Интерни́рование (лат. internus «внутренний; местный») — принудительное задержание, переселение или иное ограничение свободы передвижения, устанавливаемое одной воюющей стороной для находящихся на её территории граждан другой воюющей стороны или для граждан другой воюющей стороны, находящихся на оккупированной первой воюющей стороной территории, или нейтральным государством для военнослужащих воюющих сторон.
Интернированию могут быть подвергнуты:
- Гражданские лица, оказавшиеся во время войны на территории воюющего государства-противника или на оккупированной этим государством территории.
- Военнослужащие, оказавшиеся на территории государства-противника в период временного прекращения военных (боевых) действий.
- Военнослужащие любого воюющего государства, находящиеся на территории нейтрального государства во время войны.
В случае интернирования военнослужащих задерживается также имеющееся при них вооружение и военная техника. Задержание военнослужащих воюющего государства-противника во время военных (боевых) действий интернированием не является, а представляет собой пленение.
- Интернирование гражданских лиц и военнослужащих на территории страны-противника имеет целью недопущение участия этих лиц в войне против данного государства (которое возможно в случае возвращения этих лиц в свою страну).
- Интернирование гражданских лиц на территории, оккупированной страной-противником, имеет целью обеспечение безопасности оккупационных войск от враждебных действий потенциально опасных лиц.
- Интернирование военнослужащих на территории нейтральной страны имеет целью сохранение режима нейтралитета данной страны (так как разрешение на нахождение военнослужащих, оружия или военной техники одной из сторон на территории государства может рассматриваться другой стороной как участие в войне на стороне противника, то есть нарушение нейтралитета).
Интернируемые помещаются в специально отведённой для них местности, которую им запрещается покидать. При задержании интернируемому должна быть предоставлена возможность взять с собой необходимый запас одежды, обуви, пищи, воды, медикаментов, иных предметов первой необходимости. Государство, интернирующее иностранных граждан, обязано за свой счёт обеспечить для них соответствующие условия проживания. Не допускается размещение интернированных в нездоровой местности, климат которой вреден для интернированных. Интернированным должно быть обеспечено пригодное для проживания жильё, оборудованное в соответствии с санитарными нормами, одежда, питание, медицинское обслуживание.
С целью защиты интернированных от опасностей, вызываемых военными (боевыми) действиями, места их расположения на территориях воюющих государств или на оккупированной территории могут быть согласованы воюющими сторонами. В случае, если территория, на которой находятся интернированные, подвергается воздушными налетами или иным опасностям войны, государство обязано принимать для защиты интернированных все меры, которые принимаются на данной территории для защиты собственного гражданского населения (постройка убежищ, использование системы оповещения и так далее).
Государство обязано содействовать нейтральным международным организациям, занимающимся розыском пропавших лиц, в определении местонахождения интернированных.
Решения о принудительном поселении в определенном месте или интернировании лиц из населения оккупированной территории должны приниматься согласно нормальной процедуре, которая должна быть определена оккупирующей державой. Эта процедура должна предусматривать право на апелляцию со стороны заинтересованных лиц. Решения по этой апелляции будут приниматься в возможно короткий срок. Если решения останутся в силе, они должны быть предметом периодического пересмотра, по возможности не реже одного раза в шесть месяцев, со стороны компетентного органа, созданного данной державой.
Интернируемые имеют право на гуманное обращение, уважение их личности, чести, семейных прав, религиозных и национальных традиций, обрядов, привычек и обычаев. Они должны быть защищены от насилия, запугивания, оскорблений, любопытства толпы.
Интернированным должна быть обеспечена возможность сообщения семье о месте своего пребывания, обращения в международные гуманитарные организации, возможность получения корреспонденции и посылок с одеждой, едой, медицинскими препаратами, предметами религиозного назначения. Интернированный имеет право подать ходатайство о разрешении ему вернуться на родину, при условии приведения основательных доводов в пользу того, что он не будет, вернувшись, тем или иным образом принимать участие в войне. Это ходатайство должно рассматриваться в разумные сроки, интернированный должен иметь возможность обжалования отказа, если таковой последует, в суде.
