Примечание. В данной статье будут использоваться материалы из автобиографической книги министра иностранных дел Финляндии во время Зимней войны Вяйнё Таннера "Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии". Она была написана гораздо позже событий, рассматриваемых нами, что даёт нам право поверить автору.
Многие любители истории знают об этой войне, как о провокации Финляндии, приведшей ко вторжению Советского Союза на территорию независимой скандинавской страны. Главный аргумент моих знакомых - "Финляндия отвергла требования (или просьбу) Советов, что и привело к эскалации конфликта между двумя государствами". Но я хочу рассказать не о боях и сражениях в ходе данной войны, а о том, что происходило в кабинетах переговоров, что конкретно привело к такой жестокой войне, где соотношение потерь обеих армий примерно сводится к 252097 жертвам (принимая во внимание пропавших без вести, умерших в госпиталях и так далее).
Всё начиналось ещё в 1938-ом году, когда Советский Союз, в общих чертах, высказал свои требования, относительно территорий в Финском заливе через второго секретаря советского представительства в Финляндии Бориса Ярцева. Многим показалось странным, что именно через него, а не через народного комиссара иностранных дел СССР Максима Литвинова, даже если не отбрасывать факт того, что Борис работал в Хельсинки приличное количество времени и имел много знакомств (в основном в левых кругах, что логично).
"Он уже несколько лет работал в Хельсинки и обзавёлся значительным кругом знакомств, преимущественно в левых кругах. Он был яркой личностью, с ним было легко обсуждать самые щекотливые темы." ©Вяйнё Таннер про Ярцева, министр иностранных дел Финляндии в 1939-1940 годах.
В апреле 1938-го года Ярцев позвонил министру иностранных дел Финляндии Рудольфу Холсти и попросил о встрече, которая состоялась 14-го числа того же месяца. На встрече Борис сообщил Рудольфу о том, что нужно обсудить конфиденциальные вопросы в состоянии особой секретности и Рудольф согласился. Ярцев перешёл к делу не сразу, он начал медленно подводить к сути вопроса. Сначала он начал говорить про нынешнее неспокойное время в мире, затем перешёл к положению Финляндии в нём. Он сделал акцент на том, что советское правительство всегда относилось с уважением к финскому суверенитету и её территориальной целостности. Но Москва была уверена в том, что Германия готовит акт агрессии в сторону СССР и Гитлер (все действия которого мы все дружно осуждаем) мог бы использовать Финляндию в качестве плацдарма для удара по Советскому Союзу с севера. Если финны позволили бы сделать это немцам, то СССР бы незамедлительно начал вторжение в Финляндию. А если бы финны воспротивились германской высадке, то Москва бы оказала всю нужную военную и экономическую помощь, приняв на себя обязанности вывода войск из Финляндии после окончания войны. К этому всему Ярцев добавил про то, что Финляндию ждёт выгодное экономическое соглашение, по которому СССР бы закупал (по выгодной для финнов цене) целлюлозу и сельскохозяйственную продукцию. В конце беседы Ярцев предложил Холсти обсуждать данные вопросы только с ним, на что Рудольф ответил, что переговоры надо вести лично с президентом республики Кюёсти Каллио, либо же Холсти нужно было получить полномочия на переговоры от того же человека. Рудольф поинтересовался, входит ли в предложенную помощь продажа оружия Финляндии, на что Ярцев заявил, что это может быть обсуждено, если Финляндия будет противостоять немецкому вторжению. На этом разговор Холсти и Ярцева окончился.
Итак, Финляндии стало ясно, что цель Советского Союза - обезопасить свой Северный фронт от возможной агрессии Германии, но переговоры прошли столь странным образом, что привело к тому, что правительство республики не обратило должного внимания на них. Позже, Ярцев ездил в Москву, а потом и в Стокгольм, чтобы обсудить проблему Аландских островов, что и помешало переговорам с Ярцевым дальше развиться.
"Дипломатический зондаж был осуществлён столь странным образом, что члены правительства, в том числе и министр иностранных дел Холсти и премьер-министр А. К. Кайяндер, поначалу не уделили ему внимание, которое он заслужил" ©Вяйнё Таннер, министр иностранных дел Финляндии в 1939-1940 годах.
В течение двух месяцев ничего не поменялось, однако неофициальные лица возобновили переговоры. Ярцев обсуждал то же самое, что и с Холсти с секретарём премьер-министроа республики Арво Инкиля, генералом Аарне Сихво, госпожой Хеллой Вуолийоки. Секретарь даже организовал продолжение обмена мнениями, пока Холсти и премьер-министр Кайяндер были в Женеве на заседании "Лиги Наций". Последний уже успел дважды принять Бориса первый разговор был похож на диалог с Холсти, поэтому ничего нового для читателя статьи тут выделить нельзя. А второй разговор шёл, по меньшей мере, полтора часа, где Ярцев делал акцент на то, что Германия может проявить агрессию в сторону Финляндии, чтобы заполучить себе плацдарм, на что Кайяндер ответил, что такое нарушение финской политики нейтралитета невозможно. Затем Борис задал вопрос на счёт того, сможет ли Финляндия в одиночку отстоять свой нейтралитет, на что премьер-министр республики ответил, что финны приложат все усилия. Также, он выразил надежду, что и СССР будет уважать их территориальную независимость и Москва не нарушит их нейтралитет. Вопросы, касаемые торговли, возникали, но Ярцев делал акцент на том, что нужно сначала решить все политические нюансы. Переговоры продолжали проводиться в абсолютной секретности. Кайяндер не очень понял истинных намерений Ярцева, поэтому сообщил о переговорах Вяйнё Таннеру и попросил его провести встречу с Ярцевым, поскольку Вяйнё был одним из главных лиц комиссии по внешнеполитическим вопросам кабинета министров Финляндии, чтобы во всём разобраться. Таннер дал добро, и 30-го июля 1938-го года он провёл встречу с Борисом. В диалоге вновь не было ничего нового, что бы не сказал Ярцев ранее. Вяйнё пытался повернуть переговоры в сторону торговли, но у него не получалось этого сделать. В конце разговора Таннер предложил встретиться ещё раз, только с более внятными предложениями от Ярцева. Борис дал обещание предоставить все детали к 5-ому августу. Однако, в назначенный день разговор вновь носил общий характер, Борис не выполнил своего обещания. Вяйнё предложил начать переговоры в Кремле, но Ярцев заявил, что Хельсинки - более удобное место переговоров, так как оно может помочь сохранить строжайшую секретность, но Борис пообещал передать в Москву просьбу о переговорах на территории СССР. Таннер также остановился на безопасности границ Финляндии, вспоминая разные инциденты, в которых СССР их нарушал, например, задержание парохода "Айристо" или приостановке транзитных перемещений по Неве и так далее. После, 10-го августа произошла ещё одна встреча Таннера и Ярцева, но снова разговор шёл в общих чертах, без конкретики. Когда Вяйнё сообщил о переговорах Кайяндеру, тот в общих чертах "набросал" на листе бумаги, какие тезисы нужно донести советскому представителю.
