— Ты опять забыла сходить в магазин, — ворчливо произнес Виктор, отрываясь от экрана ноутбука, который стоял на кухонном столе. Его голос был ровным, но в нем явственно чувствовалось раздражение. Это раздражение, которое накапливалось неделями, словно каждый день он искал повод сделать замечание.
Аня, стоявшая у плиты, старалась одновременно доготовить обед и укачать на руках маленького Ванечку. Она чувствовала, как ее собственная усталость нарастала с каждым днем, особенно в последнее время, когда Ванечка стал плохо спать по ночам. Каждое его движение отзывалось ноющей болью в руках и спине, но она стиснула зубы и продолжала, будто это могло избавить ее от ощущения беспомощности.
С тех пор, как она родила, чувство запертой свободы стало её постоянным спутником. Ей казалось, что её мир сузился до четырёх стен квартиры. Виктор с каждым днём всё больше отдалялся. Если раньше он хотя бы пытался уделять ей внимание, то теперь его интерес к ней угас. Он редко помогал с ребёнком, а его вечные оправдания «я устал после работы» стали стандартным ответом на любую просьбу.
— Я не забыла, — тихо сказала она, стараясь говорить ровным голосом, чтобы не разбудить наконец уснувшего малыша. — Просто не успела выйти из дома. Ванечка сегодня все время на руках.
Она знала, что такие объяснения не успокоят Виктора. Он уже давно перестал проявлять какое-либо сочувствие к ее состоянию. Ее усталость, ее переживания за ребенка — все это оставалось где-то вне его поля зрения. Виктор приходил домой поздно, садился за ноутбук или телевизор, лишь изредка бросая короткие фразы, как сейчас.
— Конечно, не успела, — его голос стал чуть более резким, и он захлопнул ноутбук с явной досадой. — Зато твоя сестра, вижу, опять у нас была? Сколько раз я уже говорил тебе, что она не должна приходить так часто?
Аня сглотнула комок, который подступил к горлу. Наташа, ее старшая сестра, действительно была у них днем. Она пришла помочь с Ваней, как делала это несколько раз в неделю последние месяцы. Наташа была ее единственным спасением, ее единственной поддержкой в этой ситуации, когда Виктор все больше уходил в себя и погружался в свои дела, оставляя ее наедине с заботами о ребенке.
— Да, Наташа приходила, — ответила Аня, стараясь говорить спокойно, хотя в душе закипал гнев. Она уже знала, что сейчас начнется: Виктор вновь станет упрекать ее сестру в самых мелочных вещах. — Она помогает мне. Ты ведь видишь, как тяжело мне справляться одной.
— Помогает? И чем же? Ест нашу еду? Тратит наши деньги? Она приходит сюда и пользуется всем, что тут есть, и ты даже не замечаешь, как мы все тратим на нее.
— Ты серьезно сейчас? — спросила она, с трудом сдерживая дрожь в голосе. — Ты обвиняешь Наташу в том, что она «ест нашу еду»? Она помогает мне с ребенком, сидит с ним, когда я не успеваю даже голову помыть! Если бы не она, я бы давно просто сломалась.
— Я вижу, как она «помогает», — фыркнул Виктор, вернувшись к столу. — Ты все равно не справляешься. Наташа приходит, толку никакого, а денег уходит все больше. Ты не понимаешь, что я не собираюсь спонсировать твою сестру?
Аня не могла поверить своим ушам. Виктор, человек, который должен был поддерживать ее в этот трудный период, вдруг начал придираться к самым мелким бытовым вопросам, при этом совершенно игнорируя ее потребности и состояние.
— Вить, — начала она, стараясь говорить спокойно, хотя в ее душе бурлила буря. — Я одна с ребенком, ты сам знаешь, как это тяжело. И ты жалуешься на какие-то мелочи? Это абсурд!
— Да, конечно, — Виктор отмахнулся, не желая продолжать спор. — Я не хочу видеть ее в нашем доме. Пусть она помогает тебе на расстоянии. Все.
Аня почувствовала, как все внутри нее сжалось. Она не могла поверить, что Виктор так легко, почти не задумываясь, отверг ту единственную помощь, которая спасала ее в трудные моменты. Он не понимал, что без Наташи она просто не сможет справляться с малышом. Ее глаза наполнились слезами, но она сдержалась. Она знала, что слезы ничего не решат.
Наташа больше не приходила. Аня попыталась объяснить сестре ситуацию, с трудом подбирая слова. Она чувствовала себя виноватой, что вынуждена отказаться от ее помощи из-за причуд мужа, но понимала, что иначе никак. Виктор слишком сильно давил на нее, и она боялась, что постоянные ссоры разрушат и без того хрупкий мир в доме.
— Не переживай, Ань, — сказала Наташа по телефону, стараясь поддержать сестру. — Я понимаю. Если что-то нужно — просто позвони. Я всегда буду рядом, как бы далеко ни была.