Запрещается применение к интернированным любых форм насилия или его угрозы, в том числе с целью получения от них сведений о них самих или третьих лицах. Запрещается посягательство на имущество интернированных. Интернированные не могут подвергаться медицинским или иным научным экспериментам, если это не вызывается необходимостью оказания им медицинской помощи.
Интернированный не может быть наказан за действия, совершённые другим лицом. Применение к интернированным любых форм коллективного наказания категорически запрещается. Интернированных запрещается использовать в качестве заложников или «живого щита» (помещать их в определённое место для защиты этого места от военного нападения противника).
Интернированные не могут принуждаться к труду, за следующими исключениями:
- интернированные врачи и иной медицинский персонал могут быть принудительно привлечены к оказанию медицинской помощи другим интернированным;
- возможно принудительное привлечение интернированных к работам по управлению, поддержанию порядка, кухонным и иным хозяйственным работам в местах интернирования, а также к защите других интернированных от воздушных налётов или других опасностей войны.
В любом случае запрещается:
- принуждение интернированных к службе в вооруженных силах (как в боевых, так и во вспомогательных частях);
- любые формы давления, пропаганды службы в вооружённых силах;
- использование интернированных на любых работах, непосредственно связанных с ведением военных (боевых) действий;
- использование на работах лиц до 18-летнего возраста;
- любая работа, носящая оскорбительный или унизительный характер;
- использование интернированного на работе, для которой он не годен по медицинским показателям.
Привлекая к работе интернированных, государство обязано обеспечивать условия, не хуже чем собственным гражданам, выполняющим ту же самую работу в этом же районе, в том числе: продолжительность рабочего дня, заработную плату, компенсации за несчастные случаи и профессиональные заболевания. Добровольно поступив на работу, интернированный имеет право отказаться от неё, проработав не менее шести недель и предупредив об этом за восемь дней.
Режим интернирования был оговорён Гаагскими конвенциями 1907 года о правах и обязанностях нейтральных держав в случае войны, затем закреплён Женевской конвенцией 1929 года, в настоящее время определяющим его актом является Женевская конвенция 1949 года «О защите гражданского населения во время войны»
"Но́йе цю́рхер ца́йтунг" (нем. Neue Zürcher Zeitung — «Новая цюрихская газета») (сокр. NZZ) — крупная швейцарская немецкоязычная ежедневная газета, издающаяся в Цюрихе с 1780 года. Газета была основана под названием «Цюрхер цайтунг», а своё нынешнее название носит с 1821 года. «Нойе цюрхер цайтунг» освещает мировую политику, экономику и культуру.
Предлагаю вниманию уважаемых читателей очередную публикацию приквела про дядю Прохора.
На следующее утро Проня в сопровождении невыспавшегося полицейского отправился на допрос к следователю. Обстоятельства происшествия на границе молодого служителя Фемиды, свободно говорящего по-немецки и по-французски, интересовали по стольку по скольку. Он до этого посетил Петра, а во время допроса постоянно сверялся с показаниями, полученными от нападавших.
Больше времени заняло "установление личности свидетеля". В итоге подпоручику было "предложено пока не покидать городок" и ждать нового приглашения "на разговор к следователю" по теме каксающейся его личного статуса. С оправдательными нотками в голосе следователь, уже встав из-за столя, изрёк:
- Вы должны понимать, господин подпоручик, что мы нейтральная страна. Мы должны соблюдать общие правила, установленные Гаагской конвенцией... Но окончательное решение вопроса, конечно, не за мной. Я лишь доложу по инстанции о вашем случае. И не задерживаю я вас пока только потому, что вы мне дали слово не покидать наш славный городок и... пособействовали задержанию столь известных в определённых кругах личностей.
В коридоре Проня обратил внимание на неприметного господина, одетого в сюртук, брюки и плащ почти одинакового серого оттенка. Господин скромно сидел на стуле около кабинета следователя, держал на коленях серый саквояж и проводил подпоручика вопросительно-недоуменным взглядом.
