«— Палаша, а ты ня знашь, у мужика ентого баба-то есть? Какой справный, ладный он!
Пелагею словно кипятком окатило. А не спросила ведь про очень важное: если у него есть жена, то это значит, что и приемная мать уже для Насти готова. А Пелагея тогда кто? Никто!
Справившись со всеми делами по уходу за больным ребятенком, Палаша вышла во двор и позвала Андрея:
— Идемте пройдемся немного, а то сейчас ко мне уже больные придут».
Часть 34
Пелагея не могла вымолвить ни слова: все поплыло перед глазами, она лишь усилием воли заставляла себя оставаться в сознании.
— Какой Настеньки? — прошептала она еле слышно.
— А где она? Здесь? — глаза Андрея горели бешеным блеском. — Я вас почти год ищу. На Сергея Ивановича вышел… хирурга… помните его?
Пелагея судорожно сглотнула и кивнула. Тысячи мелких иголочек пробежали по всему телу и вонзились в плоть, причинив нестерпимую боль.
Палаша успела присесть и тут же отключилась.
Когда она пришла в себя, то увидела Андрея.
Нет, это был не сон. Андрей тряс ее за плечо:
— Пелагея Прохоровна, вам лучше? Пришли в себя? Хорошо!
— Подождите, — она отстранила его руку, — моя Настя ничего не помнит: ни свою фамилию, ни имя отца. Может, это ошибка? Ее отец погиб! От него не было ни одного письма.
— Я писал, все время писал, — мужчина в порыве прижал руки к груди, — но мне не отвечали. Я с ума сходил. Ни одного письма за всю войну. Вы же ее из Гурзовки привезли?
Палаша кивнула и почувствовала, как медленно, откуда-то снизу, поднимается тошнотворная волна.
— Да мало ли Настенек в Гурзовке было? — чувствуя, как утекает последняя надежда, промолвила Пелагея.
— Подождите! Но вы же Хворостенкова Пелагея Прохоровна?
— Да… я… — Палаша не узнавала свой голос.
— Ну так вот, Сергей Иваныч и сказал, что Пелагея Хворостенкова ушла с сиротой Настенькой. Дед Федот подтвердил, что с вами она осталась. Не сирота она. Я ее отец! Где моя дочь? Можно я войду? Она здесь, вы здесь живете? У нее есть розовое родимое пятно на левой пяточке, — вдруг вспомнил мужчина.
Пелагея вздрогнула.
«Все, это конец. Он точно отец Насти».
У Настюшки было такое пятнышко на пятке. Пелагея в бане всегда целовала ее и говорила:
— Вот захочешь, и не потеряешься. По этому пятнышку тебя и найду.
Отец нашел…
Да и дед Федот! Это же он привез Пелагею в Гурзовку.
Мысли полетели с такой скоростью — не догнать, в голове отвратительно загудело, руки-ноги похолодели.
«Заберет Настю… он же отец. А я никто, но у меня есть документ, — обрадованно вспомнила Пелагея. — В нем черным по белому. Не отдам… не отдам… не отдам».
— Не отдам.
— Как это не отдадите? — вдруг услышала она.
«Я что, это вслух сказала?»
— Я же отец. У меня нет никого больше. Понимаете? Я целый год вас искал, уже ни на что не надеялся. Знаете, сколько деревень с названием Высокое я проехал? Пелагея Прохоровна! Я прошу вас, пожалуйста, отдайте мне Настю. Я же отец.
Андрей плакал.
— Вы подождите. Нельзя вот так сразу, не помнит она вас. Подождите… надо подождать.
Палаша лихорадочно соображала.
«Бежать. Прямо сейчас. Куда? В Волошино, в Варин дом… точно. Нет… Найдет… все равно найдет. Год искал, нашел, снова найдет. Приметная я. Подумаешь, родинка у Настеньки. Ноги у меня нет! Вот это да! Еще дальше бежать, в Сибирь, на Дальний Восток…на Луну…»
— Надо подождать, — снова повторила Пелагея. — Да и спит она еще. Все спят.
— Пелагея Прохоровна, я понимаю вас. Привыкли вы к ней.
— Да дочь она мне! — в отчаянии крикнула Палаша. — Дочь! Понимаешь? Жизнь моя! Ты сейчас убил меня! А еще Валя есть, и ее убьешь. А Настя? Она любит меня, и я ее люблю. А тебя не помнит. Чужой ты ей! Не помнит она. Ну что ты ей скажешь? Что? Я твой отец! Поехали со мной!
Палаша чувствовала, как из нее понемножку утекала жизнь.