Но без Наташи жизнь превратилась в изматывающее испытание. С каждым днем Аня чувствовала, как силы покидают ее. Ванечка продолжал плохо спать, и ночные пробуждения стали постоянными. Днем малыш требовал все больше внимания, и Аня буквально не могла выкроить ни минуты для себя. Быт наваливался на нее горой, и она уже не знала, как найти выход из этого замкнутого круга. Виктор же, как и прежде, отстранялся от всех забот.
Однажды вечером, когда Аня уже была на грани истощения, Виктор вернулся домой с новостью, которая ее ошарашила.
— Мама приедет пожить с нами на несколько месяцев, — заявил он, словно это было что-то само собой разумеющееся. — Она поможет с Ваней.
Аня замерла, не веря своим ушам. Она сразу почувствовала волну тревоги. Приезд свекрови означал лишь одно — новый виток напряженности и конфликтов. Ее отношения с матерью Виктора никогда не были простыми. Валерия Николаевна с самого начала не приняла ее и часто позволяла себе критические замечания в ее адрес, особенно когда речь заходила о ребенке.
— Вить, это плохая идея, — осторожно начала Аня, чувствуя, как внутри все протестует против этой новости. — Мы с твоей мамой никогда не ладили, ты знаешь это. Она всегда критиковала меня. Я не думаю, что смогу ужиться с ней под одной крышей.
— Это не обсуждается, — Виктор даже не посмотрел в ее сторону.
Виктор даже не пытался понять ее чувства, ее страхи перед приездом свекрови. Он уже принял решение, не считаясь с ней, и это не давало ей шанса на возражения.
Когда свекровь наконец приехала, ситуация в доме быстро изменилась — и не в лучшую сторону. С самого первого дня она повела себя так, словно Ани в этой семье не существовало. Она взяла на себя все обязанности по уходу за Ванечкой и категорически отказалась слушать любые возражения невестки. Аня пыталась мягко и осторожно объяснить, что она сама хочет заниматься своим ребенком, и ей нужна лишь мелкая помощь по дому, но ее слова встречались с откровенным пренебрежением.
— Аня, ты ничего не понимаешь в детях, — говорила свекровь, забирая у нее малыша прямо из рук. — Я-то точно знаю, как надо. У меня трое детей, и все выросли здоровыми. А ты сама видишь, как у тебя все через пень-колоду.
Аня сжимала зубы и молчала, хотя внутри у нее все кипело. Свекровь критиковала ее каждый раз, когда она пыталась сделать что-то самостоятельно. Она вмешивалась во все: как кормить Ванечку, как его укачивать, что ему надеть и даже какие игрушки ему давать. Любое мнение Ани отклонялось с видом всезнающей мудрости, а любые попытки высказаться заканчивались унизительными замечаниями.
Свекровь не просто забирала ребенка. Она буквально не давала Ане возможности побыть с Ванечкой больше нескольких минут, и только в тех случаях, когда это было абсолютно необходимо, например, для кормления. И даже тогда она смотрела на нее с презрением, как будто наблюдала за тем, как неопытный ребенок играет с куклой.
— Боже мой, Аня, ты совсем уже что ли?? — говорила она, наблюдая, как Аня кормит сына. — Посмотри, как ты его держишь! С такими навыками ты угробишь ребенка. Я не понимаю, как Витенька вообще позволил тебе быть одной с ним так долго.
Каждый день свекровь находила новые причины для критики. Ее постоянные упреки и насмешки разрушали Аню изнутри. Она чувствовала себя беспомощной, как будто потеряла контроль над собственной жизнью и над тем, что было для нее самым важным — ее сыном. Она все больше отдалялась от малыша, хотя каждый день старалась провести с ним хоть немного времени.
Со временем стало очевидно, что это было не временное явление, а постоянная реальность. Свекровь обосновалась в доме и намеренно отстраняла Аню от ее роли матери. Свекровь явно считала себя лучшим воспитателем и не упускала случая подчеркнуть это перед Аней и Виктором.
Аня пыталась разговаривать с Виктором несколько раз, надеясь на его поддержку, но каждый раз натыкалась на стену непонимания и равнодушия.
— Вить, — начинала она осторожно, стараясь не перейти на повышенные тона, хотя внутри все кипело. — Я не могу так. Твоя мама не дает мне даже подойти к ребенку, отбирает его у меня и постоянно указывает, как я должна делать. Это невыносимо.
Виктор смотрел на нее с холодной усталостью, как будто разговоры о его матери раздражали его больше всего.
— Ты же сама говорила, что тебе нужна помощь, — спокойно отвечал он, отвлекаясь от ноутбука на секунду. — Вот мама и помогает. У нее больше опыта.
Аня замерла на мгновение, но Виктор продолжил свою тираду:
— Ты должна быть благодарна мне и моей мамочке — Заявил муж
— Благодарна? — Аня не сдержалась. В ней вскипел гнев. — За что? За то, что она каждый день говорит мне, какая я плохая? Виктор, я его мать, и я хочу сама решать, как его растить! Вить, прошу, пусть она вернется домой, я как-нибудь справлюсь.
