Рука Ахсен, потянувшаяся за свитком, замерла на месте. Женщина побледнела.
- Что там, Ахсен? – дрожащим голосом спросила Гюльфем, бросив на лекаршу умоляющий взгляд.
Вместо ответа та достала что-то из тайника и повернулась к султанше.
- Вот…- промолвила она, вытянув перед собой ладонь, на которой лежало пушистое жёлтое пёрышко, такое яркое и живое, как будто маленькая птичка обронила его совсем недавно.
- Этого не может быть! – вскрикнула потрясённая Гюльфем и зажала ладонями рот.
- Ты говорила, что маленькая жёлтая птичка будто преследует тебя…- словно в ознобе передёрнув плечами, произнесла Ахсен, - О, Аллах! Помоги! Мне трудно дышать! Воздух вокруг будто наполнен злом!
- Ахсен, пожалуйста…возьми письмо…читай…- пробормотала Гюльфем, из последних сил стараясь не потерять сознание.
Ахсен дунула на пёрышко, оно вспорхнуло ввысь и плавно опустилось на плечо султанше.
- О, Всевышний! Спаси, сохрани и помилуй! – прошептала лекарша, сунула руку в отверстие и достала скрученный в трубочку лист.
Затаив дыхание, она развязала тесьму, развернула пергамент и стала читать вслух.
- Любимая моя доченька! Дорогое моё дитя! Пусть Аллах хранит тебя! Да ниспошлёт он тебе долгую здоровую и счастливую жизнь!
Женщина закрыла глаза и издала печальный вопль, похожий на стон.
- Ахсен, идём, присядь, выпей воды, - промолвила смертельно бледная Гюльфем, взяла подругу за плечо и подвела к дивану.
Та послушно присела на краешек, взяла в руки стакан и жадными глотками выпила воду до дна.
- Лишь на Всевышнего уповаю я и пишу тебе это послание, потому что меня гнетёт дурное предчувствие, - продолжила она читать более ровным голосом, - Любимая моя доченька! Ахсен, родная моя! Слёзы застилают мне глаза и не дают видеть строчки, поэтому прости, моя кровинка ненаглядная, и не ругай свою матушку за корявые буквы. Свеча догорает, ты крепко спишь, разметав по подушке свои красивые волосы, которые я так люблю расчёсывать. На щёчках твоих безмятежный сон нарисовал нежный румянец, теперь они похожи на лепестки роз, которые цветут в саду…Ты улыбаешься…О, Аллах! Пусть моя девочка никогда не узнает горя! Озаряй её личико благостной улыбкой! Ахсен! Знай, что бы тебе ни говорили, я не совершила ничего такого, что заставило бы тебя устыдиться меня. Сейчас ты поймёшь, что я имею в виду.
Когда-то давно я совершила грех, который замаливаю всю жизнь, но, видно, Аллах посчитал его таким тяжёлым, что не хочет меня пока простить и посылает новые испытания.
А проступок мой состоит в том, что я когда-то по указанию госпожи Айше-Хафсы дала ложное заключение об отсутствии беременности у Накшидиль-хатун, наложницы султана Селима. Эта рабыня имела очень скверный характер, была в центре всех перепалок и стычек, любила интриги. Супруга султана Селима, Айше-Хафса, смогла убедить его, что скандальной наложнице не место во дворце, и тот выдал её замуж за одного чиновника.
Там, в доме мужа, Накшидиль сразу узнала, что беременна, и поняла, что в Топкапы её обманули, но поделать ничего уже не могла. Потом у неё родился мальчик, назвали его Увейсом. Султан Селим ребенка позже признал, распорядился обеспечить его лучшим образованием и всем необходимым, однако во дворец не забрал, что лишало Увейса права на престолонаследие.
Обозлённая Накшидиль решила поквитаться с Айше-Хафсой, её сыном Сулейманом и мной.
Ещё пребывая в Топкапы она случайно познакомилась с молоденькой наложницей шехзаде Сулеймана Фюлане, они были одинаковы по характеру и быстро нашли общий язык.
Вот Накшидиль и решила осуществить свою месть руками Фюлане. Однако та оказалась хитрее и себе на уме.
