- Точно не в твоего папашу простодырого.
Отец Вадика ушел от них давно, развелся, купил квартиру, женился. Зинке денег давал ровно столько, сколько судом установлено, по судам не бегал, доходы не скрывал, после 18ти лет платить перестал. Зинка обвиняла его в черствости и отсутствии сострадания и любви к сыну. Сам отец Вадика сказал:
- Достала. Ушел – давал денег, сколько она просила, а потом смотрю, у меня и на питание не хватает. Ограничил половиной зарплаты, она скандалить начала, пошла в суд, вот сколько высудила, столько я давать и буду. И Вадик – даже с праздником ни разу не поздравил, зато списки хотелок сообщал, и денег попросить не забывал. Как-то мне неприятны стали такие товарно-денежные отношения.
- А ушел-то с чего?
- Она мою собаку, которую я со щенячьего возраста растил, гулял, убирал за ней, в общем, моего Тимку на усыпление отвела в ветеринарную клинику, пока я на работе был. Собаку-то она сама для Вадика и завела, только вот занимался ею я. И, как выяснилось, только пес меня и любил в этом доме. Хорошо, ветеринар позвонил, он нас знал, мы там бывали не раз. Я забрал Тима, и ушел.
Так Вадик и Зина считали отца малахольным, семью променял на какого-то отца. А Зине пришлось на работу выходить.
- Вадик, партия выгодная.
Вадик кивнул, и начал осаду Машиной крепости.
Парень он был симпатичный, даже красивый, обходительный, и к концу лета Маша сдалась, бастионы пали, Вадик въехал в квартиру Маши, плотненько там обосновался.
- Ничё такие хоромы, а поесть что?
- Суп на плите.
- Мне мясо надо.
- У меня нет, я мало получаю.
Вадик скрипнул зубами, но мясо стал покупать сам, немного.
Постепенно он освоился, стал покрикивать на Машу, а потом заявил:
- Надо бы нам расписаться.
- Давай к лету, сейчас в холод не хочу.
- Какая разница когда?
Зина пела Машеньке в уши:
- Ты должна быть благодарна, такого парня отхватила: красивый, спортивный, работает. Не каждой такое счастье привалит. Ты его береги, там согласись, тут промолчи. С мужчинами жить сложно.
Карина с Рустамом приехали, посмотрели на Вадика, дома Карина сказала Дарине Сергеевне:
- Не понравился он мне, хлыщ такой. Нехороший человек, но Маша явно влюблена, я говорить ничего не стала. Будем наблюдать, созваниваться.
А Вадик хамел не по дням, а по часам. Осенью уже мог и руку на Машу поднять, и накричать. Она молчала, терпела, Зина ей говорила:
- Терпи, мужчины все такие.
Маша стала думать:
- Ну как все, Рустам Карину не трогает даже пальцем, наоборот, оберегает. Папа маму тоже не трогал. Как-то не складывается.
А Вадик при этом сказал:
- Я записался на после праздников к нотариусу, на меня квартиру перепишешь, ты безголовая, мало ли что. А потом в ЗАГС пойдем.
- Я не хочу квартиру переписывать, - сказала Маша.
В этот день Вадик ее впервые избил достаточно сильно, только лицо не трогал. Маша отлежалась в выходные, и не знала, что делать. Карине было жаловаться стыдно, домой идти страшно, квартиру переписывать не хотелось. На работе она про это говорить не хотела – Зина там работала. Маша просто не знала, что делать, и тут услышала, как кто-то на работе рассказывал, как в прошлом году они в деревне Новый год встречали. И у Маши возникла идея, которую она стала реализовывать. Вадику она больше не возражала, кивала согласно, что квартиру перепишет после праздников. А сама тихо собрала вещи, и вечером, после работы, вместо праздничного корпоратива, взяла сумку, припрятанную на работе, села на электричку и уехала в деревню. По карте она посмотрела, что от станции до дома – пол километра.
Мелькали фонари, темный лес проносился за окнами. Вышла она на темную платформу, освещаемую желтыми фонарями. На платформе с ней вместе вышли две – дед и женщина. Женщина тут же скрылась в знакомом ей направлении, а Маша задумчиво вертела головой, думая:
- Надо было днем ехать. А теперь-то куда идти?
Ее мысли прервал дед:
- Чего головой вертишь? Не из наших ты. В гости к кому и заблудилась?
- Дом у меня тут, как пройти?
-Так ты по соседству. Верина внучка что ли?
- Да, бабушки Веры внучка.
- Пойдем, провожу. Дом-то я протапливаю периодически, так дрова есть
Дед проводил ее до небольшого и аккуратного домика.
- Пойдем, покажу, где и что.
Он показал дом, удобства, к Машиному облегчению, были сделаны в доме. Протопил печь, да и ушел домой. Маша села на стул. Тихо потрескивали дрова в печи, дом был таким родным, своим, что ли. И впервые у Маши возникло чувство – она дома. Наконец-то дома. Квартира была радостью, удобством, а вот чувства, что она дома, под защитой, у нее не было. А тут – появилось, и еще ей казалось, что теперь ее никто и никогда не обидит, теперь ей хорошо.
