А я на лестничной площадке молча собирала свои вещи в большие хозяйственные сумки, потому что чемоданы для меня муж пожалел.
— Чемоданы мне самому пригодятся, — сказал он, — а ты, Алёна, и обычными хозяйственными сумками обойдёшься.
Насчёт чемоданов — это он точно как в воду смотрел. Пригодились они ему. Но это случилось нескоро. А тогда мои вещи просто оказались разбросанными по всей лестничной площадке, и я вынуждена была собирать их с пола.
Иван специально их так выкидывал из квартиры, чтобы они разлетались в разные стороны.
— Это я потому так делаю, — говорил он при этом, — чтобы тебе труднее было их собирать. Спросишь, за что я так с тобой? А ни за что. Просто потому, что у меня плохое настроение, а глядя на то, как ты страдаешь, мне становится легче.
И всё время, пока я собирала свои вещи, муж стоял в дверях и с наслаждением наблюдал за тем, как я покорно собираю свои вещи и складываю в сумки. Было видно, что он испытывал в этот момент огромное удовольствие.
— А это оказалось даже легче, чем я предполагал, — сказал он. — Знал бы, что всё так просто, я бы давно уже попросил тебя покинуть мою квартиру. Но понимаю, что был не готов. Всему своё время. И вот моё время пришло.
Я молчала. Но Ивану и необязательно было, чтобы я тоже что-то говорила. Наоборот. Моё молчание помогало ему тем, что не сбивало с монолога, и он мог говорить без остановок. И я это понимала. И поэтому за всё то время, как у него ни с того ни с сего вдруг поехала крыша, и он начал на меня кричать и обвинять в многочисленных, невероятных и не совершаемых мною поступках, я не проронила ни слова.
— Что? — усмехаясь, произнёс он. — Так и будешь молчать? Даже слова в оправдание своё не скажешь?
А я молчала вовсе не потому, что мне нечего было сказать. А потому, что интуитивно понимала, что в данной ситуации молчать — будет самое правильное. К чему слова, когда тебя незаслуженно обвиняют? Он хоть и спрашивал, но вовсе не ждал, чтобы я что-нибудь отвечала. Тем более он прекрасно понимал, что все его обвинения в мой адрес — это ложь.
«И без слов всё было понятно с самого начала, — думала я. — Так что лучше я и дальше помолчу. Здоровее буду. А то, если начну оправдываться, то тем ещё больше разозлю его. Нет уж».
И надо же было такому случиться, что в то самое время, как я собирала свои вещи, из лифта вышла Варвара. Благодаря которой, как выяснилось позже, и был разыгран мужем весь этот спектакль.
Да-да, спектакль.
Но в тот момент я ещё не знала, что Варвара заодно с Иваном и что всё это она и придумала.
Просто я почувствовала, что Варвара, наверное, здесь не просто так появилась, и поэтому с ней тоже не надо разговаривать.
— Иван, а что здесь происходит? — радостно спросила она, глядя на то, как я собираю свои вещи и укладываю в сумки. — Неужели? Ты её выгнал? Наконец-то! Если честно, я до конца не верила, что ты сможешь.
— Ты почему так рано? — недовольным голосом спросил Иван. — Мы же договаривались, что ты приедешь вечером.
— А разве сейчас ещё не вечер? — удивилась Варвара.
— Сейчас день!
Варвара посмотрела на часы.
— Действительно, — ответила она. — День. А я думала, уже вечер. Я так по тебе соскучилась, Ваня, что совершенно утратила чувство времени. Не сердись.
— Да я и не сержусь. Наоборот. Хорошо, что пришла пораньше. Своими глазами смогла увидеть, как я её выгнал.
— Надеюсь, совесть тебя не мучает. А то ты так переживал по этому поводу.
— Нисколько. Твои тренировки не прошли даром.
И, услышав про «тренировки», я и догадалась, что всё это было заранее подстроено моей подругой.
— Это только начало, любимый, — сказала Варвара. — Если и дальше будешь меня слушаться, то достигнешь таких высот, о которых сейчас даже мечтать не смеешь.