На шум из медпункта вышла Катя, кутаясь в дырявую шаленку. Увидев молодого мужчину, она тут же содрала ее с плеч, поправила волосы и тихо сказала:
— Звиняйте мене, — слегка поклонилась она. — Пелагея, там Федотка проснулси! Вродя ня горит.
Пелагея посмотрела на нее с таким недоумением, словно первый раз видела.
— Палашенька, что с тобой? — перепугалась Катя. — Вы кто? Спросила она у Андрея, недобро глянув.
— Чавой за вести принясли? Что с ей?
— Из города он, от товарища Заварзина, — быстро опомнилась Пелагея, она не могла допустить, чтобы Катя узнала истину. Иначе уже через полчаса о том, что приехал отец Настеньки, будет знать вся деревня. Палаша умоляюще посмотрела на Андрея, тот незаметно кивнул.
— Вы, товарищ Колыванов, подождите меня. Сейчас я с мальцом управлюсь, и пойдем по вашим делам, — обратилась к нему Пелагея как можно спокойнее.
Она с Катей вошла в медпункт.
— Палаша, кто енто? — беспокойно оглядываясь, спросила Катерина. — Чавой яму от тебе надо? Что-то ня ладно, да? Няужель опять Анфиска?
— А ты откуда знаешь про Анфиску? — обомлела Пелагея.
— Семеновна сказала.
— Ой, — схватилась за сердце Пелагея, — час от часу не легче. Вы меня извести решили! Хоть бы до Егорки не дошло. Как он отреагирует? Катя, я сейчас Федотке укол сделаю и уйду с товарищем Колывановым, это наши партийные дела. Анфиса тут совсем не у дел.
— Значат, ня ладно, — покачала головой Катя.
Палаша мысленно махнула рукой: не переубедить. А пусть по деревне лучше такой слух поползет. Надо свою семью спасать! Чего о чужой думать?
— Палаша, а ты ня знашь, у мужика ентого баба-то есть? Какой справный, ладный он!
Пелагею словно кипятком окатило. А не спросила ведь про очень важное: если у него есть жена, то это значит, что и приемная мать уже для Насти готова. А Пелагея тогда кто? Никто!
Справившись со всеми делами по уходу за больным ребятенком, Палаша вышла во двор и позвала Андрея:
— Идемте пройдемся немного, а то сейчас ко мне уже больные придут.
Андрей с готовностью поднялся.
Чуть только они отошли от медпункта, Пелагея спросила:
— Простите, Андрей, а вы женаты?
— Нет, что вы! Некогда мне было, да и не до того! Я целый год в дороге, исколесил столько деревень! Да заболел еще и три месяца в госпитале провалялся. Так некстати. Какая уж там жена! Она что, разве бы согласилась со мной мотаться? Да и не могу я. Арину люблю… до сих пор… погибла она… Как же Настенька одна совсем осталась, и баба Матрена тоже померла.
— Да знаю, мне Настюша рассказывала: про вас, про мать, про Матрену.
Тем временем они спустились к реке. Пелагея прислонилась к высокому камню, Андрей расположился чуть поодаль. Долго молчали.
— Пелагея Прохоровна, — начал он первый. — Я вам очень благодарен. Если бы не вы, не знаю, выжила бы или нет моя дочь. Я не хочу с вами спорить и ссориться. Давайте все решим мирно.
Пелагея кивнула:
— Да, Андрей, решим конечно. Обещайте мне, что вы не станете ничего предпринимать против воли Настеньки. И давайте подумаем, как это лучше сделать. Это, конечно, радость, что нашелся отец, но она же уже целый год живет с нами. Мамой меня зовет, Валю, мою свекровь — бабушкой. Первый класс закончила. Друзья у нее здесь. Как же так?
— У вас муж есть? А его как она зовет? — мрачно спросил Андрей.
— Мужа нет, — быстро ответила Палаша.
Адрей обхватил голову руками.
— Да, понимаю я все! Так обрадовался, что нашел вас. Но что же делать? Я хочу ее видеть. И вы меня поймите.
— Вы увидите Настеньку! Обязательно! Давайте пока издалека. Ладно? — осторожно спросила Пелагея. — Я подготовлю ее потихоньку, и Валю. Она пожилая женщина. Мало ли что! Я то тут целыми днями в медпункте, — Палаша мотнула головой в сторону деревни.
— А с нею Валя все время. Привязаны они друг к другу шибко. Ко мне часто прибегает. Мама я ей! Понимаете? Прибежит, обнимет, целует… жалуется, что скучает, что редко меня видит.
Татьяна Алимова
Все части повести здесь ⬇️⬇️⬇️
