Продолжаю осмысливать «Дэвида Копперфилда». Хоть он мне и не особо понравился, подумать там есть над чем. Знаете, например, что общего у Чарльза Диккенса и Варлама Шаламова?
Краткая историческая справка: Варлам Тихонович Шаламов знаменитый советский писатель, в сталинское время много лет провёл в лагерях за антисоветскую агитацию и контрреволюционную деятельность. «Колымские рассказы» одна из главных его работ, в которой он рассказывает о Колыме и Севвостлаге в 1930-40-х годах. Это не только выдающееся произведение литературы, но и важный исторический документ, где подробно описана и система ГУЛАГа, и Колыма, и жизнь заключённых, их быт, нравы. Рекомендую самым горячим образом.
Казалось бы, может ли быть что-то общее у советского политзека с рассказами о ГУЛАГе и сентиментального английского писателя 19 века с романом о мальчике-сироте? А оно есть (с).
«Дэвид Копперфилд», как мы помним, начинается с того, что главному герою семь лет, отец его умер, и мать повторно выходит замуж. Новый муж ненавидит пасынка и отправляет его с глаз долой в интернат под названием Сэлем-хаус.
В Сэлем-хаусе Дэвид знакомится с с мальчиком по фамилии Стирфорт (тем самым Стирфортом, который в конце книги соблазнит и опозорит Эмли). Дэвид персонаж положительный, но вопиюще наивный. Он всю дорогу испытывает к Стирфорту исключительно обожание, тогда как на самом деле Стирфорт жесток и людей считает игрушками для своего собственного развлечения. Дэвид этого не понимает, и между мальчиками даже завязывается своего рода дружба, в которой Дэвид дружит, а Стирфорт позволяет ему с собой дружить и себя ублажать. Вот пример:
Я прочитала этот отрывок и подумала: где-то я это уже видела, и не в «Тысяче и одной ночи», а в чём-то совсем другом.
Вот где:
Среди Колымских рассказов Шаламова есть один под названием «Заклинатель змей» о политзаключённом Андрее Платонове, которому пришлось год провести в лагере, где содержались уголовники:
Шаламов описывает нравы, царившие в уголовных лагерях, и развлечения тамошних обитателей:
Видите? И в английском интернате 19 века, и в советском ГУЛАГе одно и то же: вожак заводит себе для развлечения шута, который развлекает его тем, что пересказывает художественные книги.
Конечно, у «шутов» Диккенса и Шаламова разная мотивация. Копперфилд рассказыввает истории Стирфорту из чувства обожания, а политзеки тискают рОманы для уголовников от страха или от нестерпимого голода за еду, но суть одна.
Вот эпизоды целиком (с совсем небольшими сокращениями).
«Копперфилд»:
Благоприятный случай скрепил узы дружбы между мной и Стирфортом, преисполнив меня гордостью и удовлетворением. Однажды, когда он почтил меня беседой на площадке для игр, я, между прочим, сказал, что кто-то или что-то - теперь уже не помню, что именно, -- напоминает кого-то или что-то в «Перегрине Пикле». Он промолчал, но вечером, когда мы ложились спать, спросил, есть ли у меня эта книга.
Я ответил, что нет, и рассказал, как я прочел ее, а (также и другие книги, упомянутые мною выше.
- И ты помнишь их? - спросил Стирфорт.
- О да, - ответил я, - у меня хорошая память, и я помню их очень хорошо.
- Так знаешь что, юный Копперфилд, ты будешь их мне рассказывать. Я не могу сразу заснуть, а по утрам всегда просыпаюсь слишком рано. Рассказывай все книги по очереди, одну за другой. Это будет точь-в-точь, как в «Тысяче и одной ночи».
Я почувствовал себя очень польщенным таким предложением, и в тот же вечер мы приступили к делу. Какие опустошения я произвел в произведениях любимых мной писателей, пересказывая их по-своему, определить я не могу да, признаться, и не хотел бы этого знать; но у меня была глубокая вера в то, что я рассказывал, а рассказывал я, как мне кажется, с воодушевлением и безыскусственно, и эти качества скрашивали многое.
Это была нелегкая работа, но ее надо было исполнять, ибо, разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы вызвать разочарование или неудовольствие Стирфорта. И по утрам, когда, утомленный, я хотел бы поспать еще часок, было нелегко просыпаться и, подобно султанше Шахразаде, вести длинный рассказ, пока не раздастся звон колокола. Мною руководили не желание извлечь пользу и не себялюбие, да и не страх перед Стирфортом. Я восхищался им, любил его, и одно его одобрение являлось для меня достаточной наградой.