Получив от Накшидиль редкий яд, она не стала тра_вить Айше-Хафсу, потому что та была ей удобна, и уж тем более шехзаде Сулеймана, которого, возможно, любила, но скорее всего потому, что ему открывалась прямая дорога к трону, что вскоре и случилось – он стал султаном.
А вот меня она решила использовать в своих целях. Она отра_вила нескольких неугодных рабынь, а когда я по некоторым признакам распознала яд, она угрозами заставила меня сказать, что они умерли от ос_пы.
Что я могла сделать? Пойти к султану и пожаловаться? Но кто бы мне поверил? Яд коварный, наличие его в организме не каждый смог бы обнаружить. Да и я сделала это не сразу, и то, только потому, что в своё время попала к учителю, который кроме всего прочего изучал яд_ы.
Сим_птомы отр_авления один-в-один схожи с заболеванием ос_пой.
А Фюлане так и сказала, что за навет на госпожу меня казнят, а моя дочь в муках отправится вслед за мной.
Ахсен, девочка моя! Мне невыносимо думать, что хотя бы одна слезинка упадёт из твоих благословенных глаз.
Наложницы всё равно бы не выжили, и я решила послушаться приказа Фюлане, дав ложное заключение об их сме_рти.
А однажды эта злодейка пошла на немыслимое прес_тупление. Она не смогла подлить яд шехзаде Мураду, сыну наложницы Гюльфем, и приказала сделать это мне во время осмотра мальчика.
У меня кро_вь стыла в жилах, кода я слушала этот приказ. Но Фюлане велела мне выбирать: либо жизнь моей дочери, либо сме_рть шехзаде. Она сказала, что другого выбора нет. А он был, Ахсен!
Я дала малышу отвар, который вызывает жар, и быстро выдала заключение, что шехзаде болен чёр_ной ос_пой, а чуть позже, что он скон_чался. Я уже имела во дворце доверие и значимость, и проверять меня никто не стал.
На самом деле я спрятала малыша в соседней с нашей комнате Дамлы, в которой она почти не появлялась с тех пор, как стала служить Фюлане. Через большое окно этой комнаты удобнее было передать младенца знакомым цыганам, которые проникли в Топкапы под видом фокусников. Ты знаешь, что султан Сулейман привечает их.
Когда я спасла младенца, моя душа возрадовалась и наполнилась благодатью. Справедливость восторжествовала! Ведь этот ребёнок ко всему прочему не имеет никакого отношения к династии и к трону, в борьбе за который ему бы грозили яд или шёлковый шнурок.
Не удивляйся, моя Ахсен. Эта милая девочка Гюльфем поступила в гарем в очень тяжёлом моральном состоянии, во время осмотра я обнаружила, что она не девственна и доложила об этом валиде-султан. Та, как и положено, отправила её выполнять грязную работу, но шехзаде приказал вернуть её и сделал своей фавориткой.
Спустя чуть более недели после хальвета она упала в обморок, и я, осмотрев её, к своему великому изумлению обнаружила у неё явную беременность, чего не могло быть. Тогда я и поняла, что при первом осмотре беременность уже была, но слишком маленькая, чтобы её заметить.
Мне было очень жаль эту юную рабыню, над которой нависла сме_ртельная опасность, и я скрыла правду ото всех.
Айше-Хафса-султан, к счастью, во дворце отсутствовала несколько дней, вернулась расстроенная, к тому же, помнится, Фюлане затеяла очередную свару, в которой пришлось разбираться, ещё и шехзаде Мустафа заболел, поэтому она не вникла, когда был хальвет, и не рано ли я разглядела беременность очередной рабыни.
А потом, когда начались роды, я сказала, что они преждевременные.
Малыш родился на удивление здоровенький, такой красивый, с чёрными волосиками и чёрными бровками, словно нарисованными. Когда я получила от Дамлы ампулу с яд_ом и пришла осматривать малыша, он так посмотрел на меня своими чёрными глазками, будто всё понял. Никогда не забуду его взгляд.
Смотри, не проговорись Гюльфем, моя Ахсен. Смер_тельная опасность всё ещё грозит ей.
Я расскажу Гюльфем-султан обо всём, когда она накопит достаточную сумму, чтобы выкупить себя, потому что вряд ли повелитель даст ей свободу раньше, он любит эту наложницу.
