«Сердце Вали вдруг заколотилось как бешеное, ей стало трудно дышать, она не могла понять причину своего волнения.
— Палаша, усе сделаю, как ты казала. Накормлю и место дам. Палашенька, — несмело обратилась она, — а чавой мене так неспокойна? Он кто будять?
Пелагее хотелось кинуться Вале в объятия и тут же все рассказать. Ей очень хотелось разделить с кем-то ту боль и тот страх, что прочно засели внутри нее, но она не решилась открыться. Как Валя воспримет новость? Ведь Пелагея сама едва живая, а Валентина? Каково ей будет узнать, что их милую, любимую девчушку скоро увезут, и они больше никогда ее не увидят».
Часть 35
— Я на все согласен! — быстро кивнул Андрей. — Покажите, где вы живете. Пойдемте, пожалуйста, к вам!
Колыванов проявлял нетерпение:
— Я отец, и никогда не причиню вред своему ребенку. Только подскажите, где можно остановиться? Я готов жить в вашей деревне столько, сколько будет необходимо, чтобы Настенька ко мне привыкла.
Пелагея вздрогнула: «Привыкла! Он хочет ее забрать, увезти! Петю я отпустила, там его семья, я не могла поступить иначе, не имела права! Настенька — семья Андрея, а это значит… что я и ее не могу держать! Не имею права! Чужая тетка, которая вообразила себе, что она мать!»
Палаша не замечала, что шевелила губами, проговаривая каждое слово.
«Нужно, чтобы он все время был у меня на виду, нельзя упускать его из виду! Надо что-то придумать! Что-то придумать…»
— Знаете, — вдруг задумчиво сказала она вслух, — ведь вы можете пожить и у нас, если вам не будет трудно осознавать, что это ваш ребенок, но пока молчать об…
Андрей подскочил к Палаше, не дав ей договорить, видимо, желая схватить ее за руки, но не стал этого делать, остановился и горячо сбивчиво торопливо проговорил:
— Да, я согласен. Я на все согласен. Только пойдемте быстрее, пожалуйста! Можете меня представить кем угодно. Я на все готов, лишь бы быть рядом с дочкой.
— Вы коммунист? — вдруг спросила Пелагея.
— Да! — удивленно ответил Андрей. — Еще до войны вступил. Я на заводе работал шлифовщиком. Правда, завод был совсем маленький, скобянку мы производили. Но комсомольская и партийная организации у нас были. Как только мне исполнилось двадцать восемь лет, я вступил в партию, вел активную работу, а потом война…
— Вот как? Так это же отлично, врать не придется. А сколько вам лет? — зачем-то поинтересовалась Пелагея.
— Тридцать шесть.
«На четыре года младше меня», — почему-то с тоской подумала Палаша.
— Идемте. Подтверждайте все, что я скажу. Хорошо? Можно, конечно, обговорить, что скажем Вале, но мне что-то ничего в голову не идет. Надеюсь, что когда придем, то как-то все сложится. Андрей, — обратилась она к мужчине, — прошу вас, вы только не торопитесь. Пусть Настя привыкнет к вам, а там поглядим. Не получится, что прямо завтра вы уедете. Настенька — непростая девочка. Сколько ей было лет, когда вы на фронт ушли? Ведь она совсем малышка была. Три-четыре года? Сколько ей лет, кстати? Ведь мы так и не знаем точно!
— Когда началась война, Настюшке было три годика. Пелагея Прохоровна…
— Можно просто Пелагея…
Андрей кивнул:
— Пелагея, вы даже не представляете. Я ее совсем не помню. Вспоминаю, напрягаюсь и… ничего!
— А она вас так и вообще не помнит. Три годика!
«Настюшенька моя, солнышко! — сердце Пелагеи рыдало. — Думала, мужика отпускать тяжело… ан нет! Похоже, что не выживу я, если он Настю уведет!»
ЗДЕСЬ ВЫ МОЖЕТЕ ПРОЧИТАТЬ И ДРУГИЕ МОИ РАССКАЗЫ
…До хаты шли молча, Палаша изредка бросала короткие взгляды на мужчину. Высокий, симпатичный, прямой взгляд, приятная улыбка, родинка на щеке такая же, как у Настюшки, слегка кудрявые светлые волосы.
Когда подошли к хате, Палаша приняла решение, как представить Андрея Вале:
— Андрей, постойте здесь, они спят еще. Я разбужу Валю, скажу ей, что вы прибыли из города по заданию товарища Заварзина Виктора Петровича, это наш секретарь райкома, — пояснила она. — Направлены для подготовки людей к вступлению в партию. Сможете?
— Что? — беспокойно спросил Андрей.