Разговор с Петром и Федором чуть прояснил обстановку и развеял некоторые иллюзии, возникшие у Прони после разговора со следователем. В первую очередь, описав внешность господина "из коридора", подпоручик понял, что речь идет о "том самом темно-сером господине из Эведенцбюро". Во вторую очередь Федор настоятельно советовал уже сейчас начать использовать услуги адвоката, а Петр с ним согласился. В-третьих, вариант "Прохору немедленно уехать" был отвергнут двумя голосами против одного.
Мальчик-посыльный быс послан на почту с текстом телеграммы для вызова адвоката Петра. Остаток дня прошел в хлопотах по перемещению Петра и Хильфе "от доктора" в гостиницу. Организм Петра постепенно справлялся с лихорадкой. Раненый мог уже без головокружения вставать и ходить по комнате. Хильфе лежала в комнате Прони на коврике и получала по три раза в день любимую ливерную колбасу. Правда, её попытка "самостоятельно выйти погулять во двор" закончилась тем, что Проне пришлось тащить овчарку на руках и вызывать врача "на дом".
Пришедший врач отругал подпоручика, сменил повязку овчарке и объяснил, что "домашний режим" надо будет ещё соблюдать как минимум неделю. После полученного внушения Проня сбегал в табачную лавку, накупил кипу германских и австро-венгреских газет и, вернувшись, объяснил Хильфе, что вот эти газеты и будут пока её местом "для прогулок". По расчётам газет для "прочтения собакой" должно было хватить как раз на шесть-семь дней.
К вечеру следующего дня в гостинице появился адвокат Петра, жизнерадостный, розовощекий, низкорослый и пухлый человек с острым взглядом карих глаз, большой лысиной и с аккуратной "шкиперской" бородкой. Адвокат предпочитал, чтобы к нему обращались "доктор Цвайг", подчеркнув при этом, что учёную степень на ниве юриспруденции он получил ещё десять лет назад в Кёльнском университете. После обильного ужина, главным блюдом которого была запечёная свиная рулька с тушеной капустой, адвокат выслушал "обстоятельства дела" и заключил:
- Завтра к следователю, господин подпоручик, пойдём вместе, посмотрим на месте что к чему и поймём, что у него и ещё, возможно, у кого-то на самом деле в головах. Произвол властей - это бич нашего государства! Интересно, здесь есть приличный фотограф?..
"Провожать" Проню к следователю с утра опять пришёл тот же невыспавшийся полицейский. Доктор Цвайг ещё до завтрака посетил по рекомендации владельца гостиницы местное фотоателье, опять "забежал на почту" и пребывал теперь в отличном расположении духа, напевая какую-то песенку на немецком языке и периодически тормозя своих спутников, не поспевая за ними на свих коротеньких ножках. Недалеко от входа в полицейский участок Проня с удивлением заметил фотографа, устанавливающего свой "ящик" на треногу, и скучающего рядом с ним Федора.
Полицейский, убедившись, что Проня с прошлого раза помнит, в каком кабинете находится следователь, занялся своими делами, то есть уселся на стул и быстро заснул. В этот раз "темно-серый господин" вышел из кабинета следователя первым и церемонно раскланялся с Проней, внимательно оглядев при этом его спутника. Доктор Цвайг, получив у Прони, подтверждение, что господин, только что покинувший кабинет следователя, и есть "тот самый господин из Эведенцбюро", распорядился:
- Подождите меня здесь, господин подпоручик! К следователю зайдем вместе.
После этого адвокат на своих коротеньких ножках быстро "покатился" по коридору за тёмно-серой фигурой, привлекая его внимание к себе:
- Уважаемый! Позвольте с вами переговорить пару минут?
Вернулся адвокат скоро и вежливо открыл перед своим клиентом дверь, хитро при этом подмигнув. Суть начавшегося разговора со следователем была проста. Проня надлежало расписаться в "официальной бумаге" и немедленно отправиться в лагерь для интернированных лиц под Цюрихом. Встречный вопрос адвоката касался судьбы тех злодеев которые напали на допропорядочных граждан нашей страны. С третьей попытки молодой следователь, "припёртый" адвокатом "букетом" эмоциоально-юридических аргументов, сообщил, что "злоумышленники по решению верхней инстанции будут высланы обратно в Австро-Венгрию". Швейцарская конфедерация не хотела ссориться с сильным и воинственным соседом.
