Бракованная жизнь 7
Гена смотрел на мать. Жалко ее было. Уж сколько лет терпела она измены отца. А то, что это были измены, он не сомневался.
– Мама, может, было бы лучше, если б вы развелись?
Сказал. И тут же испугался сказанному. Ну что он, молокосос, в самом деле, берётся в таком деле советы давать? Взрослой жизнью ведь ещё не жил, не знает – каково это оно остаться без спутника жизни. Он-то – не спутник, это он уже понимал. Так и будет теперь наездами на каникулы домой появляться. Но ведь и оставлять всё в таком положении, как сейчас, тоже нельзя!
Ещё до отъезда на учёбу в свой политех Генка за всё время учёбы в выпускном классе дважды был свидетелем скандала между отцом и матерью. Тихого, шёпотом, но очень напряжённого, эмоционального. Ксения после этого буквально по стеночке уходила в спальню и потом долго шебуршала в выдвижном ящике тумбочки, разыскивая свои сердечные средства. Папаня же обычно убегал, саданув дверью. Куда? Не к своей ли пассии? Найти бы эту дрянь. Да высказать ей всё! Может, даже публично.
Генка пригорюнился. Неправильная это жизнь, черти бы её взяли! Когда не можешь даже маму толком защитить.
Потом его мысли сами собой перескочили на ту девушку, Маринку. Ещё один камешек в копилку отцовских грехов, получается. Ибо не доведи он маму до сердечного приступа, Генка ни в жизнь не забыл бы проводить свою новую старую знакомую. Ну надо же! Подруга из детской песочницы. Мама будто прочитала его мысли, накрыла его ладонь чуть подрагивающей своей.
– Ты вроде с девушкой какой-то познакомился? Расскажешь о ней?
– Доведётся, так даже покажу. Но пока нечего пока рассказывать, мам. Да и уехала она. Поступать. Она на год меня младше.
– Ладно, иди, отдыхай. Ты и не заметишь, как каникулы быстро пролетят. А меня не сегодня-завтра выпишут, у меня уже всё хорошо. Иди, иди, Гена.
Генка понятия не имел, «с концами» ли уехала его новая-старая знакомая, или перед началом учебного года ещё наведается в родные пенаты, как это сделал он в прошлом году. Но особенно на эту тему не переживал. Если и зацепила его чем-то Марина, то не очень серьёзно. Однако, когда за пару недель до отъезда на учёбу встретил её на улице в центре города – обрадовался. Как-то тепло стало на душе. И сразу же, не откладывая дела в долгий ящик, потащил девушку в городскую библиотеку, знакомить с мамой. Благо, этот очаг культуры был здесь же, в центре.
Он оставил Марину общаться с мамой, сам некоторое время побродил среди книжных полок, и подошёл к стойке оформления книг лишь тогда, когда мама призывно махнула ему рукой.
– Отдаю тебе твою подругу. Так Мариночка, жду вас в гости! Надеюсь, до отъезда на учёбу найдёте время навестить.
«Хорошая девочка», – заметила она сыну уже дома, когда тот проводил Маринку до её квартала. Прогулялись пешком, потому что расставаться не очень-то и хотелось. Потом, когда она и в самом деле наведалась домой к Ксении Владимировне, та только укрепилась в своих выводах. Не было в девушке той вульгарности и наглости (которые почему-то стали величать «раскрепощённостью»), что у подавляющего большинства её современниц. Домашней она какой-то была, как и сама Ксения. И даже Генка, не обременённый пока что жизненным опытом, инстинктивно, видимо, почувствовал этот потенциал надежной спутницы. Хотя отнёсся к своим же ощущениям легкомысленно. Дескать, обычное дело! Так и должно быть. Еще заметила Ксения, что дети друг на друга похожи. Бывают же такие совпадения. Говорят, с возрастом похожими становятся супруги, а эти двое – молодые, с одинаковыми глазами, улыбчивые. Может это знак свыше, что они друг другу две половинки?
– Балбесом будешь, если девочку упустишь, – строго сказала мать сыну после того, как тот её проводил.