— В партию готовить людей! — слегка раздраженно ответила Пелагея.
— А что надо делать? — Андрей выглядел испуганным.
Палаше даже стало его жаль.
— Я вам помогу, — смягчилась она. — Подскажу, какие вопросы надо разобрать с будущими коммунистами. Хорошо, что у нас сейчас есть трое готовых вступить в наши ряды.
Андрей судорожно кивнул и промолвил:
— Спасибо вам.
— А где сейчас Сергей Иванович? — вдруг задала вопрос Палаша, вспомнив, что Андрей упоминал хирурга. — Как он?
— Сергей Иванович до сих пор в Гурзовке. Он там в госпитале работает, открыли настоящий, во дворце культуры. Ах, да, — спохватился мужчина. — Он передавал вам привет.
Пелагея тепло улыбнулась:
— Спасибо, — чуть помолчала и добавила: — Это он мне…
Она взглядом показала на ногу. «Значит, Сергей Иваныч был уверен, что Андрей нас найдет!»
— Да, он рассказал мне немного о вас, какая вы!
— Какая? — с вызовом спросила Пелагея.
Андрей почему-то смутился.
— Он с таким теплом и даже с любовью рассказывал о вас, и о Настеньке, что я даже грешным делом… подумал… ну, в общем… да не мое это дело!
Пелагея покачала головой и зашла в хату.
Валя уже не спала, но все еще лежала на кровати. Палаша кивнула ей, она встрепенулась:
— Случилось чавой?
— Нет, все ладно! — шепотом ответила она. — Ты встань, у нас гость.
Валя быстро поднялась и принялась одеваться.
— Кто жа так рано? — тревожно спросила она.
— Сейчас расскажу.
Палаша присела на краешек кровати, на которой лежала Настенька. Девочка крепко спала, откинув одеялко. Пелагея укрыла ее и тихонько погладила по светлым волосикам. Девочка вдруг открыла глаза и посмотрела на Палашу мутным взглядом.
— Мамочка, — пробормотала она, — мне сон приснился… собака… большая… лохматая… я ее не боюсь… она не куса…
Настюша не договорила, снова провалилась в свой сладкий сон. Ясная улыбка озарила уста девчушки.
— Мамочка, — снова прошептала она.
Пелагея тяжело поднялась и оперлась о костыли:
— Валя, там во дворе Колыванов Андрей… по заданию Заварзина. Виктор Петрович попросил приютить. Накорми его, пожалуйста. Настю от себя никуда не отпускай.
Сердце Вали вдруг заколотилось как бешеное, ей стало трудно дышать, она не могла понять причину своего волнения.
— Палаша, усе сделаю, как ты казала. Накормлю и место дам. Палашенька, — несмело обратилась она, — а чавой мене так неспокойна? Он кто будять?
Пелагее хотелось кинуться Вале в объятия и тут же все рассказать. Ей очень хотелось разделить с кем-то ту боль и тот страх, что прочно засели внутри нее, но она не решилась открыться. Как Валя воспримет новость? Ведь Пелагея сама едва живая, а Валентина? Каково ей будет узнать, что их милую, любимую девчушку скоро увезут, и они больше никогда ее не увидят.
— Валюша, он будет людей в партию готовить. Не знаю, сколько: неделю, может, две у нас поживет, а может…
Пелагея с ужасом еще яснее осознала, что всего лишь несколько дней осталось ей побыть матерью. Совсем короткое время отделяет ее от тех дней, когда она останется одна. А дальше что? А дальше — ничего! Пустота!
Пелагее впервые за этот год не хотелось идти в медпункт, она очень хотела лично увидеть, как Андрей увидит свою дочь, не выдаст ли тайну, как Настенька отреагирует на него?
И она решилась:
— Валя, а знаешь, я сегодня чуть позже пойду. Мне что-то нехорошо.
— Палашенька, миленька моя! Чавой с тобой? — забеспокоилась Валя.
— Сама не знаю. Устала. С Катериной проболтали всю ночь. Не спала совсем.
— Ой, — всплеснула Валя руками, — запамятовала я совсема. Как Федотка-то яе? Няужто ня ладно с им?
— Нет, нет! Что ты! С мальцом все хорошо! — успокоила Пелагея Валю. — Выздоровеет. Устала я, Валь. Немного дома побуду. Ну пойдем! Человек во дворе ждет.
Валя кивнула, напряжение внутри нарастало. Она прислушивалась к себе, но не могла понять, с чем оно связано. Вроде беды неоткуда ждать.
Татьяна Алимова
Все части повести здесь⬇️⬇️⬇️
Прочитайте, пожалуйста, мой конкурсный рассказ⬇️⬇️⬇️