— Я буду слушаться тебя всегда.
— Знаешь, что мне сейчас больше всего нравится? — спросила Варвара.
— Что?
— Что все её вещи ты выкинул на лестничную площадку? Это мы с тобой не планировали.
— Это был экспромт. От души, так сказать. Хотелось сделать ей больнее.
— Ты — творческая личность, Иван.
— Просто, когда я весь в искусстве, меня так и тянет на импровизации.
— Я тобой восхищаюсь. Не думала, что ты на такое способен. Нет, я знала, что ты смелый и решительный, но чтобы настолько! Это поистине настоящий мужской поступок. С нелюбимыми жёнами только так и надо поступать. И теперь я тебя ещё больше люблю. И не сомневаюсь, что из тебя получится великий актёр. Великий, Ваня.
— А ты знаешь, что она мне сегодня утром сказала, Варя?
— Ты же говорил, что она всё время молчала.
— Нет. Я сказал не так. Она замолчала только после того, как я стал изображать плохое настроение и эмоциональное расстройство. Как мы с тобой и договаривались. А до этого она много чего говорила.
— Вот как? Хм. И что же она говорила?
— Что ребёнка ждёт.
— А информация о ребёнке тебе не испортила сразу настроение?
— Ты знаешь, Варя, — ответил Иван. — Я тогда был так увлечён мыслью, чтобы самому себе настроение испортить и разыграть перед Алёной душевное расстройство, что всё остальное меня просто не волновало. А, кроме того, я же тебе говорил, что Алёна не умеет портить настроение. Она и про ребёнка сказала это как-то так, что я даже нисколько не расстроился. Ну ребёнок и ребёнок. Подумаешь.
Более всего меня тогда поразило, что и Иван, и Варвара, они говорили друг с другом так, как будто меня рядом с ними не было. И это меня серьёзно напугало.
«Да кто же они есть? — подумала я тогда. — Если так свободно обсуждают при мне вещи, про которые душевно здоровые люди предпочитают не то, чтобы молчать, а вообще забыть».
— Я поняла, — сказала Варвара и посмотрела на меня. — Ты серьёзно? — спросила она. — Ребёнка ждёшь?
Я продолжала молча собирать вещи и складывать их в сумки.
— Она тебе ни слова не скажет, — криво ухмыляясь, язвительно произнёс Иван. — Гордая. Даже в глаза не смотрит. Прячет глаза. Характер показывает. Я же говорю, что с момента, как у меня испортилось настроение и я её из дома выгнал, ни слова не сказала. Молчит. Как рыба.
— А я знала, что так будет. Помнишь, я тебе говорила?
— Помню. Я ведь тоже это предчувствовал.
— А ты боялся.
— Да не боялся я, — ответил Иван. — А просто мне было немножко совестно.
— Ну хорошо, хорошо. Не боялся.
— Сейчас я даже думаю, что для меня было бы лучше, если бы она что-то ответила, — продолжал Иван. — Возмущалась, например. Или обозвала бы меня как-нибудь. А она — нет. Молчит и всё. Как актёру, мне это было обидно. Не чувствовалась реакция зрителя. Понимаешь?
— Понимаю, любимый.
«Любимый? — подумала я. — Теперь всё окончательно встало на место».
— В какой-то момент я даже испугался, что ничего не получится, — продолжал Иван. — Хорошо, что мы с тобой всё отрепетировали.
Варвара посмотрела на меня.
— Ну что, подруга, тебя не удивляет, что я сейчас здесь? А ведь это я всё придумала. Да.
Я молчала.
— Может, скажешь пару слов на прощание. Ведь не свидимся более. Скажи мне что-нибудь дерзкое. Назови меня каким-нибудь нехорошим словом. Тебе легче станет, вот увидишь. Не желаешь? А напрасно. Сама после жалеть будешь, что не поговорили. По душам. Если хочешь, я скажу Ивану, и он уйдёт в квартиру, поговорим без свидетелей. Меня он послушается.