"Постоянно и твердо придерживаясь нейтральной политики северных стран, правительство Финляндии в то же самое время не допустит нарушения финской территориальной целостности, в том числе создания любой великой державой плацдарма для нападения на Советский Союз. Правительство Советского Союза, уважая территориальную целостность Финляндии, не будет препятствовать усилиям Финляндии, даже в мирное время, осуществлению на Аландских островах таких военных мероприятий, которые наилучшим образом обеспечат нерушимость финской территории и нейтралитет Аландских островов." ©Аймо Кайяндер, премьер-министр Финляндской республики 1937-1939.
Ярцев передал данную декларацию в Москву и 18-го августа от Кремля пришёл ответ:
«Москва готова принять финскую торговую делегацию, но ограниченный характер правительственных предложений Финляндии в их политическом аспекте дает основание полагать, что на такой основе не будут достигнуты положительные результаты. Для достижения желаемых результатов советское правительство предлагает:
1. Если финское правительство считает, что оно не может заключить секретное военное соглашение, Россия будет удовлетворена письменным обязательством, согласно которому Финляндия будет готова отразить возможное нападение и с этой целью принять советскую военную помощь.
2. Аландские острова. Москва может дать согласие на укрепление Аландских островов, если СССР получит возможность принять участие в их вооружении, а позднее осуществлять наблюдение за использованием оборонительных сооружений, причем оно будет осуществляться в строгой тайне.
3. Кроме того, Москва желает получить согласие финского правительства на оборудование на острове Суурсаари укрепленной военно-воздушной и военно-морской оборонительной базы.
На этих условиях СССР готов:
1. Гарантировать неприкосновенность Финляндии в рамках существующих финских границ, в том числе ее морских границ.
2. В случае необходимости содействовать Финляндии вооруженной силой на выгодных условиях.
3. Одобрить выгодное для Финляндии торговое соглашение, которое послужит развитию как сельского хозяйства, так и промышленности».
Было дано разъяснение: Советский Союз готов покупать сельскохозяйственные и промышленные товары, в основном продукцию машиностроения, резину, бумагу и целлюлозу. Короче говоря, Москва была готова предложить Финляндии исключительно выгодное торговое соглашение.
"О «советской военной помощи» Ярцев пояснил, что это не означает посылку советских вооруженных сил в Финляндию или какие-то территориальные уступки. Москва не желает осложнять положение финского правительства, поэтому здесь имеются в виду снабжение оружием и охрана морских границ." ©Вяйнё Таннер, министр иностранных дел Финляндии в 1939-1940 годах
Ярцев, также, заверил, что продажа оружия финнами будет проходить исключительно на выгодных условиях. Ещё обсуждалось совместное укрепление Аландских островов, но это не подразумевалось, как "финансовое содействие". Таннер пообещал Борису передать мнение финского правительства на счёт выставленных предложений. Итак, после пяти месяцев переговоров с Ярцевым, стало ясно, чего на самом деле хочет СССР. Сталин хотел использовать остров Суурсаари, как бастион, который бы защищал Ленинград. С целью добиться уступки острова, Сталин был готов помочь со строительством фортификационных сооружений на Аландских островах (правда, под своим присмотром), а также начать обсуждать детали торговых соглашений. Основой всего должен было стать военный договор между двумя странами, по которому финны должны были обратиться за помощью к СССР в случае угрозы, что подразумевало "оборонительный пакт", а это никак не сочеталось с политикой нейтралитета Финляндии. В результате, правительство республики заняло отрицательную позицию по отношению к московским требованиям.
«Предложение СССР направлено на попрание суверенитета Финляндии и противоречит политике нейтралитета, которой Финляндия следует совместно с государствами Скандинавии. Принципиальным является расширение торговых связей в качестве основы для улучшения добрососедских отношений. Улучшение отношений на общей границе также будет выгодным для обеих сторон». ©Аймо Кайяндер, премьер-министр Финляндской республики 1937-1939.