И вот тогда, имея средства для безбедной жизни, она найдёт своего сыночка и заживёт с ним где-нибудь в тихом спокойном месте, вдалеке от коварства и интриг.
Вот такую исповедь мне захотелось написать тебе, дитя моё, и сейчас мне так легко на душе. Однако нехорошее предчувствие всё же осталось. Не захочет ли Фюлане убрать меня, как ненужного свидетеля её пре_ступлений, тем более у неё появилась преданная ей Дамла, очень непорядочная женщина, алчная и хитрая. Держись от них подальше, моя Ахсен! Ах, если бы был жив твой отец…Ой, совсем засыпаю, завтра допишу, моя родная…
Последние слова Ахсен прочитала с надрывом, упала на диван, и её тело содрогнулось в беззвучных рыданиях.
Гюльфем, напротив, сидела молча, словно живое изваяние, с каменным лицом, не выражавшим никаких эмоций.
В таком состоянии их и застала Хюррем, узнавшая от Фатьмы, что Гюльфем-султан позвала лекаршу, и они пошли в бывшие покои матушки почитать суры на стене.
Звук падающего тела заставил Гюльфем и Ахсен вздрогнуть.
Ничего не поняв, они переглянулись, потом медленно посмотрели на дверь, увидели лежащую на полу Хюррем и обе метнулись к ней.
Султанша неподвижно лежала в метре от дверного проёма лицом вниз, и её волосы пламенно-рыжими локонами устилали ковёр под ней.
- Лекаря! Срочно! – вскрикнула Гюльфем и тотчас осеклась, посмотрев на Ахсен, вызвав у той растерянный взгляд.
- О, Аллах! Гюльфем, нам необходимо собраться, иначе мы обе сейчас лишимся рассудка, - пробормотала лекарша и сделала глубокий вдох. Султанша последовала её примеру, и вскоре они обе склонились над Хюррем.
- Хюррем-султан! Очнитесь! – тихонько позвала Гюльфем, пока Ахсен доставала из чемоданчика нюхательную жидкость.
Пару секунд спустя Хюррем пришла в себя и медленно открыла глаза.
- Вы нашли письмо и прочитали его без меня? – с упрёком промолвила она и принялась плакать.
Обе женщины в недоумении переглянулись.
- О, Аллах! Смилуйся над нами! Хюррем-султан, не пугайте нас! – Гюльфем судорожно ухватилась за руку Ахсен.
- Успокойтесь, Гюльфем-султан, мне кажется, я начинаю понимать, в чём причина обморока и повышенной плаксивости госпожи, - с едва заметной улыбкой на бледном лице произнесла лекарша.
- Да какая я теперь султан, - со вздохом, похожим на вздох облегчения, сказала Гюльфем, и её взгляд тотчас оживлённо вспыхнул.
- Ахсен-хатун, неужели наша госпожа вновь ждёт ребёнка? – удивлённо взметнула она брови.
- А это мы сейчас узнаем, - нараспев ответила лекарша, - помогите, пожалуйста, поднять госпожу и отвести её на ложе.
В ответ на просьбу, Гюльфем тут же взяла Хюррем за плечо и осторожно потянула кверху.
Рыжеволосая фаворитка султана молча поглядывала на собеседников своими зелеными глазами и послушно выполняла все их распоряжения.
Вскоре осмотр был произведён, и Ахсен, вытерев капли пота со лба, вынесла заключение:
- Ну что я могу сказать, Хюррем-султан, Вы снова беременны!
- Невероятно! Ахсен-хатун, у меня будет ребёнок? – широко раскрыв глаза, спросила Хюррем.
- Да, конечно, будет! Поздравляю Вас! – ответила та и улыбнулась.
- Поздравляю, Хюррем-султан! Да благословит Вас Аллах и Вашего будущего малыша за то, что отвлекли нас от состояния помешательства после того, что мы узнали из письма матушки Ахсен-хатун, - вдохновенно произнесла Гюльфем, едва сдерживая запоздалые слёзы.
- Давайте поскорее уйдём отсюда, и вы мне поведаете обо всём, что узнали, - умоляюще сказала Хюррем, женщины одобрительно кивнули, и все дружно покинули покои.
Они пришли к Хюррем и удобно расположились в ожидании долгой беседы, а фаворитка повелителя отправилась порадовать благой вестью валиде-султан.
