Князь Дмитрий торопился. Боялся, что прознают о его визите и спрячут Василия от глаз его подальше, если конечно он действительно у литовцев. Потому весьма удивился, когда проделав длинный путь и оказавшись у ворот Городно, где была вотчина литовских князей, был встречен так, словно его приезда давно ожидали. Ему воздали положенные почести и проводили на княжеский двор. Он не сразу признал в юноше, поспешившем ему на встречу собственного, возмужавшего сына.
-Отец! - Василий, не сдерживая чувств бросился в объятия отца.
"Нашел, успел!" - ликовало внутри Дмитрия.
Он ощупывал крепкие плечи сына, отпрянул от него, вглядываясь в лицо, ища в нем признаки пережитых мучений и страхов. Однако, Василий был вполне здоров, полон сил и широко улыбался.
-Мы тебя ждали, да не так скоро! - сказал Василий.
-Как ждали? Никому не говорил, что сюда направляюсь! - удивился Дмитрий.
-Так князь Витовт за тобой послал! - настала пора дивиться Василию, - Может в пути разминулся ты с послами?
-Может...
Из терема высыпала любопытная челядь. Вслед за ними вышли Витовт и его супружница, Анна.
-С приездом, князь! - добродушно сказал Витовт, уже успевший примириться с мыслью, что скоро князь московский, станет ему сватом и союзником.
-Я за сыном прибыл! - не очень дружелюбно отозвался Дмитрий.
-То знамо! Ох и хорош твой первенец! Знатную смену растишь для себя, князь!
Слова были откровенно льстивыми и это заставило Дмитрия насторожиться. Лесть он не любил, считал ее предвестником удара в спину. Что-то было недосказанное в облике Витовта и его жены. Василий опустил голову и отводил глаза, показывая, что в той неизвестности участвует и он. Выяснять при всем честном народе, что происходит Дмитрий не стал, дождался приглашения войти внутрь, быть дорогим гостем.
-Отец! Нам поговорить надобно! - сказал тихо Василий.
Поняли о том, что отцу и сыну нужен долгий разговор наедине и Витовт с княгиней, оставили их одних, посулив скоро пиршественную трапезу.
Дмитрий никак не ожидал услышать тех слов, которые сказал ему первыми сын после долгой разлуки.
-Опасаюсь гнева твоего, да только прошу, уступи мне, отец, в просьбе моей! Дозволь жениться на дочери князя Витовта! Он-то уже свое согласие дал!
Проговорил слова эти быстрой скороговоркой, на одном дыхании, словно боялся, что мужество оставит его в самый неподходящий момент.
Дмитрий набрал было в грудь воздуха, намереваясь отчитать сына, но тут же выпустил его, словно сдулся. Слова не шли на ум, казалось, что сказанное сыном он не так понял, не уразумел до конца скрытый в них смысл.
-Витовт, что же, решил тебя на своей дочери женить без моего благословения?! Не допущу! - произнес наконец.
-Что ты, батюшка! Сам я решился руки Софьи Витовтовны попросить! Он на меня за то осерчал, но потом согласился! Жить я без Софьюшки не могу! Ты поймешь меня, когда увидишь ее!
В словах Василия не было ни капли напускного и Дмитрий понял, что не вправе противиться его счастью, после того, как сам отправил сына в Орду, подверг смертельной опасности. К тому же вспомнились слова отца Сергия о том, как мир с соседями следует править.
-А не лукавишь? Может долг какой заставляет тебя пойти на этот союз? - уточнил больше для собственного успокоения.
-Истину говорю! - торжественно произнес Василий.
Потом был долгий разговор о злоключениях Василия в Орде, опасностях побега, гостевания у молдавского господаря. Некоторые моменты тревожили Дмитрия своими нестыковками, случайностями, которые вовсе таковыми не казались. Но он отбрасывал сомнения прочь, упиваясь только одной истиной - сын вне опасности, они рядом, а значит за все, что случилось следует благодарить Господа.
Окончив разговор они вышли из помещения, где их оставили наедине и, с удивлением обнаружили, что Витовт и Анна поджидают их снаружи. Глаза у Витовта были вопросительные, он явно ждал реакции Дмитрия на признания сына.
-Стало быть, ты согласился отдать дочь за моего сына?! - полу вопросительно, полу утверждающе спросил Дмитрий.
-Как мог отказать, коли оба они согласны? Софьюшка моя дочь единственная, насильно ее замуж не отдал бы! Но уж коли так сложилось...
-А где же она сама?
-До твоего приезда в терему заперли, дабы чувства проверили молодые, да не случилось непотребного! - встряла в разговор княгиня Анна.