Этот ответ Таннер передал Ярцеву 29-го августа того же года. На этом началась атака советской прессы на Финляндию из-за отказа финнов (ну конечно, не существует никакого мнения, кроме своего). Ярцев потребовал у Таннера более чёткий отказ, что не устраивает правительство Финляндии по пунктам. Вяйнё вновь высказался на счёт того, что требования Советского Союза на счёт укрепления островов противоречат политики нейтралитета республики и не подлежат никаким контрпредложениям со стороны Хельсинки, однако Финляндия была готова рассмотреть торговое соглашение и покупку военного снаряжения у СССР. Ярцев вновь встретился с Таннером, ожидая каких-либо контрпредложений, однако это не входило в сферу полномочий Вяйнё и для продолжения переговоров нужно было ждать возвращения из Женевы министра иностранных дел Холсти. В октябре Рудольф вручил Борису подробный аналитический ответ на предложения Советского Союза. Он, также, отметил. что вопрос укрепления Аландских островов обсуждались в Женеве с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером и народным комиссаром иностранных дел СССР Максимом Литвиновым. Ярцев вновь обрисовал положение дел Финляндии в случае акта агрессии в её сторону. Ситуация с Суурсаари тоже прояснилась, СССР обещал сам оборонять его в случае эскалации конфликта на территории Финского залива. 21-го ноября Ярцев встретился уже с и. о. министра иностранных дел Финляндии Вяйнё Войонмаа (Холсти подал в отставку), опять же, ничего нового не узнает читатель из этого диалога. Ярцев повторил всё то же самое и ему, а Войонмаа говорил всё то же самое, что и Кайяндер в декларации. В итоге, стороны сошлись на том, чтобы отправить в Москву делегацию по обсуждению торгового соглашения между государствами. В Москве встретились делегация, состоящая из посла А. С. Ирьё-Коскинен и руководителей аппарата посольства У. Тойвола и А. Пакаслахти, и народный комиссар внешней торговли Анастас Микоян. Комиссар заявил, что рад обсудить торговлю с делегацией, но для самой торговли, по его словам, нужны были политические предпосылки. И, к удивлению всей делегации, разговор вновь пошёл так же, как и у Ярцева с Таннером. У делегации сложилось впечатление, что вопрос Суурсаари был самым важным для СССР. После, с Микояном встречалось ещё много представителей министерства торговли Финляндии, но переговоры закончились ничем. Так и закончился первый этап переговоров СССР и Финляндии.
Второй этап переговоров начался с того, что Литвинов (народный комиссар иностранных дел СССР) передал Ирьё-Коскинену меморандум:
"Два важных вопроса — улучшение торговых отношений и строительство оборонительных сооружений на Аландских островах — по-прежнему ждут своего решения. С целью создания благоприятной атмосферы Советский Союз предлагает Финляндии сдать в аренду СССР острова Суурсаари и Лавенсари, архипелаг Тютерс и остров Сескар сроком на тридцать лет. Советский Союз не предполагает возводить на них оборонительные сооружения и будет использовать как прикрытие на подступах к Ленинграду. Если финское правительство даст свое согласие, то отношения между нашими странами значительно улучшатся, что скажется и на торговых отношениях. Советский Союз рассчитывает на скорый ответ финского правительства."
Ответ финского правительства был направлен Литвинову уже 8 марта. Правительство, в котором портфель министра иностранных дел с декабря 1938 года принадлежал Эльясу Эркко, заявило, что не может рассматривать сдачу в аренду этих островов иностранному государству, поскольку они представляют неотъемлемую часть финской территории, что закреплено мирным договором, заключенным в Тарту. Острова получили статус нейтральной зоны именно по настоянию Советского Союза, и на них не ведется никаких оборонительных работ. Финляндия могла бы изменить их нейтральный статус только после специального обсуждения этого вопроса.
Литвинов был огорчён данным ответом, однако он начал говорить о том, что взамен могут быть предложены территории в Карелии, которые были, по меньше мере, в два раза больше забираемых у Финляндии территорий. Ответ на такое предложение пришёл 13-го марта 1939-го года, всё такой же отрицательный. Были попытки обсудить такое предложение и у посла Штейна, который прилетел в Хельсинки из Рима, но всё так же безрезультатно. Лишь через два часа переговоров Эркко и Штейна начались разговоры о торговле, однако, тоже ни к чему не привели, поскольку большинство предложений посла нарушали политику нейтралитета Финляндии. 20-го марта Литвинову и Штейну был доставлен ответ через Ирьё-Коскинена.
"Финское правительство не может вести обсуждение вопроса, результатом решения которого окажется отчуждение тем или иным образом части территории в пользу другого государства. Настоящий отрицательный ответ не следует понимать в том смысле, что министр иностранных дел не намерен продолжать обмен взглядами с целью достижения решения вопросов, поднятых Советским Союзом с целью гарантий его безопасности" ©Эльяс Эркко, министр иностранных дел Финляндии 1938-1939.
Литвинов выразил сожаление в связи с получением отрицательного ответа и сказал, что советская сторона ожидает конкретных предложений по вопросу гарантий. Но Эркко был тверд в своей позиции. Он показал Штейну проект ноты, в которой утверждалась решимость Финляндии отстаивать свой нейтралитет при любых обстоятельствах. Штейн объяснил, что советское правительство не может придать такому документу существенного значения, если не предпринимаются шаги по выполнению дополнительных мер. Пользуясь случаем, он показал на карте область, которую Советский Союз предлагал в обмен за острова, общая площадь которых составляла всего 183 квадратных километра.
Перед отъездом из Финляндии посол Штейн сказал Эркко, что Советский Союз не может принять отрицательный ответ Финляндии, как не может и отказаться от притязаний на острова в Финском заливе, поскольку они имеют громадное стратегическое значение для безопасности Советского Союза.
Это был последний этап длившихся около года переговоров о гарантиях Финляндии в укреплении безопасности Советского Союза; переговоры о торговом соглашении также были прерваны. Кроме того, Советский Союз не дал своего согласия на возведение оборонительных сооружений на Аландских островах. Требования СССР, предъявленные в ходе этих переговоров, не были представлены на рассмотрение парламенту Финляндской республики. Возможно, долгом правительства было сделать такой шаг, поскольку переговоры имели решающее значение для будущего страны, а также определяли состояние войны или мира. Но советские участники постоянно делали акцент на том, что переговоры должны оставаться конфиденциальными и секретными. Это мнение было еще раз подчеркнуто народным комиссаром внешней торговли Микояном. Финское правительство не считало возможным нарушить условие о конфиденциальности переговоров, и по этой причине они не были вынесены на рассмотрение парламентской комиссии по внешнеполитическим вопросам. Таким образом, первые требования Советского Союза были отвергнуты. Но Финляндия надеялась избежать войны.