«Заклинатель змей» из Колымских рассказов Шаламова (тоже сокращённо):
– И долго вы были на «Джанхаре»?
– Год, – сказал Платонов негромко. Глаза его сузились, морщины обозначились резче – передо мной был другой Платонов, старше первого лет на десять.
– Впрочем, трудно было только первое время, два-три месяца. Там одни воры. Я был единственным... грамотным человеком там. Я им рассказывал, «тискал рóманы», как говорят на блатном жаргоне, рассказывал по вечерам Дюма, Конан Дойля, Уоллеса. За это они меня кормили, одевали, и я работал мало.
– Если я останусь жив, – произнес Платонов священную фразу, которой начинались все размышления о времени дальше завтрашнего дня, – я напишу об этом рассказ. Я уже и название придумал: «Заклинатель змей».
Андрей Фёдорович Платонов, киносценарист в своей первой жизни, умер недели через три после этого разговора. Я любил Платонова, и я попробую сейчас написать его рассказ «Заклинатель змей».
…
Платонов присел на край нар. Ломило плечи, колени, мускулы дрожали. Платонова только утром привезли на «Джанхару», и работал он первый день. Свободных мест на нарах не было.
– Эх, скука, ночи длинные, – сказал Федя. – Хоть бы роман кто-нибудь тиснул.
– Федя, а Федя, а этот, новый-то... Не хочешь попробовать?
– И то, – оживился Федя. – Подымите его.
Платонова подняли.
– Слушай, а романы ты можешь тискать?
Огонь блеснул в мутных глазах Платонова. Еще бы он не мог. Вся камера следственной тюрьмы заслушивалась «Графом Дракулой» в его пересказе. Но там были люди. А здесь? Стать шутом при дворе миланского герцога, шутом, которого кормили за хорошую шутку и били за плохую? Есть ведь и другая сторона в этом деле. Он познакомит их с настоящей литературой. Он будет просветителем. Он разбудит в них интерес к художественному слову, он и здесь, на дне жизни, будет выполнять свое дело, свой долг. По старой привычке Платонов не хотел себе сказать, что просто он будет накормлен, будет получать лишний супчик не за вынос параши, а за другую, более благородную работу. Благородную ли? Это все-таки ближе к чесанию грязных пяток вора, чем к просветительству. Но голод, холод, побои...
Федя, напряженно улыбаясь, ждал ответа.
– М-могу, – выговорил Платонов и в первый раз за этот трудный день улыбнулся. – Могу тиснуть.
– Ах ты, милый мой! – Федя развеселился. – Иди, лезь сюда. На тебе хлебушка. Получше уж завтра покушаешь. Садись сюда, на одеяло.
– Как тебя звать-то?
– Андрей, – сказал Платонов.
– Так вот, Андрей, значит, что-нибудь подлинней, позабористей. Вроде «Графа Монте-Кристо». О тракторах не надо.
– «Отверженные», может быть? – предложил Платонов.
– Это о Жан Вальжане? Это мне на «Косом» тискали.
– Тогда «Клуб червонных валетов» или «Вампира»?
– Вот-вот. Давай валетов. Тише вы, твари...
Платонов откашлялся.
– В городе Санкт-Петербурге в тысяча восемьсот девяносто третьем году совершено было одно таинственное преступление...
Уже рассветало, когда Платонов окончательно обессилел.
– На этом кончается первая часть, – сказал он.
– Ну, здорово, – сказал Федя. – Как он её. Ложись здесь с нами. Спать-то много не придется – рассвет. На работе поспишь. Набирайся сил к вечеру...
Платонов уже спал.
Закончу своё наблюдение двумя выводами. Первый: всё сущее уже случалось раньше. Даже если мы о нём не помним и не знаем, оно повторяется раз за разом, круг за кругом. Никогда такого не было, и вот опять - истинная правда. В том польза книг, они рассказывают о том, как было в прошлом, чтобы можно было подготовиться и знать, чего ожидать в будущем.
Второй: интересно, однако, читать о коллективе. Пока мне на эту тему попадались только эпизоды. Чтобы целая книга была посвящена взаимоотношениям в группе людей, я читала только у Голдинга в «Повелителе мух». Тем интереснее продолжать путешествие в мир книг, вдруг где-нибудь ещё попадётся.
***********
Подписывайтесь на книжный ХорошийГромкийДзен!
***********
Покупайте «Колымские рассказы» Варлама Шаламова!
***********
Покупайте «Дэвида Копперфилда» Чарльза Диккенса!
***********
Другие интересные публикации книжного ХорГромДзена: