Это был его первый бой. Командир только что объяснил: с той стороны враг, которого нужно уничтожить любой ценой. Ваня понимал, что выхода нет, придется идти в бой, сразу после учебки на фронт — таковы реалии. Он смотрел на края окопа, где они находились, и взгляд его зацепился за блестящую гильзу, закатившуюся в одну из ложбинок.
На направлении все было готово. Немец пока не наступал, но в нескольких километрах к югу стояли ударные силы противника. Все бойцы, прибывшие вчера, понимали свою роль. В соседнем окопе расположилась ещё одна рота — штрафники. Кто-то из них уже бежал с поля боя, кто-то попал сюда по другим причинам, но их судьба была предрешена: под прикрытием артиллерии, под обстрелом минометов они пойдут первыми.
Немцы должны будут отреагировать, и их пулеметы вгрызутся в живую массу. Потом командир даст команду "Вперед!" — и всё. Ване казалось, что именно в тот момент, как он поднимет голову из окопа, пуля угодит прямо в его каску, и он упадёт обратно замертво.
Мысли путались, липкий страх с холодным потом стекал по спине и ноги подкашивались.
— Ты, молодой, не дрейфь, — сказал дядя Филат, — двум смертям не бывать, а одной не миновать. Держись за меня, и прорвёмся. Когда штрафники побегут, смотри, где их спин больше, и там беги, только держись чуть поодаль, не лезь первым. Авось и выживешь.
Ваня крепче сжал винтовку и взглянул на небо. Над ними висели низко свинцовые тучи. Неужели скоро он отправится на тот свет?
— Дядька Филат, думаю, не жить мне, ей-богу, чувствую, сейчас убьют, — сказал Ваня, закусив губу, чтобы скрыть своё волнение.
— Да не ссы, Ванёк, — ответил дядя Филат, — у меня за плечами столько атак, что как в баню сходить. Там пулемётов всего три. Артиллерия уже битый час работает. Вот если бы как в начале было, тогда да, там не земля, а сплошной фарш под ногами месили.
— Рота! К бою! — прокричал командир, и штрафники рванулись в атаку. Не все. Некоторые замялись и мямлили, их пинками выгнали из окопа. Один мужик упирался и визжал, как резаный поросёнок. Сквозь слёзы и сопли Ваня расслышал, что тот кричал что-то про детей и справедливость. Замкомвзвода, не церемонясь, вскинул револьвер и вышиб ему мозги, как предателю, по законам военного времени. Остальные штрафники уже смывали кровью свой позор. Как только они добрались до красной линии, пулемёты загрохотали, и немецкие очереди стали перемалывать людей. Крупный калибр отрывал руки, ноги, разрывал головы, заливая землю кровью.
Прошло всего пару минут, и командир снова дал приказ — теперь пришла их очередь. Сразу после учебки они попали на фронт, чтобы заполнить пробел. Задача была крайне важная — выбить противника из блиндажей и занять местность. После этого немцы будут вынуждены перебросить силы с других направлений, и тогда наши войска, переброшенные ночью, ударят им в спину, размазывая врага между двумя ударными силами.
Ваня с онемевшими ногами начал карабкаться наверх. Землю он хватал руками, чтобы подтянуться, но кто-то выбирался более удобными способами. Ваня, в шоке и растерянности, лез напрямик.
Дядя Филат уже прыгал от одной воронки к другой. Немецкая артиллерия отработала плохо и замолкла — говорят, разведка постаралась, дала точную наводку.
Пули на излёте чвакали в землю. Ваня знал, что в бою всё смешивается, но не представлял, насколько сильно. Было только направление, сердце бешено стучало, адреналин заливал виски, и гулкий ритм пульса отдавался в ушах.
Живые люди, огонь и мёртвые тела перемешивались в единое целое. Справа сидел на коленях молодой человек. Его лицо было изуродовано, куски кожи и мышц свисали к шее, оголяя кости и зубы. Но он был жив и мотал головой из стороны в сторону, словно ожидая ответа на вопрос: что дальше?
Ваня упал в одну из канав, где уже лежал ещё один человек. Он вспомнил, что винтовку нужно наставлять на врага, опёр её на мёртвое тело и стал целиться, но пот из-под каски заливал глаза так, будто на него лили из душа. Рассмотреть мушку было невозможно, он даже перестал видеть свои руки. Жгучая жидкость попала прямо в глаза, заставив их закрыться. Он примерно ориентировался, где стрекочет вражеский пулемёт, и попытался отползти назад. Неужели это конец? Так глупо его настигнет пуля?
Тот, кто был рядом, вскрикнул и перестал стрелять. Когда Ваня смог разлепить глаза, стало ясно, что все уже продвинулись гораздо дальше. Рядом с ним стонал парень, живот его был залит кровью. К ним подскочил дядя Филат.
— Молодец, Ваня, жив ещё, хорош! А это кто?
— Я из штрафки, хотел подняться, врача надо.
— Какого врача, парень? Ты что, они вон ещё тех, кто у окопа упал, затаскивают, всего две девахи остались в живых. Держись и верь, — дядя Филат скрестил руки парня на его животе и, надавив, оставил его дожидаться помощи. — Ваня, пора, не лежи, а то с ними потом будем первые.
Они поползли в сторону, практически на полусогнутых, прикрываясь противотанковыми ёжами, обогнули глубокую воронку.
До окопов немцев добрались, когда там уже завязался бой. Ваня шёл на изготовку, и когда на него выскочил фашист с ножом, рефлекторно нажал на спусковой крючок и попал ему в голову. Немец опрокинулся, теряя часть черепа и заливая свою форму кровью.
Перезарядиться Ване не дали — под ноги упала граната. Дядя Филат мгновенно схватил её и бросил, но немного опоздал — граната рванула, пролетев всего пару метров. Осколки задели его в плечо и грудь. Ваня, стоящий за ним, успел подхватить его, когда тот начал заваливаться назад.
Всё, что нужно было — это не умереть. А это значит — убивать. Ваня отправился вперёд, и в окоп запрыгнули ещё двое солдат из его роты.
За углом окопался немец с автоматом. Из-за изгиба окопа они слышали друг друга, но не видели. Немец что-то кричал на своём языке, а Ваня увидел, как действуют бывалые. Двое солдат сначала стали бросать гранаты, но те падали на землю перед немецкой норой, и он успевал отбросить их назад. Последнюю гранату бросили, простреливая длину окопа, и она попала на край норы. В тот момент, когда немец, огрызаясь автоматными очередями, схватил гранату, она рванула, и его рука превратилась в месиво.
Бой закончился так же быстро, как начался. Но теперь у них оставалось совсем немного времени, прежде чем немцы отреагируют. И в этот раз всё будет гораздо хуже.