Переговоры перешли в новое русло в начале октября 1939-го года. 5-го числа новый народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов позвонил Ирьё-Коскинену, финскому послу в Москве, что Кремль получил финскую ноту о желании развивать отношения между государствами. Он заявил, что готов принять в Москве министра иностранных дел Финляндии для обсуждения политических вопросов, которые будут интересны обоим государствам. Ирьё-Коскинен поинтересовался6 "О каких же политических вопросах идёт речь?". Молотов не ответил (первое проявление трусости), но добавил, что ждёт делегацию в Москве, как можно скорее и передать ответ в ближайшие дни.
Лишь на следующий день советский посол в Хельсинки Деревянский позвонил Эркко и сообщил, что Москва негодует, так как не получила быстрого ответа, о котором просила. Стало ясно, что предложение о встрече придётся принять. Молотов выразил желание, чтобы прибыл лично Эркко, однако, Эльяс не захотел присутствовать и Финляндия решила отправить государственного советника президента Юхо Паасикиви вместо Эркко. Помимо Паасикиви, в делегацию вошли начальник министерства иностранных дел Й. Нюкопп и полковник А. Паасонен, а также Ирьё-Коскинен. 12-го октября состоялась встреча в Кремле. Со стороны СССР присутствовали Сталин, Молотов, Потёмкин и Деревянский. Начались переговоры так же, как и с Ярцевым. Сталин ссылался на обстановку в мире и на, заключённый ранее, договор с Эстонией, который передал СССР под владение несколько островов на юге Финского залива, однако, север залива оставался неприкрытым. Сталин хотел обезопасить и его, так же, как он и сделал с югом по договору с Эстонией.
"Было предложено, чтобы Финляндия согласилась заключить локальный договор о взаимопомощи в обеспечении безопасности Финского залива. Потом разговор коснулся необходимости военной базы на побережье Финляндии, в связи с чем был упомянут полуостров Ханко в качестве возможного места ее дислокации. Кроме того, Финляндию призвали уступить полуостров Рыбачий вплоть до Мааттииуоно. С целью защиты Ленинграда граница между странами должна быть отодвинута до линии Куолемаярви — Кююрола — Муолаа— Липола. Финляндия также должна была уступить острова в Финском заливе, в том числе Суурсари и Койвисто. В качестве компенсации Советский Союз был готов предоставить территорию в Восточной Карелии, по площади много большую, чем уступаемые районы. Чтобы избежать лишних трудностей, советская сторона решила не поднимать вопрос об Аландских островах." ©Юхо Паасикиви, государственный советник президента Каллио 1937-1944.
Предложенная граница русскими была очень опасна для Финляндии и первые переговоры закончили ничем. Следующая встреча была назначена на 14-ое октября. Паасикиви подготовил меморандум про то, что Финскому заливу вовсе не угрожает никакая опасность, исходя из полученных инструкций с Хельсинки, и зачитал его на новой встрече в Кремле. Юхо предложил новую границу, а именно через посёлки Сескар, Лавенсари и Пенинсаари, но предложение было встречено холодно. С точки зрения СССР, предложенная граница была слишком близко к Ленинграду. Но Сталин не захотел учитывать другого мнения. Он стоял на своём, будто бы и нет никакого мнения, кроме своего.
П а а с и к и в и. Граница, которую имеет в виду ваше военное командование, совершенно невозможна из экономических соображений.
С т а л и н. Солдаты никогда не исходят из экономических соображений.
"Никто из нас не виноват в том, что обстоятельства географического порядка таковы, как они есть. Мы должны иметь возможность перекрыть вход в Финский залив. Если бы фарватер, ведущий к Ленинграду, не проходил вдоль вашего побережья, у нас не было бы ни малейшей причины поднимать этот вопрос. Ваш меморандум односторонен и чересчур оптимистичен. Мы должны иметь в виду вероятность самого плохого развертывания событий. Царская Россия располагала крепостями Порккала и Найссаар с их двенадцатидюймовыми орудиями, а также военно-морской базой под Таллином. В то время врагу было невозможно пробить брешь в нашей обороне. Мы не претендуем ни на Порккала, ни на Найссаар, так как они расположены слишком близко к столицам Финляндии и Эстонии. С другой стороны, эффективный заслон может быть создан между Ханко и Пальдиски. В соответствии с законом морской стратегии этот проход в Финский залив может быть перекрыт перекрестным огнем батарей, находящихся на обоих берегах у входа в Финский залив. Ваш меморандум исходит из предположения, что враг не сможет проникнуть в Финский залив. Однако если вражеский флот уже находится в заливе, то залив не может быть защищен. Вы спрашиваете, какая страна могла бы напасть на нас: Англия или Германия? Сейчас мы находимся в хороших отношениях с Германией, но в этом мире все может измениться. Юденич нападал на нас через Финский залив, позднее такую же атаку предпринимали британцы. Все это может случиться снова. Если вы боитесь предоставить нам базу на материке, мы можем прокопать канал через основание полуострова Ханко, и тогда наша база не будет находиться на материковой части Финляндии. При нынешнем раскладе сил как Англия, так и Германия могут послать крупные военно-морские силы в Финский залив. Я сомневаюсь, сможете ли вы противостоять нападению. Англия сейчас оказывает нажим на Швецию, чтобы та предоставила ей базы. Германия делает то же самое. Когда война между этими двумя странами закончится, флот страны-победителя войдет в залив. Вы спрашиваете, зачем нам нужен Койвисто? Я скажу вам зачем. Я спросил Риббентропа, зачем Германия вступила в войну с Польшей. Он ответил: «Мы должны были отодвинуть польскую границу дальше от Берлина». Перед войной расстояние от Познани до Берлина составляло около двухсот километров. Теперь граница отодвинута на триста километров к востоку. Мы просим, чтобы расстояние от Ленинграда до линии границы было бы семьдесят километров. Таковы наши минимальные требования, и вы не должны думать, что мы уменьшим их. Мы не можем передвинуть Ленинград, поэтому линия границы должна быть перенесена. Относительно Койвисто: вы должны иметь в виду, что, если там были бы установлены шестнадцатидюймовые орудия, они могли бы прекратить любое передвижение нашего флота на всей акватории залива. Мы просим 2700 квадратных километров и предлагаем взамен более 5500 квадратных километров. Какое государство поступало таким образом? Такого государства нет". ©Иосиф Сталин
Сталин заметил, что такие уступки были и ранее (Россия продала Аляску, А Испания Гибралтар), но вот только каково было стратегическое значение этих регионов, по сравнению с тем, что хотел забрать Сталин? Финляндия бы, как минимум, предала бы свой политический курс, направленный на нейтралитет, ну и лишилась бы наиважнейших стратегических территорий для страны. Финляндия была бы слаба в будущем, если бы СССР начал с ней конфликт.
Паасикиви сделал принципиальное заявление от лица финской делегации. Он держался строго в рамках полученных им инструкций и приводил доводы исключительно юридического порядка. Для Финляндии, сказал он, принципиально важно, чтобы никакая часть ее территории не могла быть отчуждена, а впоследствии преобразована в военные базы другой страны. Не говоря уже о реакции внутри страны, у Швеции, Норвегии и Дании возникли бы серьезные подозрения, появись на нашей территории иностранные армии. Это никак не согласуется с нашей политикой нейтралитета. А мы желаем оставаться нейтральными.
Сталин поднял вопрос о том, что Финляндия объявила мобилизацию и эвакуирует жителей городов (это действительно было, из-за опаски начала эскалации конфликта) Советская сторона также подтягивает свои силы к границе. Такое положение не может продолжаться долго, необходимо прийти к какому-то решению. В то время это заявление не получило достаточного внимания. Позднее, в связи с обстрелом в Майниле, оно приобрело зловещее значение.
Поскольку во время переговоров было поднято много новых фактов и проблем, Паасикиви заявил, что должен проконсультироваться с правительством. Было решено, что переговоры продолжатся 20 или 21 октября. Советская сторона обещала представить свои предложения в письменном виде до отбытия финской делегации.
В назначенный срок состоялась новая встреча, в которой Молотов предоставил финской делегации меморандум:
«Принципиальную озабоченность Советского Союза в его переговорах с Финляндией вызывают следующие две проблемы:
1) гарантирование безопасности Ленинграда;
2) уверенность в том, что Финляндия, основываясь на дружеских взаимоотношениях, решит поддерживать тесное сотрудничество с Советским Союзом. Оба пункта имеют самое важное значение для обеспечения безопасности советского побережья Финского залива, а также эстонской части побережья, независимость которой гарантирована Советским Союзом от нападения иностранного государства.
С целью претворения этого в жизнь необходимо:
1) чтобы Советский Союз был в состоянии перекрыть вход в Финский залив артиллерийским огнем с обоих берегов, тогда вражеские военно-морские и торговые суда не смогут войти в воды Финского залива;
2) чтобы Советский Союз был в состоянии предотвратить доступ врага на те острова Финского залива, которые лежат вдоль западного и восточного фарватеров, ведущих к Ленинграду.
3) чтобы финская граница на Карельском перешейке, которая в настоящий момент проходит в тридцати двух километрах от Ленинграда (в пределах досягаемости дальнобойной артиллерии), была отодвинута дальше к северу и северо-западу.
Отдельно следует решить вопрос о полуострове Рыбачьем в районе Петсамо, где граница определена искусственно, поэтому должна быть пересмотрена в соответствии с прилагаемой картой.
Действуя на основании вышеизложенных предложений, необходимо урегулировать следующие вопросы по взаимному согласию и к обоюдной выгоде:
1. Предоставление в аренду советскому правительству на тридцать лет порта Ханко и прилегающей территории в радиусе от пяти до шести морских миль к югу и востоку, вооружение ее береговой артиллерией, способной своим огнем совместно с огнем базы в Пальдиски на южном берегу перекрыть доступ в Финский залив. Для обороны морской базы Финляндия позволит Советскому Союзу разместить в порту Ханко следующий персонал:
1. Пехотный полк
2. Батареи ПВО
3. Эскадрильи ВВС
4. Танковый батальон
— общей численностью не более пяти тысяч человек.
2. Предоставление Советским ВМФ права использовать залив Лаппохья в качестве якорной стоянки.
3. Уступка Советскому Союзу следующих районов с соответствующей территориальной компенсацией: островов Суурсаари, Лавенсари. Большой Тютерс и Малый Тютерс и Койвисто, части Карельского перешейка от поселка Липола до южной окраины города Койвисто, западной части полуострова Рыбачий общей площадью 2761 квадратный километр в соответствии с прилагаемой картой.
4. В возмещение районов, упомянутых в пункте 3, Советский Союз уступит Финляндской Республике советскую территорию около Репола и Пориярви {20} общей площадью 5529 квадратных километров в соответствии с прилагаемой картой.
5. Усиление пакта о ненападении, действующего в настоящее время между Советским Союзом и Финляндией, дополнение его условием, по которому страны-участницы обязуются воздерживаться от участия в таких группировках или союзах стран, которые могут прямо или косвенно представлять собой угрозу для другой страны-участницы.