Я молчала.
«Мне вот только с тобой сейчас и не хватало говорить, — думала я. — Мне убраться бы отсюда поскорее живой и здоровой. Так что нет, подруга. На разговор по душам ты меня не разведёшь. Так что это вы уж здесь без меня по душам разговаривайте. А я и так здесь слишком долго задержалась».
— Ну и молчи, — презрительно сказала Варвара. — Тебе же хуже. Только не рассчитывай, что запишешь своего ребёнка на Ивана.
— Я сразу предупреждаю, что на ребёнка не подпишусь, — уверенно заявил Иван.
— Иван теперь мой и только мой, — добавила Варвара.
«Само собой, твой, — подумала я. — Мне он теперь без надобности».
— А будешь пытаться повесить на меня своего ребёнка, я на тебя своих родителей натравлю, — сказал Иван.
«И этого человека я когда-то полюбила! — подумала я. — Где был мой разум?»
— Их положение в городе, Алёна, тебе хорошо известно, — сказала Варвара. — Они тебя быстро уму-разуму научат.
— Мои папа и мама в стороне стоять не будут, если увидят, что его сыну опасность грозит, — сказал Иван. — Так что, Алёна, мой тебе совет, решай проблему с ребёнком как можно быстрее. Пока не поздно. Потому что у меня такие связи, с помощью которых я просто докажу, что этот ребёнок не мой.
Я молчала.
К тому времени я уже собрала все свои вещи в сумки и вызвала лифт. Когда лифт приехал и открылись двери, я зашла в лифт и нажала кнопку. Двери закрылись. Я вздохнула с облегчением.
«Как же вовремя, — подумала я, — Пётр Аркадьевич и Мария Семёновна обратились ко мне с просьбой. И как хорошо, что я им всё объяснила и они меня поняли. Это свыше. Ивана, конечно, жалко, но он сам виноват. А вот Варвару не жалко. Почему мне её не жалко? Наверное, потому что я такая же, как и они. Бессердечная».
За месяц до этого.
— Ваня, я что сказать тебе хотела...
Прежде чем продолжить, Варвара серьёзно посмотрела на Ивана.
— Что? — спросил Иван.
— Нас свела с тобой судьба.
— Нас моя жена познакомила, — ответил Иван.
— Судьба, Ваня. Судьба.
— Пусть так.
— А знаешь, чем ты мне понравился?
— Чем?
— Я увидела в тебе большой потенциал.
— Ты имеешь в виду моих родителей, которые занимают высокое положение в городе?
— Чтобы родиться у таких родителей, Ваня, нужно тоже очень хорошо постараться.
— Да? — удивился Иван. — Интересная мысль. Я об этом как-то не думал.
— А ты подумай, Ваня. А ещё подумай о том, что иметь большой потенциал — это половина дела. Нужно ещё, чтобы он раскрылся. И для того, чтобы тебе, Ваня, раскрыть свой потенциал, необходимо, чтобы рядом с тобой была женщина, которая сможет помочь тебе это сделать. Я думаю, что ты и сам прекрасно понимаешь, что твоя жена, Алёна, на это не способна.
— Понимаю.
— А вот я смогу тебе помочь. И это, я надеюсь, ты тоже понимаешь.
— И это понимаю.
— Ваня, а почему ты до сих пор не выгонишь свою жену из дома? — спросила Варвара. — Ну сколько можно? Ведь ты её не любишь?
— Не люблю, — мрачно согласился Иван. — Я люблю тебя, Варя.
— Так гони Алёну прочь!
— Не могу.
— Почему не можешь? Чем быстрее ты её выгонишь, тем быстрее я смогу помочь тебе раскрыть свой потенциал и сделать тебя по-настоящему великим человеком. В какой области ты хочешь добиться успеха?
— Ты же знаешь, что я хочу раскрыться в области искусства. Хочу стать, если не великим, то выдающимся, а нет, так прославленным актёром. Очень многие мои друзья идут по этому пути, и у них получается. И я тоже хочу, как они, но только лучше их.