Она, с той самой поры, как муж дал согласие на брак их дочери с княжичем Василием, боялась приезда Дмитрия. В ее представлении, московский князь был человеком жестоким и твердым. Недаром смог одолеть Мамаеву орду в битве! Но сейчас, видя перед собой ничем не примечательного внешне мужа, говорившего вполне дружелюбно, страхи ее улетучились.
-Ну так веди! Уж больно хочется на невестку глянуть! - сказал Дмитрий.
При этих словах сердце Василия забилось чаще, он покраснел. Ему и правда не давали долгие дни видеться с Софьей, отчего жар в сердце только сильнее разгорался.
Чума набирала силу. Отовсюду стекались к Москве те, кто покинул родной кров спасаясь от заразы. Отчего-то им казалось, что за стенами Белокаменной, хворь теряет свою силу, что она защищена от любых напастей. Те, кто находился внутри знали, что это не так. Дома, двери которых были измалеваны черной краской, множились с каждым днем. Ранним утром, скорбные повозки собирали тела тех, кого за ночь выносили из дому. Скрепя колесами, к заутрене, они медленно тянулись к воротам и их выпускали из города. Поначалу Евдокия боялась, что в эти моменты те, кто желал попасть в Москву, попробуют прорваться в нее, но перед тяжело нагруженным обозом не решался встать ни один человек. За последней повозкой ворота немедленно закрывались. Вид скорбной процессии, казалось, должен был отпугнуть страждущих, но едва они скрывались из виду, как люди возвращались вновь, будто забывали о только что увиденном свидетельстве того, что и внутри Москвы свирепствует болезнь.
-Матушка, у Агафьи жар! - поутру ворвалась в светлицу Евдокии старшая дочь, Софья.
Страх перед чумой жил в каждом, но пока в терему случает болезни не было. Слова Софьи породили в душе волну страха.
-Немедля отослать ее надобно! - воскликнула Евдокия, поднимаясь с постели.
-Велела уже! Но надобно всех осмотреть! Боязно мне, матушка! - всхлипнула Софья.
-Молись дочка! Прикажи, пусть псалтырь почитают, да ладаном терем окурят!
Иного способа отогнать болезнь от своего дома Евдокия не знала. А терем, меж тем, был набит под завязку. Как те, за стенами Москвы, ошибочно считали, что внутри нее безопасно, так и москвичи считали княжеский терем островком безопасности перед лицом напасти.
-Не откажи, матушка, приюти нашу Марфеньку! Меньшая она у нас, мож спасется!
-Сыночка здоровьем слаб, коли напасть, так и не останется от рода нашего никого! А он один ремеслом нашим ведает!
Такие послания получала Евдокия каждый день от бояр, воевод, купцов, ремесленников. Отказать не хватало духу и после тщательного осмотра, в тереме появлялся еще один обитатель. И чем больше народа становилось, тем больше была вероятность того, что зараза проникнет и сюда.
Евдокия послала гонца в Новгород, упредить князя Дмитрия о том, что происходит. Заклинала его в Москву не соваться, переждать в обители Сергия сию напасть. Ту же весть разослала по дальним заставам, в надежде, что сын Василий, проезжая через одну из них будет упрежден и переждет беду в безопасном месте. Вернуться домой после стольких злоключений и быть подвергнутым риску заразиться, она позволить ему не могла, как ни истосковалось материнское сердце. Не для того столько лет ждала сына!
Евдокия конечно не могла знать, что муж и сын возвращаются вместе и страшную весть узнают разом.
-Ты, Василий, поступай, как мать велит! Езжай к Сергию, только узнай вначале, нет ли там чумы! Коли есть езжай по нашим вотчинам далее, переждешь где безопасно! - сказал Дмитрий, ни на мгновение не усомнившийся, что его место там, где более всего сейчас нужна его поддержка.
-С тобой пойду, батюшка! - сказал Василий.
-Нет! - отрезал князь, - Коли беда случится, землями нашими тебе править! Без руки твердой оставлять людей нельзя - сразу вороги налетят, опустошат!
-Не тверда еще моя рука, батюшка! Твою руку народ знает! Уж лучше я в Москву ворочусь, а ты пережди!
Голос Дмитрия смягчился. Сын стал настоящим мужчиной, не робевшим перед трудностями. В этом он смог уже убедиться.
-Ты бы свою Софьюшку оставил в беде? То-то! Коли смерть мне на роду написана, так хочу при матушке твоей упокоиться, на ее руках! А про-то, что твоя рука слаба - забудь! Мне летов меньше было, когда пришлось все в свои руки брать и испытаний я столько тогда еще не выстрадал! Делай как велю!
Они расстались на той же заставе, где получили весть из Москвы.
А хворь все же пробралась в княжеский терем. Слегли несколько женщин, да княжич Юрий. Он лежал в своей горнице и при нем находился только лекарь из германских земель, уже давно обитающий при княжеском тереме, запретивший остальным вход.