6. Разрушение обеими сторонами укрепленных районов вдоль финско-советской границы на Карельском перешейке, оставляя вдоль линии границы обычную пограничную стражу.
7. Советский Союз не будет препятствовать укреплению Финляндией Аландских островов ее собственными вооруженными силами, при условии, что никакое иностранное государство, включая Швецию, не будет участвовать в их укреплении».
В результате, у финской делегации вновь возникло больше вопросов, чем ответов.
П а а с и к и в и. Мы должны представлять все вопросы такого рода парламенту для его одобрения. Более того, почти все вопросы, затронутые в этом меморандуме, должны рассматриваться как вопросы конституциональной важности, что требует решения их квалифицированным большинством в пять шестых голосов.
С т а л и н. Вы наверняка будете иметь поддержку девяноста пяти процентов.
П а а с и к и в и. Сдача в аренду полуострова Ханко и уступка территории на Карельском перешейке являются исключительно трудными вопросами.
С т а л и н. На самом деле это не так страшно. Посмотрите на действия Гитлера. Граница в районе Познани проходила, по его мнению, слишком близко от Берлина, и он отодвинул ее на триста километров.
П а а с и к и в и. Мы хотим продолжать жить в мире, оставаясь в стороне от всех конфликтов.
С т а л и н. Это невозможно.
П а а с и к и в и. Каким образом ваши предложения согласуются с вашим знаменитым лозунгом: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим»?
С т а л и н. Я скажу вам. В Польше мы не захватывали иностранную территорию. И теперь речь идет только об обмене. Так что мы ждем вас обратно двадцатого или двадцать первого.
М о л о т о в. Мы подпишем соглашение двадцать первого, а на следующий день устроим обед по этому поводу.
П а а с и к и в и. Когда мы вернемся, зависит от правительства.
Примечание. Далее последует рассказ о размышлениях государственного совета Финляндии от лица самого Вяйнё Таннера.
"16 октября, в Государственном совете было организовано совещание в узком кругу для обсуждения требований, выдвинутых правительством СССР. Присутствовали члены Совета премьер-министр Кайяндер, министр иностранных дел Эркко, министр обороны Ньюкканен и я в качестве члена комиссии кабинета министров по внешнеполитическим вопросам, определяющего направление этих переговоров. Военные были представлены маршалом Маннергеймом, главнокомандующим вооруженных сил генерал-лейтенантом Остерманом и начальником Генерального штаба генерал-лейтенантом Ошем. Также участвовали послы Паасикиви и Ирьё-Коскинен и полковник Паасонен.
В начале совещания Паасикиви представил со своими комментариями меморандум, переданный советской стороной. Предстояло обсудить три конкретных вопроса, на которые надо ответить «да» или «нет» либо выдвинуть компромиссные предложения, поскольку следующий раз необходимо дать наш окончательный ответ.
Министр иностранных дел Эркко решительно возражал против дальнейших уступок. Ханко ни в коем случае не должен сдаваться в аренду, а граница на Карельском перешейке не должна передвигаться. Уступка островов может быть рассмотрена.
Министр обороны Ньюкканен разделил позицию Эркко. Парламент, сказал он, никогда не примет требования Советского Союза.
Посол Ирьё-Коскинен полагал, что, если мы удовлетворим разумные оборонные требования правительства СССР, как это сделали другие, война не вспыхнет.
Премьер-министр Кайяндер спросил, могут ли маршал Маннергейм и Генеральный штаб подготовить встречные требования. Маршал Маннергейм заметил, что если Россия удовлетворится границей в семидесяти километрах от Ленинграда, то военные смогут разработать контрпредложения. Если признать, что тяжеловооруженные великие державы имеют право предъявлять обоснованные требования о корректировке линии границы, то есть основание предполагать, что СССР удовлетворится приобретением крепости Ино, которая так же важна, как и Ханко. Располагая батареями береговой артиллерии Ино и Красной Горки на противоположном берегу, можно перекрыть доступ к Кронштадту. Между Ханко и Ино разница в том, что перекрытие Финского залива на его входе выгоднее для русских. В отношении Ханко и Карельского перешейка он разделил позицию Эркко.
Генерал Ош заметил, что существующая линия границы является кратчайшей из возможных и очень выгодна для нас с точки зрения военной географии. Если граница будет передвинута так, как это предлагают русские, длина ее удвоится и приграничный район он предоставит возможному агрессору куда более выгодные условия для нападения. Всю оборонительную линию Финляндии придется передвинуть глубже, а значительная часть наших укреплений, которая еще не завершена, останется по другую сторону границы.
Я сказал, что вполне разделяю мнение военных о том, что защита финского побережья не является заботой СССР. Что касается Финского залива, здесь дело обстоит иначе. Острова в восточной части залива, находящиеся в ста пятидесяти километрах от Ленинграда, должны способствовать его безопасности. Поэтому можно вести о них разговор, а также обсудить уступку Ино, полосы земли вокруг крепости, незначительную корректировку линии границы на Карельском перешейке, Народ Финляндии безусловно поймет, если мы начнем переговоры об этом на основе, которую я предложил. Вопрос о Ханко, напротив, обсуждению не подлежит.
Ирьё-Коскинен заметил, что было бы весьма важным выяснить позицию Швеции. Окажет ли Швеция нам эффективную помощь, если мы попадем в трудную ситуацию? Он высказал мнение, что подобная декларация могла бы иметь значительный вес для Москвы.
Паасикиви заметил, что по зондажу, проведенному от нашего имени через представителей Скандинавских стран, такое впечатление не складывается.
Премьер-министр Кайяндер не высказал собственного мнения, посвятив себя руководству дискуссией.
Мы решили подождать до разработки возможных контрпредложений нашими военными.