Но Виктор только раздраженно вздохнул, как будто этот разговор был для него уже давно исчерпан.
— Может это тебе стоит уехать? Человек приехал тебе помочь, а ты вот так говоришь «спасибо». Что за невежество? Она не дает тебе ребенка, потому что ты ничего не можешь, только ходишь и жалуешься как тебе плохо.
Эти слова были как гром среди ясного неба. Аня почувствовала, как ее ноги подкашиваются, а руки начинают дрожать. Виктор не просто не поддерживал ее, он ставил ультиматум. И этот ультиматум разрушал все, что еще оставалось между ними.
— Ты правда так считаешь? — сдавленным голосом спросила она, стараясь сдерживать слезы. — Да мне бы хватило твоего, хотя бы малейшего участия!
Виктор поднял взгляд, наконец оторвавшись от своих дел. В его глазах не было ни сожаления, ни понимания.
— Ань, мне вообще некогда твои сопли слушать, — сказал он, не меняя тона. — Что-то не нравится - дверь открыта.
Аня почувствовала, как все внутри оборвалось. Это было то самое дно, которого она боялась достичь. Виктор уже давно не был ей партнером, не был тем человеком, с которым она когда-то мечтала построить семью. Он не слышал ее, не видел ее страданий. Его беспокоило лишь то, чтобы все шло «правильно» по его понятиям, даже если это означало сломать ее окончательно.
Она молча встала из-за стола, не сказав больше ни слова. В ее голове начала вырисовываться мысль, которую она давно отгоняла, но теперь она стала единственно верным выходом.
Той ночью Аня долго не могла уснуть. Ванечка проснулся около полуночи, и Аня укачивала его, сидя в кресле у окна. Она понимала, что больше не может оставаться в этом доме, где ее лишают права быть матерью и женщиной. Но как уйти? Как взять и разорвать эту связь, которую они когда-то пытались строить вместе?
Она знала, что Виктор никогда не изменится. Его выбор уже сделан. А она... она должна сделать свой.
Рано утром, когда дом еще был погружен в тишину, Аня тихо собрала вещи. Взяла только самое необходимое: одежду для себя и Ванечки, документы, немного денег. Она старалась двигаться так тихо, чтобы не разбудить Валерию Николаевну и Виктора. Ее сердце стучало так громко, что казалось, его могут услышать в соседних комнатах. Но она не останавливалась. Она знала, что если останется еще хоть на день, то потеряет себя окончательно.
Когда все вещи были собраны, Аня осторожно взяла Ванечку на руки. Малыш спал, его маленькие ручки уютно прижались к ее плечу. Аня посмотрела на него, и ее глаза наполнились слезами. Она знала, что делает это ради него, ради того, чтобы он рос в любви и заботе, а не в атмосфере постоянных упреков и конфликтов.
Она вышла из квартиры, стараясь не шуметь. За окном светало, и город только начинал просыпаться. Аня поймала такси и назвала адрес своих родителей.
Мать Анны открыла дверь, удивленная столь ранним визитом.
— Аня? Что случилось? — ее голос звучал взволнованно.
Аня молча вошла в дом с Ванечкой на руках, и слезы, которые она сдерживала всю дорогу, наконец прорвались. Она стояла в прихожей, держа сына на руках, и тихо плакала, чувствуя, как с нее словно сваливается огромная тяжесть.
— Я больше не могу, мам, — прошептала она, когда мать подошла и обняла ее. — Я ухожу от него.
Мать ничего не говорила. Она лишь крепко обняла дочь, понимая, что это было решение, которое Аня долго носила в себе. Она знала, как ей было тяжело в последние месяцы, и хотя не вмешивалась в ее брак, всегда была готова поддержать.
На следующий день Аня подала заявление на расторжение брака. Она понимала, что это был единственно правильный шаг, чтобы спасти себя и своего сына от дальнейших страданий. Виктор, узнав об этом, пришел в ярость. Он не думал, что его пустые угрозы будут иметь последствия. Он пытался обвинить Аню в том, что она «разрушила семью», говорил, что она «ни на что не способная», но Аня была непоколебима.
Свекровь, узнав о случившемся, попыталась лишить Аню родительских прав. Она утверждала, что Аня «не способна воспитывать ребенка», что она «психически неустойчива», но у нее ничего не вышло. Суд принял решение в пользу Ани, и она сохранила полные права на воспитание Ванечки.
После расставания жизнь Ани изменилась. Первое время было нелегко — одиночество и страх перед будущим иногда давили на нее. Но с каждым днем она все больше чувствовала, что сделала правильный выбор. Теперь она могла свободно дышать, без страха перед постоянными упреками и манипуляциями. Она жила ради себя и ради своего сына, стараясь создать для него любящую и заботливую атмосферу, ту, которую она так долго хотела, но не могла получить в своем браке.