— Всё. Решено. Считай, что ты уже и великий, и выдающийся, и прославленный актёр. Считай, что ты уже лучше всех. Я сделаю тебе такую успешную актёрскую карьеру, что все твои друзья просто обзавидуются.
— Сделаешь? Серьёзно?
— Конечно, сделаю. Но почему ты так удивляешься?
— Потому что, когда я просил родителей помочь мне, они ответили, что в этом они мне не помощники. Сказали, что если я хочу стать великим артистом, то это без них.
— Твоих родителей можно понять. Они финансисты и далеки от искусства. Всё, что умеют делать твои родители, — это деньги. Поэтому артиста из тебя буду делать я. Но для этого ты сначала должен выгнать жену из дома.
— Да неудобно как-то, — ответил Иван. — Жена всё-таки. Тем более, что я её любил когда-то. И обещал любить всегда. Как же я теперь могу её выгнать? Думаешь, это просто?
— Думаю, это просто. Квартира эта — твоя. Так что всё зависит только от тебя. Пришёл домой и потребовал громко и решительно, чтобы она немедленно покинула твой дом.
— И тебе её не жаль?
— А чего мне её жалеть?
— Вы ведь подруги. Это же она нас и познакомила.
— Я её подругой стала только для того, чтобы через неё с тобой познакомиться. Уж очень ты мне понравился, Ванюша, когда я первый раз тебя увидела.
«А особенно мне понравились твои успешные родители, — думала при этом Варвара. — Я уже давно к тебе подбиралась. Не знала только, как это лучше сделать. Вот и пришлось действовать через твою жену».
— Могла бы и сама ко мне подойти, — сказал Иван. — Зачем Алёну вмешивала?
«Я бы подошла, — подумала Варвара, — но чтобы сказали твои родители? За кого бы они меня приняли, если бы я сама подошла? И совсем другое дело, когда мне тебя представила твоя жена, как свою подругу. Это совсем другой статус, Ванечка. Господи, какой же ты ещё глупый. Как же мне будет с тобой непросто. Но ничего, ничего. Я сделаю из тебя выдающегося во всех смыслах артиста».
— Влюблённой женщине, Ваня, — ответила Варвара, — неудобно самой подходить. Нужно обязательно через кого-то. Другое дело, если бы я тебя не любила. Тогда, конечно же, я сразу бы сама к тебе подошла.
«А так пришлось к твоей жене в подруги набиться, — думала Варвара. — Господи, как вспомню, чего мне это стоило. Через что пришлось пройти».
— Хорошо ещё, что жена у тебя глупая, Ваня.
— Чего это глупая?
— А разве нет? Ведь слепому было ясно, что я за тобой бегаю. А она ничего не замечала.
— Так она же считала тебя подругой своей.
— Вот я и говорю, что глупая. А ты не хочешь решительно потребовать, чтобы она свалила куда подальше. Ты точно решил стать великим артистом? Я ведь почему спрашиваю. Потому что великие артисты обычно в таких ситуациях особо с жёнами не церемонятся. Тем более с теми, кого разлюбили.
И Варвара привела несколько примеров из жизни, когда великие артисты не церемонились со своими жёнами.
— Да, великим артистом я точно хочу стать, — ответил Иван. — Но чтобы решительно требовать, Варя, смелость нужна. А её у меня нет.
— Не смелость, а настроение тебе нужно. Соответствующее обстоятельствам.
— Чему? — не понял Иван.
— Поставленной цели, — объясняла Варвара. — Понимаешь? А без настроения — как? Никак без настроения. Это азы актёрского мастерства.
— Какое ещё настроение, Варя?
— То самое настроение, Ваня. Соответствующее поставленной задаче! И вообще, если хочешь знать, то любое дело нужно делать с правильным настроением. А тем более выгонять жену, которую когда-то любил и разлюбил. И тебе тоже, чтобы Алёну выгнать, настроение нужно соответствующее.
— А какое будет соответствующее настроение в этом деле?
— В данном случае соответствующее — это значит плохое. Потому что жён, как правило, мужья выгоняют, находясь в плохом настроении, — ответила Варвара. — А чтобы у тебя было плохое настроение, его тебе должен кто-нибудь испортить. А иначе у тебя ничего не получится. Понимаешь? Ну почему я вынуждена объяснять тебе такие простые вещи?
— И что же мне делать?
Варвара задумалась.
— Кажется, я придумала, — сказала она.
— Что придумала?
— Когда тебе Алёна в следующий раз снова настроение испортит, ты её и выгони. Ну как? Здорово я придумала?
— То же мне придумала! Нечего сказать.
— А что?
— А то, что Алёна никогда не портит мне настроение.
— Серьёзно?
— Серьёзнее некуда.
— Быть такого не может, чтобы жена мужу никогда настроение не портила.
— По-твоему, я вру? — возмутился Иван. — Так, что ли?
— А ты хочешь меня убедить в том, что она никогда не портила тебе настроение?
— Никогда!
— Странно.
— О чём и речь, — грустно произнёс Иван. — Я же говорю, не просто мне Алёну из дома выгнать.
Варвара снова задумалась.
— Придумала! — радостно воскликнула она через некоторое время.
— Опять ерунду какую-нибудь?
— Нет. Вот теперь я точно придумала гениальную вещь. Если жена не может испортить тебе настроение, Ваня, тогда испорти его себе сам.
— Как это?
— Это просто, Ваня. Все великие артисты умеют это делать.
— Серьёзно?
— Поверь мне. Я в театре такого насмотрелась.
— А я не умею этого делать, — грустно сообщил Иван.
— Ничего страшного. Я тебя научу.
— Ты знаешь, как?
— Я знаю сотню надёжных, проверенных способов, как самому себе испортить настроение.
— Я, наверное, не смогу.
— Сможешь. Со мной позанимаешься и сможешь. Дня не пройдёт, как ты станешь способен запросто портить себе настроение в любое время и где угодно. Считай, что уже сейчас мы начнём делать из тебя великого артиста. А уже завтра ты сможешь выгнать жену из дома. И она же ещё останется виноватой, потому что ты сможешь её обвинить в том, что это она испортила тебе настроение.
— Даже если она всё время будет молчать?
— А чего это она молчать будет?
— А у неё привычка такая. Когда у меня портится настроение, она замолкает.
— Даже если она при этом всё время будет молчать и не будет оправдываться, — ответила Варвара, — ты всё равно сможешь обвинить её в том, что это именно она и испортила тебе настроение тем, что молчала.
— Нет! — закричал Иван. — Одного дня на подготовку мне мало. Мне нужно больше времени, чтобы эмоционально подготовиться к такому серьёзному делу. Тем более, ты сама говоришь, что нужно изучить целых сто способов.
— А сколько же тебе надо времени, чтобы подготовиться?
— Месяц! — уверенно ответил Иван. — За месяц ты меня и натренируешь, и я свыкнусь с мыслью, что выгоню Алёну из дома.
— Месяц?
— Месяц. А на меньшее я не согласен. Нет. Не согласен. Тем более, если она будет молчать.
— Ладно. Уговорил. Пусть будет месяц. Но заниматься нужно будет ежедневно, Ваня.
— Я согласен.
И начались ежедневные репетиции.
— Это же надо! — восторженно произнёс Иван уже через неделю напряжённых тренировок. — Всего-то неделя прошла, а я уже столько всего интересного узнал. Ты знаешь, Варя, только сейчас я понял, в чём суть актёрского мастерства. И это не так просто и легко, как я думал. Кривляться и изображать из себя не того, кто ты есть, — это сложно. Это даже не столько физически трудно, сколько эмоционально.
— То ли ещё будет! — ответила Варвара. — Это только четверть того, что тебе предстоит узнать. Через месяц ты у меня выдающимся специалистом станешь по умению портить настроение не только себе, но и другим людям тоже. Мы с тобой, Ваня, горы двигать будем. Вот увидишь.
