбку. Мериме считает нужным пояснить: «Представление о том, что синеватый огонек, мерцающий на могилах, свидетельствует о присутствии души умершего, встречается у многих народов и очень распространено в Иллирии». И, наконец, - последнее известие:
«Вижу я на реке сиянье,
Близится оно к нашему дому».
После этого бей Янко, не выпускавший из рук чёток и не прерывавший молитвы, умирает. Душа умершего пришла за ним, простила.
О чём же говорит смена заглавия? У Мериме мы читаем старинную легенду о преступлении и искуплении. Пушкин же ставит в центр внимания самого героя, его переживания. Смерть Марко – счастье для него (вспомним его улыбку при известии о появлении сияния): он прощён…
И совершенно удивительна «Похоронная песня Иакинфа Маглановича» (именно в примечании к ней Пушкин перепечатывает «известие о старом гусляре»). Мериме же свою «Погребальную песню» снабжает примечанием: «Песню эту сочинил Магланович для похорон гайдука или какого-нибудь родственника, повздорившего с правосудием и убитого пандурами».
В пушкинском переложении поражает какая-то удивительная лёгкость. Четырёхстопный рифмованный хорей (снова он!), которым написано стихотворение, звучит даже весело (поневоле вспомнишь, что название размера произошло от древнегреческого χορεῖος - «плясовой).
С Богом, в дальнюю дорогу!
Путь найдёшь ты, слава Богу.
Светит месяц; ночь ясна;
Чарка выпита до дна.
Если не знать названия и продолжения стихотворения, никак не подумаешь, что здесь – проводы в последний путь.
Лирический герой даёт поручения ушедшему в иной мир другу:
От меня отцу, брат милый,
Поклониться не забудь!
Ты скажи ему, что рана
У меня уж зажила…
И узнаём мы, что жизнь продолжается: «Сына Яна мне хозяйка родила», - и названный в честь деда мальчик «уж владеет атаганом и стреляет из ружья». А дочь рассказчика «живёт в Лизгоре; с мужем ей не скучно там».
Жизнь жестока, люди гибнут, но род их не прекращается, а потому и проникнуто всё прощальное стихотворение светом и заставляет вспомнить написанное Пушкиным несколькими годами раньше:
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.
******************
Вот на этой ноте и завершим разговор о «Песнях западных славян»
К «Песням западных славян» почти нет иллюстраций. Поэтому просто использую найденные в интернете подходящие изображения
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