На следующий день не удалось продолжить обсуждение, поскольку на 18 и 19 октября было назначено совещание глав государств Скандинавских стран в Стокгольме. Президент Каллио вместе с министром Эркко принимали участие в этом «конгрессе королей» от имени Финляндии. Это совещание глав государств — трех королей и одного президента — было прекрасно организовано. Нет необходимости много говорить о его плодах. Финская делегация отправилась в Стокгольм, намереваясь обсудить на этих переговорах позицию Финляндии. Это не было предварительно согласовано в Хельсинки, поэтому никакой информации не было после возвращения финских представителей. Много позже мне случилось узнать от шведского премьер-министра Ханссона, что этот предмет был затронут в разговоре с ним. Эркко спросил его, можно ли ожидать помощи от Швеции. Он получил отрицательный ответ. К сожалению, финский кабинет министров ничего не узнал о позиции Швеции до того, как переговоры возобновились. Когда Эркко задали вопрос об отношении Швеции на заседании парламентской комиссии по внешнеполитическим вопросам, он дал осторожный ответ. Ясный ответ мог повлиять на точку зрения парламента.
В стране переговоры, которые велись с Советским Союзом, начали привлекать внимание и вызывать беспокойство. Хотя ни одно слово о советских требованиях не стало достоянием общественности, тем не менее все только и говорили о них, высказывая разные точки зрения. Представители различных кругов принялись названивать в Государственный совет, выражая свое категорическое неприятие этих требований. Премьер-министр принял большую делегацию представителей всех приходов Карельского перешейка, которые требовали не уступать даже малейшей части территории Карельского перешейка.
Спустя день Паасикиви и Ирьё-Коскинен заехали в министерство финансов, чтобы переговорить со мной. Будучи старыми финскими националистами, шутливо замечено ими, они хотят использовать опыт, полученный еще во времена царизма: переговоры должны дать результаты ценой уступок. Но оба отказывались уступить Ханко."
В итоге, совет сошёлся на том, чтобы дать такой же отрицательный ответ. Меморандум был подготовлен лично президентом Каллио
Вопрос Ханко стал костью в горле Финляндии. Его никак нельзя было отдавать поскольку он находился на очень небольшом расстоянии от Хельсинки, об этом знал и Таннер, но Сталина не волновали интересы других стран.
Паасикиви выдвинул требование, чтобы вместе с ним на следующий визит в Кремль поехал один из членов Государственного совета; он отказывался ехать один. Он предложил кандидатуру Вяйнё Таннера. Вероятно, потому, что раньше они часто работали вместе.
По приезду, после обычных приветствий и обмена любезностями Паасикиви прочитал по-русски меморандум, который был подготовлен в Хельсинки. В нем торжественно заявлялось, что Финляндия желает оставаться в отношениях дружбы и доверия с Советским Союзом, поэтому намерена обсудить средства, которые удовлетворили бы желание Советского Союза обеспечить оборонительные позиции Ленинграда. Но необходимо учесть точку зрения Финляндии на свою собственную безопасность. При наличии доброй воли с обеих сторон желание Советского Союза может быть удовлетворено без ущерба для безопасности и нейтралитета Финляндии.
Принимая во внимание, что парламент Финляндии также должен одобрить позицию кабинета министров, финское правительство выносит для рассмотрения следующие предложения.
Финляндия согласна уступить Советскому Союзу следующие острова в Финском заливе: Сескар, Пенинсаари, Лавенсари и Большой и Малый Тютерс. В дополнение к этому финское правительство готово обсудить соглашение по Суурсаари, чтобы во внимание были приняты намерения обеих сторон.
Финляндия готова пойти на корректировку линии границы на Карельском перешейке, чтобы устранить так называемый «выступ у Куоккалы». В этом случае граница могла бы пройти от Раяйоки, к востоку от Хаапала, прямо к Финскому заливу, восточнее церкви Келломяки; в этом случае граница будет отодвинута на тринадцать километров к западу.
Финляндия не может рассматривать предложение об уступке Ханко с окружающей территорией, как и залива Лаппохья, поскольку она обязана поддерживать неприкосновенность своей территории.
При всем уважении к предложению советского правительства о расширении пакта о ненападении финское правительство предпочитает сделать более четкими формулировки существующих статей пакта.
Финское правительство с удовлетворением приняло к сведению заявление советской стороны о том, что оно не возражает против укрепления Аландских островов, и заверяет, что такое укрепление будет предпринято за счет своих собственных средств с обязательным сохранением нейтралитета.
В дополнение к первому меморандуму Паасикиви зачитал еще один, в котором выражался протест против нарушений границы, произошедших в последнее время, особенно против полетов самолетов через границу. Однако Сталин и компания не удостоили этот меморандум своим вниманием.
И дальше начинается очень странная и ужасная часть переговоров, процитирую книгу Вяйнё Таннера:
"После оглашения этих документов началась дискуссия. В самом начале я спросил, могу ли я говорить по-немецки или по-английски, поскольку мой русский язык вряд ли приемлем. На это Молотов сухо ответил единственным словом: «Нет». Поскольку Паасикиви владел русским языком тоже не очень хорошо, мы с самого начала переговоров оказались в невыгодном положении.
Перейдя к сути вопроса, Сталин сказал, что Финляндия предлагает слишком мало. Он несколько раз произнес, делая на этом упор, что советские требования были «минимальными», поэтому нет смысла пытаться торговаться. За этим снова последовало развернутое объяснение того, почему Советский Союз должен предъявить такие требования Финляндии. По его мнению, война, которая началась в Европе, может превратиться в мировую и оказаться долгой. Если так и произойдет, то некоторые государства могут предпринять нападение на Ленинград через Финский залив. Чтобы предотвратить подобное нападение, Советский Союз вынужден изыскивать средства, которые позволили бы ему перекрыть вход в Финский залив. Базы на побережье Эстонии, которые оказались в руках Советского Союза, не обеспечивают достаточной гарантии, поскольку финские территориальные воды оказываются вне досягаемости артиллерийского огня из Пальдиски. По этой причине Ханко совершенно необходим, так как расположен напротив Пальдиски. Для обороны Ленинграда также необходимы острова в заливе. Более широкая дискуссия развернулась о территориях на Карельском перешейке. Финское предложение выпрямить «выступ у Куоккалы» было отвергнуто с ходу. Предложенный район был слишком ограничен, поскольку для развертывания своих сил русским надо было иметь большее пространство. Сталин показал рукой на разложенной на столе карте Генерального штаба новую линию границы. Было ясно, что он свободно ориентируется в географии этой местности. Но у нас не было полномочий принять новое предложение.