— Спасибо тебе, Варенька. Что бы я без тебя делал. Вот веришь, раньше мне казалось, что я всё знаю и способен на всё. Я чувствовал себя вполне уверенным человеком. Но теперь, позанимавшись с тобой только одну неделю, я понял, как много всего я не знал и не умел.
И только сейчас я начинаю понимать, кого можно назвать по-настоящему уверенным в себе мужчиной. Только сейчас! И с каждым днём эта моя уверенность в себе становится всё больше и больше. Веришь?
— Верю, Ваня. А дальше твои возможности станут ещё значительнее. Это ведь ещё только первая неделя. А вот посмотришь на себя, когда ещё три недели пройдут.
— Выходит, хорошо, что я уговорил тебя заниматься со мной целый месяц.
— Конечно, хорошо, Ваня. И знаешь, о чём я сейчас подумала?
— О чём?
— Давай ты будешь выгонять жену, используя метод «душевного нездоровья»?
— А это что значит?
— А это значит, что ты после того, как сам себе испортишь настроение, будешь изображать из себя человека слегка подвинувшимся.
— Эмоционально нестабильным?
— Можно и так сказать.
— Я согласен. Ты знаешь, Варя, мне даже так проще будет. Пусть думает, что у меня не всё в порядке с головой.
— Пусть. Давай заниматься.
— Давай.
И вот подошёл к концу срок обучения.
Иван стоял перед большим зеркалом в прихожей и любовался на своё отражение. Рядом стояла Варвара.
— Я стал совершенно другим человеком, — сообщил Иван. — Даже вроде выше ростом. И взгляд у меня стал увереннее. Не правда ли?
— Правда, — ответила Варвара. — Ты стал намного артистичнее. Тебя хоть сейчас можно спокойно на любую сцену выпускать. С любой ролью справишься. Даже без грима.
— Главное, что теперь я чувствую, что могу! Что готов к решительным действиям! Понимаешь?
— Понимаю. Вот завтра и покажешь себя в действии.
— Как? — испуганно воскликнул Иван. — Уже завтра?
— Как договаривались.
— Может, ещё немного потренируемся?
— Если боишься, я могу рядом быть.
— Нет! Я сам. А ты вечером подъезжай. Вечером её уже точно в этой квартире не будет.
И вот наступило то самое завтра. Во время завтрака Иван успешно испортил сам себе настроение и, изобразив из себя душевно нестабильного, указал Алёне на дверь. А Алёна, не говоря ни слова, ушла.
За полгода до этого.
К Алёне в гости пришли родители Ивана, Пётр Аркадьевич и Мария Семёновна.
— Поговорить нам нужно, Алёна, — сказали они, входя в квартиру. — Разговор серьёзный. Касается вас обоих.
— А Ивана нет дома, — ответила Алёна.
— Это хорошо, что Ивана нет дома. Мы поэтому и приехали. Ему не следует знать то, о чём мы будем с тобой говорить.
Разговор касался будущих детей. Мария и Пётр приехали уговорить Алёну стать поскорее мамой.
Но Алёна категорически отказывалась. И свой отказ Алёна объясняла тем, что не уверена в своём положении.
— Квартиры у меня своей нет, — говорила она, — живу у вашего сына. Зарплата у меня небольшая. И если вдруг мы с вашим сыном разведёмся, а я чувствую, что всё к тому идёт, то как мне жить? На его алименты? Так он ведь нигде толком не работает.
— Вот поэтому мы и приехали, чтобы решить все эти проблемы, — ответил Пётр.
— Квартира, в которой вы живёте, она не Ивана, — сообщила Мария. — Квартира моя. И если ты согласишься стать матерью нашего внука, я оформлю на тебя эту квартиру.
— И насчёт денег не сомневайся, — добавил Пётр. — Их у тебя будет достаточно. Даже если вы разведётесь, ты будешь обеспечена на всю жизнь.