Евдокия, узнав о болезни сына велела всем по светлицам сидеть, да по терему не шастать. Позвала к себе старших дочерей.
-Вам поручаю за меньшими смотреть! Никого к ним не допускайте и сами никуда не отлучайтесь! Я к Юрию пойду.
Девушки дружно ахнули.
-Матушка, нельзя! Опасно!
-Он сын мне, вам брат! Негоже его одного в болезни оставить! - Евдокия говорила жестко, так как дочери еще никогда не слыхали от нее. - Делайте, как велю!
Не слушая протестов, она прошла в горницу Юрия. Сын лежал на постели. Лицо его было красным от жара, по лбу стекали ручейки пота. Лекарь, дремавший на лавке в углу, вскочил, возмущенный вторжением, хотел было погнать нерадивца, но, увидев княгиню, низко склонился, но тут же напустился на нее.
-Я же велел, никому!
-При сыне буду! - отрезала Евдокия и повернулась к постели Юрия.
Он открыл глаза, красные, воспаленные.
-Мама! Душно мне!
В горнице и впрямь нечем было дышать.
-Открой ставни! - велела она лекарю.
-Свежий воздух губителен для больного...- снова начал тот.
-Открывай говорю! - нежный голосок Евдокии, не привыкшей к грубости, резанул уши лекаря точно пилой по неподатливому бревну. Он счел за лучшее подчиниться и бросился распахивать ставни.
Евдокия намочила полотенце, принялась обтирать лицо сына. Она немного приспустила покрывало, которым был накрыт Юрий, страшась увидеть на его шее страшные признаки чумы, но их не было. Немец, наблюдавший за ее действиями тут же сказал.
-Бубоны не сразу проявляются на теле. Пока княжич чист!
Они прожили вместе, взаперти три дня. Спали по очереди в закутке, отделенном от остальной горницы деревянной перегородкой. Там же справляли нужду в "ночную вазу", как величал немец обыкновенную, деревянную бадью с крышкой, которую после каждого раза выставляли за дверь, там же ели, там же обтирались влажной тряпицей.
-Как там, нет ли больше хворых? - справлялась Евдокия каждый раз, когда к их двери приносили скромную трапезу.
-Нету, матушка, храни Господи!
Минутная передышка, расслабление и снова тревога, что кто-то еще из ее детей сляжет.
На третий день, лекарь с уверенностью заявил, что княжича свалила не чума. Жар понемногу отпускал и на его место пришел надсадный кашель. Немец приободрился, принялся потчевать Юрия какими-то отварами. Евдокия не вмешивалась, видя что сыну и впрямь стало легче. На четвертый день лекарь сказал, что раз они с княгиней в полном здравии, то болезнь Юрия не заразна. Его тревожило состояние Евдокии. Бледная, беременная, недосыпающая, она походила на тень. Лицо серое, глаза впалые. Того и гляди и сама сляжет, да дитя скинет! Он уговорил ее вернуться к себе, хорошо поесть, поспать.
-За княжича головой ручаюсь, матушка! Ничего ему более не грозит! А вот тебе отдых надобен!
Поддерживаемая прислужницей, Евдокия еле добрела до своей светлицы. Все эти дни только тревога о сыне придавала ей силы. Теперь же все они улетучились, оставив в душе лишь пустоту. Она не почувствовала, как ее разоблачают, как укрывают одеялом. Сколько спала не знала, проснулась среди ночи, почувствовав рядом родное тепло. Свечи горели, а подле нее лежал на постели Дмитрий.
-Как ты тут оказался? - спросила Евдокия, соображая уж не сон ли ей снится.
Но это был муж, во плоти. Улыбнулся ей.
-Устала, ласточка? - нежно спросил он.
-Ты когда вернулся? Я же велела не ехать в Москву!
-Велела? - он приподняла бровь в усмешке, впервые услышав от жены такое слово.
-Прости Дмитрий! - тут же стушевалась она, а он рассмеялся.
-Вели, только тебе и дозволяю мне повеления отдавать!
-Боязно мне за тебя!
-А мне за тебя! Потому и приехал! Ничего, Господь защитит!
Она прильнула к нему и сразу стало казаться, что все будет так, как говорит он. Болезнь отступит, Василий вернется и жизнь потечет своим чередом.
-Василия я в Москву не пустил, хоть он и рвался! Переждет в безопасном месте!
-Василия? Ты видел Василия!? - воскликнула Евдокия.
-Видел! С ним сюда торопился!
Дмитрий рассказал жене обо всем, что случилось с Василием и где он его нашел.
-Значит еще одна свадьба скоро! - проговорила Евдокия сквозь слезы, снова кладя голову на плечо мужа.
Они заснули в объятиях друг друга, успокоенные и почти счастливые.
Поддержать автора можно с помощью перевода на карту ЮМани: 2204120116170354