– Да мама, – то ли возмутился, то ли удивился Генка. – У нас с ней ничего пока серьёзного…
– Так это пока. Отношения всегда с чего-то начинаются.
В общем, в областной город они с этой Маринкой уехали в конце августа вместе. На вокзал и её отец подтянулся – серьёзный, основательный такой и усатый мужик, подошедший на перрон вокзала одновременно с Ксенией Владимировной. Потом уже, в поезде, Генка спросил Маринку
– А почему тебя отец провожал? А мама?
– Да я с ней не очень дружу, – легкомысленно отмахнулась девушка.– Я папина дочь! А сегодня она была очень занята на работе, срочно какой-то отчет сдавать.
– У нас все наоборот, – Генка погрустнел: – А я, представь себе, мамин сын… с папкой у нас тоже как-то не заладилось. Похоже, разбегутся мои предки.
– Как и мои, – вздохнула Марина. – Стыдно говорить, но мама ведёт себя, как стерва. И была такой, сколько я её помню. И как её папка терпит?
– Вот и я тоже ломаю голову – как мама моего папку терпит. Особенно его загулы налево. Я не видел. Точно не знаю, но вот прямо чувствую! И отношение к маме у него свинское.
– Ген… – Маринка покусала губу, глядя, как уплывают за окном вагона перрон и провожающие. – Я буду искать для брака человека, во всём похожего на папу.
И сказав это, как-то испуганно посмотрела на собеседника. Генка тоже смутился, но твёрдо ответил:
– Тогда я буду искать девушку, похожую на маму. Ну, не внешне. По жизненным устоям.
Тут уже смутились оба. Почувствовали, что это уже если непризнание в любви, то заявка на что-то серьёзное.
Много ли у первокурсника или первокурсницы времени, чтобы заняться ещё и амурными делами? Если за учёбу взяться серьёзно. Если ты человек ответственный, и для тебя даже скромная студенческая стипендия немалое подспорье, при этом ты не дочь олигарха или вора – то времени не остаётся даже на сон.
Марина и ходила, практически, до марта, как сомнабула. Как автомат, задача которого – выучить, усвоить, сдать, чтобы не позориться – и при этом ещё хотя бы выспаться по минимуму. Поэтому виделась она с Геннадием всего раза четыре, да и то обставив такие свидания условием, что встреча будет только в воскресенье, после обеда (чтобы выспаться!) и до не позже двадцати вечера (чтобы опять-таки вовремя лечь спать, предварительно повторив материал на завтра).
Потому и была Марина отличницей на курсе по специальности "Ветеринария"». Не хотела подводить отца, с пониманием отнёсшегося к её выбору профессии и готового отдавать немалые средства на её обучение – даром что поступила на бюджет! А проживание – сначала в общежитии, потом и на съёмной кватире, когда поняла, что шумные и легкомысленные соседки учиться её толком не дадут? А питание? А милые девичьи радости?
На фоне этого отношения Маринки с мамой стали ещё хуже. Ну ещё бы! Деньги мужа теперь проходили мимо алчущего кошелька Галины, притом причин своего недовольства она и не скрывала. Так что однажды Дима в сердцах даже бросил «Да что ж ты за урод такой моральный, а, жена?» Получив, естественно, ещё одну семейную сцену. И теперь если дочь включила внутренний счётчик «сколько дней, месяцев и лет осталось до выпуска и получения диплома», то у отца такой же счётчик времени стал щёлкать до неизбежной даты освобождения, наконец, от никчёмной жены. И постылой бабы – что уж там скрывать?
В апреле, когда вовсю зазвенела капель, Маринка будто проснулась. Или, вернее, очнулась, от угара учёбы. Весна подействовала на неё так же, как на всё живое. И она позвонила Генке. А кому ещё? На курсе и в самой ветеринарке у неё поклонники, может, и были, но ей было не до этого. А вот теперь пришла, наверное, пора.
Так что после лекций она на пару часов забежала в одну из ветеринарных клиник города, где подрабатывала процедурной сестрой, а потом… Потом был Генка. И стал Генка теперь её постоянным спутником в прогулках по городу и в посиделках в недорогих кафешках. Посещение ночных клубов, которых в городе было целых три, исключалось обоими по умолчанию.