— А зачем вам нужно, чтобы у меня ребёнок был?
— Видишь ли, в чём дело, Алёна, — ответил Пётр. — Ты же знаешь, что Иван хочет быть артистом.
— Тридцать лет, а он всё артистом хочет быть, — добавила Мария.
— Мы не против, — сказал Пётр. — Пусть будет, кем хочет. Может, и в самом деле у него получится. Но нам наследник нужен, который бы продолжил наши дела. На сына уже никакой надежды нет. Так, может, хоть внук.
— Или внучка, — добавила Мария.
— А кроме того, — сказал Пётр, — если ты станешь матерью нашего внука...
— Или внучки, — сразу добавила Мария.
— Или внучки, — продолжал Пётр, — то ты нам тоже сразу становишься родной, со всеми вытекающими последствиями. Понимаешь? А ты, как невестка, нам очень нравишься. И вряд ли Иван сумеет найти кого-то лучше тебя.
— Понимаю, — ответила Алёна и согласилась на предложение.
И уже на следующий день квартира, в которой жили Иван и Алёна, была оформлена на Алёну. Алёна отказывалась, говорила, что нужно дождаться рождения ребёнка. Но родители Ивана сказали, что дело здесь не столько в ребёнке, сколько в ней самой.
— Насчёт того, что у тебя будет ребёнок, мы не сомневаемся, — сказал Пётр. — А квартира — это на всякий случай. Вдруг с нами что-то случится за это время. В жизни всякое бывает. А мы хотим быть уверены, что с тобой в любом случае будет всё в порядке.
— Но Ивану ты не говори пока, что квартира твоя, — попросила Мария. — Чтобы он не нервничал.
Вот почему Алёна ничего не говорила Ивану насчёт квартиры, когда он её выгонял.
«Успею ещё сказать, — думала тогда Алёна, собирая свои вещи с пола и складывая их в сумки. — Не горит. Сейчас нужно думать о будущем ребёнка».
А через три месяца, после того как Иван выгнал Алёну из дома, Алёна стала мамой. У неё родился сын.
Всё это время, как её выгнали, и до рождения ребёнка Алёна жила в квартире, которую ей предоставили родители Ивана. Они не вмешивались в жизнь сына и ничего ему не говорили. Свой договор с невесткой держали от него втайне.
Сам Иван не интересовался судьбой Алёны. Под руководством Варвары он готовился к поступлению в театральное училище. И так получилось, что когда он в него поступил, Алёна родила сына.
О том, что квартира принадлежит не ему, а Алёне, Ивану сообщили родители. Они позвонили и попросили Ивана освободить эту квартиру в течение трёх дней и переехать на другую квартиру.
— Какую другую квартиру, отец? — недоумевал Иван.
— В маленькую двадцатиметровую студию на окраине Москвы, сынок, — ответил Пётр. — Адрес я указал в сообщении.
— Но как же так, папа? Я привык жить в центре, в большой квартире. А тут вдруг — студия? Да ещё и на окраине? За что ты так со мной? И что скажет мама? Мама не одобрит.
— Я одобряю, сынок. Одобряю, — ответила Мария, которая находилась в это время рядом с мужем и всё слышала.
— Но я не смогу нормально жить и учиться в таких условиях! Это бесчеловечно.
— Сможешь, — уверенно ответил Пётр. — Все великие артисты начинали с этого.
— Но вы же знаете, что я собирался разводиться с Алёной и жениться на Варваре.
— А Варвара тебе поможет справиться со всеми трудностями, — сказала Мария. — Кстати, как она там?
— Варвара сейчас с театром на гастролях. Что я ей скажу, когда она вернётся?
— Скажешь ей правду, — ответил Пётр.
— Она не поймёт.
— Если любит, — сказала Мария, — поймёт.
— Привет ей от нас передавай, когда увидишь, — сказал Пётр.
— Обязательно передам, — ответил Иван.
Пётр выключил телефон. Иван опустился на пол, закрыл лицо руками и засмеялся. ©Михаил Лекс