Далее состоялась речь адвоката, который для большей убедительности и получив соответствующее разрешение от хозяина кабинета, даже встал и стал прохаживаться от окна к двери. Суть речи доктора Цвайга свелась к тому, что фотография господина из Эведенцбюро, разговаривающего с "вашим покорным слугой" у дверей полицейского участка уже сделана, что корреспондент "Но́йе цю́рхер ца́йтунг" уже наверняка получил телеграмму, сегодня-завтра выедет из Цюриха и будет готов написать сенсационную статью с этой фотографией, посвящённую закулисным сделкам местных властей, подпывающих нейтралитет нашей родины. Во второй части своей речи адвокат сделал упор на то, что это все эти процессы может остановить только решение о высылке господина подпоручика во Францию. Иначе после публикации упомянутой статьи разразится грандиозный скандал, вмешается российское посольство, а карьера господина следователя даст при этом сильный "крен", потому что начальству надо будет кого-то сделать виноватым в этой истории, а лучше кандидата на эту роль, чем хозяин этого кабинета, придумать сложно.
Молодой человек за столом выслушал речь адвоката с непроницаемым лицом. Его волнение выдала только только большая чернильная клякса, упавшая на чистый лист бумаги с конца пера. Зафиксированной маленькой победой было то, что следователь предложил адвокату к вечеру посетить "присутствие" ещё раз:
- Надо будет вам, господин адвокат, возможно подняться на второй этаж и встретиться с моим начальником. И можно это будет провести без вашего клиента...
Такая витиеватая фразу, прозвучавшая из уст молодого служителя Фемиды, тоже была занесена адвокатом себе в актив. Проня, отсюдевший весь свой второй визит к следователю, практически молча, вежливо попрощался с грустным молодым человеком и вслед за доктором Цвайгом покинул кабинет. В ближайшем кафе доктор Цвайг, заявивший, что подобные речи отнимают у него слишком много энергии, съел большую порцию рыбной солянки. Проня ограничился кофе с любимым пирожным Франи, попросив ещё два пирожных и порцию тушеной печени для Хильфе "с собой".
В гостинице их ждал Федор с новостями. Через час после того, как фотографу удалось запечатлеть адвоката с господином из Эведенцбюро у входа в полицейский участок, этот господин заявился в фотоателье и стал просить, а затем требовать отдать ему или разбить "ту самую фотопластину". После того, как он предложил за неё фотографу сто франков Федор, присутствующий при разговоре "за портьерой", почувствовал, что хозяин фотоателье может "дрогнуть" (нежданный визитер поднял цену за фотопластину в два раза) и вмешался. В результате этого вмешательства у "темно-серого господина" оказался почти оторванным правый рукав на плаще и синяк под левым глазом.
Доктор Цвайг выслушал историю про "фотоателье", и попросил Федора сходить ещё раз к фотографу, забрать фотографию и пластину, не поскупившись при этом с ценой. Проня опять полез в карман за франками.
Вечером адвокат один отправился в полицейский участок, получив от своего клиента сто франков "на оплату возможного ужина и прочие непредвиденные расходы". Вернулся доктор Цвайг в гостиницу уже за полночь, сильно навеселе и сразу отправился спать. По дороге в свою комнату, дважды подряд запнувшись о половик и еле удержавшись на ногах, схватившись обеими руками за стену, он заметил:
- Всё хорошо. Подробности завтра утром. Фотография есть?.. Хотя ладно, всё завтра... Уже устал я сегодня.
Проня пожал плечами и тоже отправился спать, но до этого ещё вынес из своей комнаты и выбросил очередную стопку газет, "подписанных" Хильфе.
Вечная Слава и Память всем защитникам Родины!Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала.
По мотивам ваших комментариев или вопросов я подготовлю несколько новых публикаций.