Вскоре она возвратилась и с нетерпением попросила рассказать о том, раскрыло ли послание Ахсен-хатун тайну сына Гюльфем.
- Да, Хюррем, матушка написала, что спасла малыша, спрятав его, а потом передала цыганам, - ответила Ахсен и слёзно добавила: - Да прибудет её душа в раю!
- Аминь! – подхватили обе госпожи.
- Мой мальчик жив, Хюррем, ты была права! – радостно произнесла Гюльфем.
- Слава Аллаху! Значит, шехзаде воспитывают цыгане? – с едва заметными нотками неудовольствия произнесла Хюррем.
- Главное, он жив! И я всю жизнь буду вспоминать в моих молитвах Ахсен-хатун и её матушку! – вдохновенно сказала Гюльфем и, выдержав небольшую паузу, добавила: - Мой Мурад не шехзаде!
- Не шехзаде? – переспросила Хюррем.
- Мурад – сын моего Вахида! И я найду его! – твёрдо заявила Гюльфем.
- Я помогу тебе, завтра же отправимся в поселения, где живут цыгане, - пообещала подруге Хюррем, и женщины принялись обсуждать письмо.
- Так вот откуда это всё тянется. Интересно, жива ли эта Накшидиль?
- У Фюлане вместо сердца был камень!
- Бедная твоя матушка, Ахсен-хатун, как ей приходилось страдать! А сколько любви у неё было к тебе!
- Как Дамле удалось выкрасть это письмо?
- Теперь мы этого уже не узнаем…
- А спрятала она его, скорее всего, для того, чтобы под угрозой разоблачения выманить у Гюльфем-султан накопленную ею немаленькую сумму.
- Какая алчная женщина…ничего святого.
- Как же мы не догадались о надписях на стенах гарема…
- Эта Дамла такая хитрая, спрятала письмо там, где никто бы и не подумал его искать…
Вволю наговорившись, женщины, наконец, решили разойтись.
- У меня началась дикая головная бо_ль. Всем нам нужен хороший настой из трав. Сейчас я велю своим помощницам приготовить его и принести вам. До завтра! – попрощалась со всеми Ахсен-хатун и первая покинула покои фаворитки султана.
На следующий день Хюррем попросила разрешения у валиде-султан отправиться в город.
- Валиде-султан, я хочу раздать саадаку и совершить намаз в одной из мечетей, поблагодарить Всевышнего за великую милость, которую он оказывает мне! Иншалла, я рожу ещё одного шехзаде! – склонилась она в почтении.
- Конечно, Хюррем, поезжай! Аллах милостив к тебе, это правда! – приветливо улыбнулась Айше-Хафса.
- Позвольте взять с собой Гюльфем, она заботливая и внимательная, а мне сейчас нужно быть особенно осторожной, - попросила Хюррем, и валиде возражать не стала.
Получив позволение, госпожи отправились на поиски цыган.
В первом же жилом квартале им встретились несколько семей, однако никто из этих людей толком не мог вспомнить дела давно минувших дней.
Кто-то припомнил, что видел двух цыганок с младенцем, но куда они делись, не знал.
Султанши уже собрались возвращаться во дворец, как, вдруг, у самой кареты их остановил приятный женский голос.
- Госпожи не желают спросить моего мнения?
Они обернулись и увидели красивую ярко разодетую цыганку.
- Позолотите ручку, - сказала она и ухмыльнулась, - не от жадности прошу, а потому, что так положено.
Хюррем протянула цыганке увесистый мешочек с монетами, который сию же минуту пропал в многочисленных складках цыганских юбок.
- О-о, спасибо, щедрая королева, - довольно цокнула языком гитана и устремила пронзительный взгляд на Гюльфем.
- Ты сыночка ищешь? Найдёшь. Вовремя ты собралась его искать. Ты нужна ему. Дорогу к нему не укажу, не знаю. А Ляля и Гожи знают. У них спроси.
- Какая ещё Ляля? Где нам её искать? – нахмурилась Хюррем.
- Я знаю, - выдохнула Гюльфем.
- Она знает, - кивнула цыганка и зашагала прочь, окружённая волнами своих пёстрых юбок.
Дорогие мои читатели! Субботний выходной день позволил мне написать новую главу, поэтому публикую её сегодня. Желаю приятного прочтения!
