Супруги Ивановы никогда не разделяли взгляды мусульман и не стремились к вегетарианскому образу жизни. Раздельные диеты навевали бы скуку, если бы они решили ознакомиться с правилами, а модные смузи Ивановы смогли бы сравнить разве что с болтушкой для кур. К зиме они хотели бы иметь в морозилке оптимистично розовеющее мясо, с которым после некоторых стараний так приятно коротать холодные зимние вечера. Пельмени, стейки и наваристые супчики не вызывали у них отторжения, а, напротив, горячо приветствовались. Поэтому никто не удивился, когда весной Ивановы начали опрашивать соседей на предмет того, кто продает нынче хороших поросят.
Покупать решили немного - всего пару штук. Вместе хрюшкам живется веселее, а значит, и болтушку жрать будут задорнее. В своем селе продавцов не нашлось - начали искать в окрестных и нашли. Все так, как и хотелось - не модных с недавних пор лохматых мангалиц, способных жить на улице в холода, не странных постномясых ландрасов, а простых белых, с симпатичным розовым пятачком.
Выкатив из сараюшки старенький мотоцикл "Иж", они отправились в путь. В соседнем селе поросят предлагали несколько хозяев. Выбирала Ритка сама, не доверяя супругу столь сложную процедуру. То ей не нравилась хрюшка-мать, то дети, то хозяева странно выглядели, хотя и абсолютно не собирались уезжать с Ивановыми. Наконец отправились в обратный путь - Арсений за рулем, Рита в коляске, на коленях у нее стояла корзинка с выбранным поросенком. На второго так и не решилась. Отбыли чинно, как полагается благовоспитанным покупателям, рассчитывающим на возможное дальнейшее сотрудничество.
Отбывали они поутру, почти неслышно. А то, что Ивановы возвращаются домой, сельчане услыхали издалека. Ритка верещала так, что могла без напряжения перекричать бензопилу марки Штиль. В своей гневной речи она костерила почём зря Арсения (недоумок, изверг рода человеческого, скотина полоротая), старенький "Иж" (ржавая колымага, проклятый деньгожор, старая вонькая хрень) и дурака председателя, который в центре села отгрохал праздничную сцену, вместо того, чтобы заняться ямами на дорогах. С трудом добились от нее, что произошло. На одном из поворотов Арсений угодил колесом в яму. Мотоцикл стал ложиться на бок и едва не опрокинулся. Обрадованный неожиданным поворотом судьбы поросенок вывалился из корзины, увернулся от цепких риткиных рук и дал стрекача. Да с такой силой, что новоиспеченные хозяева не успели рассмотреть, куда он побежал.
- Ааа, Ленечка, на кого ты меня покинул, - убивалась Ритка. Меланхолично протиравший мотоцикл Арсений пояснил собравшимся - поросёнка она так назвала. Заранее. Вот и поплатилась.
Второй раз судьбу, так жестоко обошедшуюся с Ивановыми, решили не искушать. Больше никаких поросят, заявил Арсений во всеуслышание, а Ритка на удивление согласилась с ним - едва ли не впервые в жизни.
...Дед Федор, желая подзаработать копеечку к пенсии, год за годом обихаживал небольшое картофельное поле, размещенное рядом с колхозной кукурузой. Земля была его собственной, честно выкупленной у колхоза в пору неразберихи. Выращенный урожай частью сдавал в одно из придорожных кафе, часть продавал на рынке, выручка ему очень нравилась. Вот и в этом году он выехал на мотоблоке копать картошку, взяв с собой в помощники дядю Васю - легкопьющего плотника с фермы.
Легкопьющим дядю Васю называли не потому, что он выпивал слегка, а немного по другой причине. Дед Федор так и не понял, что и когда помощник успел пригубить, но к полудню работник из него сделался так себе, а после перерыва на обед Вася почему-то постоянно падал. Встанет и упадет, встанет и снова упадет. После очередного падения дед оставил напарника стоять на карачках и пошел проверить, не подсохла ли картошка. Решил сегодня больше не мучаться, а просто досушить выкопанное и увезти домой.
