-Да что же это, мамоньки мои, - всплеснула руками вдовая герцогиня, когда под ноги ей кинулась молодая женщина в плачевном состоянии. - Кто ж тебя так, сердешную?
И долго поверить не могла Курляндская герцогиня, что такое сотворить с дамой благородного происхождения мог законный муж, являвшийся, к тому же, ее ближайшим родственником. Как никак, а Василий Федорович дядюшкой ей приходился, матушки родной братец.
Шел 1717-й год, будущая императрица России Анна Иоанновна судьбы своей еще не ведала, тихо жила себе в сонной провинциальной Митаве, столице Курляндии, стерегла трон и корону вассального герцогства, как и приказал суровый дядюшка Петр Алексеевич.
Времена были суровые, хоть и прорубил государь император окно в Европу, а в семейной жизни и простой люд, и знатный, руководствовались еще заветами Домостроя. "Да убоится жена мужа своего" - главное, что из книги вынесли, прочего, касавшегося того, что жену беречь надо, что добрая жена - богатство мужа и всему хозяйству опора - не читали. А зачем? "Да убоится" и хорош.
И редкостью было, когда девица даже из благородного сословия замуж шла не то чтобы по любви, а вообще, будучи хотя бы немного знакома с женихом. "У бабы же волос длинный, а ум короток, что она понимает" - так рассуждали.
Вот и Сашенька Долгорукова в 1707 году замуж вышла не по велению сердечному, а по указке родительской. Род Долгоруких не последний в государстве Российском, но хотелось быть еще выше. Поэтому князь знатнейший Григорий Федорович Долгоруков сватовство Василия Федоровича Салтыкова к своей дочери принял.
-Он с царями в родстве, родной брат Прасковьи Федоровны, вдовы царя Ивана Пятого, - заявил Саше и перст указательный в воздух поднял со значением.
Прасковья Федоровна вдовела весело, сама когда-то выданная замуж без согласия за царя Ивана, умом и телом скорбного, прижила она от мужа пятерых дочерей. Взрослыми, правда, стали три из них: Катенька - старшая, Прасковьюшка - младшая, да Анька - средняя, матерью нелюбимая. Братцу ее Василию Федоровичу 35 годочков, самый мужской расцвет, вдовец он. Княгиня Аграфена Петровна, урожденная Прозоровская окончила дни свои недавно, а долго мужчине вдоветь не пристало.
Сашенька была единственной дочкой, младшенькой, трое старших братьев на девушку смотрели и тоже ждали выгод от этого брака. Обвенчали их и почти сразу же оказалось, что не повезло Сашеньке сильно. Муж ее оказался злодеем форменным, мало того, что жестокость проявлял по отношению к жене, так еще и жил открыто с дворовой девицей, которую поставил выше княгини, законной супруги.
Через 10 лет только Сашенька посмела пожаловаться, когда уже невмоготу терпеть стало. Да и то, открыла правду случайно. Жили супруги уже на Митаве, при дворе племянницы Василия Федоровича Анны Иоанновны. Сам князь Салтыков в Петербург отъехал с зазнобой, а его несчастная жена в темных переходах замка герцогского на глаза Анне и попалась.
Анна была женщиной не сентиментальной, что и показало дальнейшее ее царствование, но тут увидев то, что дядюшка натворил, ужаснулась. Да и то сказать, Курляндия все же почти Европа, что немцы скажут о такой лютости мужа к жене. Отвела Александру герцогиня к своему лекарю. Да и проявила милосердие: помогла женщине бежать в Варшаву, где тогда отец Сашеньки по дипломатической линии служил.
Уж на что Григорий Долгорукий был человеком своего времени, но и он, увидев дочку свою, был шокирован и оскорблен: так обращаться с женой, с дамой благородной, княжеского происхождения? Это же не только Саше мука, это и всей их честной фамилии умаление чести и оскорбление. В общем, завертелось. Григорий Федорович дал делу ход и от имени дочери стал перед Петром Великим о разводе хлопотать.
"(...)в такой немилости и в ругании от людей своих оную содержал и безвинно бил, и голодом морил, и такое бедное гонение и мучение терпела, чего и описать невозможно, что не токмо жене, ни последней подданной сироте снесть было не мочно; однако, оная, привращая его к прежней милости, все то чрез натуру терпела, и тем пуще сердце его ожесточила, так что, не боясь Бога и всенародного стыда, в Митаве хотел убить до смерти, и так мучительски бил, что замертвую кинул (...)" -, писал князь Григорий Долгорукий царю.
Сочувствие всей женской половины царского рода было на стороне несчастной Сашеньки, сама императрица Екатерина Алексеевна за женщину вступилась. Но и Василий Салтыков имел своих сторонников. Жестокий муж стоял на своем: просто так не бил, а только за дело наказывал, за "вины" различные.
«За непослушание бил я жену сам своеручно (...): она меня не слушала, противность всякую чинила, к милости меня не ери вращала и против меня невежнила многими досадными словами и ничего чрез натуру не терпела. Бежать же ей в Варшаву было не из чего... - доказывал Салтыков.
И тянулось дело, годы тянулось. И Петра Великого на престоле сменила Екатерина Первая, но времени не нашла, чтобы дать свободу несчастной женщине. А потом и царственный отрок Петр Второй на трон сел. И было не до того отроку, он все по охотам скакал, да вином упивался.
Как ни странно, кутил юный император с теми же Долгорукими, потому что из этого рода происходила его вторая невеста Екатерина. Сашеньке Государыня невестка теткой родной приходилась. И все эти годы Сашенька Салтыкова, красота которой уже поблекла от несчастий и неизвестности, ждала со страхом: вот сейчас в дверь постучат и огласят ей указ, чтобы к мужу законному возвращалась.
И только в 1730-м году, когда трон Российский села бывшая Курляндская герцогиня Анна Иоанновна, решилось дело Александры Салтыковой. Вспомнила новая императрица давнюю встречу свою на Митаве с несчастной женщиной, пожалела, да и провозгласила о разводе своего дядюшки с женой.
Освобождение получила Саша? Можно сказать и так. Разрешили женщине в монахини постричься. Она и этому была рада несказанно: лишь бы не к мужу постылому в дом.
Самое интересное, что буквально немного погодя издала все та же Анна Иоанновна указ, запрещающий женам от мужей бегать и в монашеское звание постригаться. Последнего исхода лишила императрица тысячи женщин, в браках мучение и несчастье испытывающих.
Под этот указ попала и Евдокия, первая жена Ганнибала, арапа Петра Великого и предка "нашего всего" Александра Сергеевича Пушкина. Такое было время и женщиной тогда было лучше не рождаться.
Ссылки на связанные истории:
Подписывайтесь на канал, чтобы не потерять меня в ленте. Палец вверх, если понравилась история ни к чему Вас не обязывает, но делает автора немного счастливее!
