На ночь членов экспедиции устроили в павильоне Золотой Грозы. Каждому выделили отдельную комнату и принесли вещи для похода. Наставники, с хорошо скрываемой неловкостью, произнесли воодушевляющую речь. Странно говорить о светлом будущем отпрыскам благородных родов, многим из которых стукнул третий десяток. Арджуне официально тридцать три года и ещё двоим.
Молодые участники посматривали на них с плохо скрываемым презрением. Это же надо, засидеться в родных стенах до преклонных лет? Арджуна же всё мероприятие просидел закинув ногу на ногу и уткнувшись в книгу.
Когда солнце скрылось за горами, а Старый Город погрузился во мрак, на улицы вышли фонарщики. На перекрёстках разгораются масляные лампы на высоких столбах. Арджуна переоделся в походное, стоят за ширмой.
Льняная ткань приятно грубая, краски серо-чёрные. Только лента в волосах теперь выдаёт «благородное происхождение». Грубые башмаки на кожаной подошве едва гнутся. Шраман перекатился с носка на пятку, подпрыгнул и сделал два резких выпада и высокий удар ногой. Скривился, движения замедлены и новые пропорции мешают. В пути он не мог тренироваться и теперь чувствует себя ужасно.
Вздохнув, ослабил пояс и вышел из комнаты прямо во двор. Снаружи никого, только над воротами светит фонарь, и двое стражников дремлют на башнях. Холодный ветер приносит ароматы города и полей. Где-то в глубине замка играет музыка и звучат смазанные голоса.
Над крышами поднимается обглоданная луна. Изрытая спинами поверхность кажется такой близкой, что только руку протяни и ухватишь за кратер. Арджуна огляделся, присел и резко выпрямил ноги. Тело стрелой взмыло над крышей павильона и мягко приземлилось на черепицу.
Плавно перебежал на соседнюю, а с неё на крышу повыше и так до самой вершины. Остановился у золотого шпиля, луна коварно отдалилась, будто дразня. Шраман тейрен сел в позу лотоса, перед ним распахивается вид на долину, залитую серебряным светом. В темноте горят жёлтые точки фонарей, а лента реки мерцает, как полированная сталь. В горах было красиво, но и здесь прекрасно. В мире вообще мало уродливых мест. Такими их делают люди, но они же могут облагородить красотой что угодно.
Арджуна прислушался к телу, прошёлся мыслью по каждому мышечному волокну. За время путешествия пришли мысли о модификации, для большей выносливости и взрывной силы. Также неплохо повысить... От медитации отвлекло движения на крышах ниже.
Трое тёмных силуэтов бесшумно мчатся по черепице. Шраман поморщился, позволяя глазам воспринимать ультрафиолет, и внимательнее осмотрел неизвестных. Одеты в чёрные одежды из мягкой ткани, что не шуршит при движении. Лица скрыты платками, а на поясах примостились обсидиановые ножи.
Поддавшись любопытству, соскочил с крыши, в тенях помчался за ними. Не чтобы остановить, но любопытства ради. Ведь любопытство, это та черта, что отделяет живое от мёртвого.
Обладая столь высоким телом сложно сохранять не заметность, но серые одежды и мягкий шаг помогают. Двигаться приходится в стороне, прячась за выступами крыш или припадая к черепице, как кот.
Неизвестный выбрались за пределы малого дворца к одному из средних, где живут наложницы короля. Девушки со всех княжеств, благородные и нет, выделяющиеся лишь неземной красотой. Чужаки выбежали на квадратную крышу с дырой в центре. Изнутри поднимается едва заметный пар, пахнет цветами. Шраман занял позицию выше, постарался заглянуть, но угол не тот.
Троица сгрудилась, что-то, живо обсуждая языком жестов. Двое достали верёвки с крюками, закрепили на крыше и прыгнули вниз. Там плеснула вода, и почти сразу завизжали женщины. Мастер вздохнул и поднял ворот до носа, спрыгнул уже не таясь.
Оставшийся на страже резко развернулся и выхватил нож. Чёрное лезвие сверкнуло в лунном свете. Бросился в атаку, почти мгновенно разорвав дистанцию, ударил в печень. Шраман отскочил, оценил скорость и пнул в локоть вооружённой руки. Тот вывернуло в обратную сторону, и нож выпал из ослабших пальцев. Умыкатель на мгновение застыл, перебарывая рвущийся из глотки вопль. Мастер ухватил за сломанную руку, дёрнул на себя и врубил ребро ладони в кадык.
Тело рухнуло на черепицу и задёргалось в агонии, царапая шею. Скрюченные пальцы содрали платок, обнажив тощее лицо и татуировку на шее.
Над краем крыши появилась рука, человек в чёрном вскарабкался и помог напарнику подняться. У последнего на плечах обнажённая девушка с огненными волосами. Бледная кожа влажно блестит в лунном свете, сверкают зелёные глаза. Рот перехвачен повязкой, врезавшейся в уголки губ до крови.
Оба застыли, глядя на мёртвого товарища и серую фигуру, нависшую над ним. Переглянулись, вылезший первым шагнул к шраману, а второй бросился в другую сторону. Арджуна проводил его взглядом и почти упустил момент, когда вместо ножа враг выхватил тростниковую трубку. Прижал ко рту и мощно выдохнул, оперённый дротик устремился в шею. Шраман рефлекторно поймал, как муху, озадаченно раскрыл ладонь. Враг недоумённо вперил взгляд в дротик, безвредно лежащий на ладони. Длинная игла блестит маслянисто-зелёным.
Отбросил бесполезное оружие и выхватил ножи, бросился с пронзительным рёвом. Крик должен испугать врага, парализовать... Арджуна пнул в грудь, столь быстро, что тело переломило пополам и бросило через край. Внизу громко плеснула вода, и вновь завизжала женщина.
Шраман пробежал мимо за удирающим похитителем. Конечно, это всё не его дело, но, в конце концов, женщина в беде. Похищенная раскачивается на плече, колотя связанными руками по спине и стараясь ударить коленом в нос. Заметив догоняющего шрамана, замычала, утраивая усилия.
Арджуна нагнал и на бегу пнул в сгиб колена, враг вскрикнул и повалился. Девушку шраман снял с плеча в полёте, прижал к груди и, убедившись, что она в порядке, положил на крышу. Подскочил к поднимающемуся похитителю и с силой наступил на шею. Под подошвой звучно хрустнуло, и тело обмякло, шраман надавил сильнее и провернул стопу.
Пленница сорвала повязку, вытащила изо рта кляп и закашлялась. Даже в таком виде, она выглядит как само воплощение женственности. Лунный свет выделяет округлости, но кокетливо прячет в тени самые горячие части. Огненные волосы растрёпанны и локоны скрывают один глаз, на бледной коже горят веснушки.
— Кто ты? — Просипела она, прижав ладони к горлу.
Арджуна, убедившись, что враг мёртв, огляделся. Под крышей нарастает переполох, во дворе гремят подкованные сапоги, бряцают кольчуги. Развернулся и побежал прочь. В спину ударила крик:
— Спасибо!
На бегу поднял кисть, давая понять, что услышал. Вернувшись в павильон, старательно проверил, нет ли пятен крови на одежде, разделся и забрался в постель и притворился, что спит. Общий переполох проник и в малый дворец. В коридоре быстрым шагом прошли стражники, а во дворе зажгли больше фонарей.
Арджуна погрузился в себя, имитируя сон настолько хорошо, что и правда уснул