Внезапно из зарослей мерно колыхавшейся поблизости кукурузы вывалилось плотное серое облачко в обрамлении белой щетины. Облачко тряслось, покряхтывало, переступало копытами. Переступало, впрочем, с трудом - копыта едва торчали из-под мощной тушки, а само существо напоминало поставленный на стаканчики дирижабль. Проморгавшись, изумлённый Федор опознал по пятачку и торчащим остреньким ушкам свина. Историю про поросёнка Ивановых знали все, дед сложил два и два и на всякий случай попятился. Но хряк агрессии не проявлял, а мирно жевал кукурузный початок. Взгляд его был сытым, добрым и ласковым.
Мотоблоком дед рисковать не решился. Стреножив поросеночка кстати валяющимся в телеге канатом, он накидал перед ним гору кукурузных стеблей и смотался в село за трактором. Вернулись быстро. Животное мирно кушало стебли там, где его посадили. Тракторист Витя при виде такой исключительной туши от восхищения не смог произнести ни слова матом, хотя похвалил хряка абсолютно правильно, с учётом всех видимых заслуг. Пришлось использовать междометия и жесты. Кое-как затолкав на прицеп не желавшую двигаться хрюшину тушу, беглеца доставили хозяевам. Ивановы были приятно удивлены - пока не пришло время соображать, что делать дальше с отожравшейся за лето на кукурузе свининой. Хлев был занят бычком, хлипкий сарай Лёнечке не годился. Решили для начала позвать врача - кто его знает, чем он там занимался, в этих полях. Может, не только жрал, но и болел всем, чем придется.
Ветеринар, увидев Лёньку, так широко распахнул глаза, что закрыть обратно не смог. Прикрыв их растопыренный пятерней, ослабевшим голосом он попросил "хоть чуть-чуть самогоночки" - насухую, он понимал, такое просто не выдержать. Испросив рулетку, измерил Лёньку вдоль и поперек, бормоча на латыни не то ругательства, не то заклинания от нечистого. Потом сказал: "Однако!" и пригласил для консультации другого ветеринара, молоденькую Катю, только недавно получившую диплом.
Катя, увидев порося, сперва завизжала и хотела убежать. Но почти сразу привыкла, тем более что Лёнька только кряхтел да сопел. Вставать с теплого сена ему не хотелось. Катя с энтузиазмом сфотографировала свина, потом себя рядом со свином, потом, расхрабрившись, себя на свине. Когда в Телеграм улетело третье видео и несколько десятков фотографий, у нее сообразили наконец отобрать смартфон и заставили брать биоматериал для анализов. С делом Катя справилась, получила назад смартфон и ушла строчить обиженные сторис.
После всех исследований Лёньку признали абсолютно здоровым. Здоровый Лёнька был торжественно заселен в тесноватый для него хлев и поставлен на довольствие. Опасаясь не прокормить дородного детину, семья устроила совет. Впереди была почти целая осень.
Дед Федор, зашедший на огонек, решил проведать найденыша. Подивился его способности жевать, не прерываясь на сон. Спросили и его мнения. "Что ни скажи - потом меня и сделают виноватым" - пронеслось у деда в голове.
- Эх, ребята, разве ж щас кто выкормит доброго хряка? - ушел он от ответа. - Вот отец мой - тот да, мастер на это был. Чистомясых выращивал, гонял по двору постоянно и только уж к зиме чутка сала им подпускал. Они побегают, да поедят, и снова побегают, и еда в мускул шла, а не в жир. Только когда комбайнером устроился, уже не услежал... То мать управлялась. Батя и говорил - вон, по слоям сала да мяса все видно, где мать робила, а где пировала... Как запирует, гонять перестает, ну, сало и копится.
Красива осенью природа, и лето бабье - прекрасная пора. Урожаи убраны, есть время с соседями чуток на лавочке посидеть, на краски леса полюбоваться да судьбу скотины обсудить. Только Кате, ветеринарше молодой, не до посиделок. Она отвечает на триста пятьдесят первый комментарий под видео с названием "Я и Лёнька-свинья", набравшем за вечер двадцать восемь тысяч просмотров...