Произошел спор и по поводу Петсамо. Мы полагали, что могли бы рассмотреть уступку северной части полуострова Рыбачий.
В середине разговора Сталин неожиданно спросил нас, что мы можем сказать о районах, которые Советский Союз предлагает в качестве компенсации, указав на карте на части приходов Репола и Пориярви. Мы ответили, что вопрос компенсации станет актуальным позже, если мы сможем согласиться на уступку территорий, на которые они претендуют.
Нам стало понятно, что советское правительство серьезно обеспокоено возможностью того, что СССР окажется втянутым в военные действия в районе Финского залива, а также на побережье Северного Ледовитого океана, поэтому выдвинуто требование корректировки границы у Петсамо. Сталин и Молотов несколько раз называли Англию и Францию в качестве возможных агрессоров. Сталин несколько раз напоминал, что в Первую мировую войну британский флот часто появлялся в районе Койвисто, а британские торпедные катера совершали рейд из этого района в гавань Петрограда, потопив несколько судов. Однако можно было почувствовать, что на самом деле они опасаются Германии. Это государство тоже было названо во время обсуждения в качестве возможного агрессора. На это мы заметили, что такая возможность весьма незначительна, поскольку между Германией и Советским Союзом заключен пакт о ненападении. Кроме того, с нашей точки зрения, Франция и Англия не смогут вторгнуться в Балтику в случае войны.
В поддержку позиции Финляндии мы постоянно ссылались на мирный договор, заключенный в Тарту, а также на пакт о ненападении, заключенный в 1932 году по инициативе СССР и подтвержденный в 1936 году. Эти ссылки были бесполезными; их буквально пропускали мимо ушей. По мнению советских участников переговоров, эти соглашения были заключены при совершенно других обстоятельствах.
После дискуссии, продолжавшейся несколько часов, Сталин и Молотов попросили нас еще раз обдумать их требования в отношении Ханко и Карельского перешейка. Мы ответили, что эти предложения неприемлемы, и попросили их изучить точку зрения, выраженную в финском меморандуме.
Сталин вновь отверг это предложение, потому что Финляндия предлагает слишком мало. Он повторил, что советские предложения являются нижним пределом.
Таким образом, обсуждение зашло в тупик, мы выразили свое сожаление его результатами и решили откланяться. При этом не было речи о новых встречах или другом продолжении переговоров.
Молотов выглядел удивленным нашим уходом. Он произнес как бы между прочим: «Так вы намерены спровоцировать конфликт?»
На это Паасикиви ответил: «Мы не хотим ничего подобного, но вы, кажется, этого желаете».
Сталин только загадочно улыбался."
После этого прошло ещё две встречи между делегацией Таннера и Паасикиви и Сталиным с Молотовым, но всё также, безрезультатно. Сталин, действительно повёл себя, как тиран, которому плевать на счёт чужого мнения на такие вопросы. От этой фразы: "Чужой земли мы не хотим ни пяди, Но и своей вершка не отдадим." Я высказал своё мнение на счёт поведения Сталина и аргументировал его, но читатель моей статьи имеет право думать иначе, я не осуждаю, я лишь говорю, что думаю. Далее речь пойдёт про то, почему Молотов - самый настоящий трус, думаю, как проходили переговоры и с каким отношением друг к другу, мой читатель понял.
"Двадцать лет мы жили в плену иллюзий. Нам казалось, что мы можем сами определять свою судьбу. Мы выбрали нейтралитет и скандинавскую ориентацию в качестве нашего внешнеполитического курса. Но теперь обнаруживается истина. Наше географическое положение связывает нас с Россией. Неужели это так ужасно? Во времена царизма расквартированные в Финляндии русские гарнизоны не слишком вмешивались в наши внутренние дела; но теперь вряд ли они займут такую же позицию. Требования, предъявленные нам, посягают на нашу скандинавскую ориентацию и на наши отношения с Германией. Теперь мы обязаны сражаться, но мы не в состоянии делать это. Финляндия не может объявить войну. Если война разразится, мы проиграем ее и результаты будут намного хуже, чем мы можем добиться соглашением. Зараза большевизма распространится по Финляндии, последствия будут фатальными..." ©Юхо Паасикиви, государственный советник президента Каллио 1937-1944.
После того, как окончательно были отвергнуты требования СССР (на месте Финляндии я бы и сам их отверг, какая же наглость!) произошёл, так называемый, «инцидент в Майниле». Якобы финские солдаты открыли огонь из артиллерии по советским пограничным службам. Было слышно 7 выстрелов из пушек.
26-го ноября 1939-го года посланник Финляндии в Москве Ирьё-Коскинен получил ноту Молотова, в которой утверждалось, что в 15.45 советские войска, расположенные в районе деревни Майнила, были обстреляны из артиллерийских орудий с финской стороны. Всего было сделано семь выстрелов, в результате которых было убито трое рядовых и один сержант, ранено девять человек: семеро солдат и два офицера. В ноте было сказано:
«Советское правительство привлекает ваше внимание к тому, что во время недавних переговоров с господами Танкером и Паасикиви советская сторона обращала внимание на опасность концентрации значительных сил в непосредственной близости от границы с Ленинградом. В результате провокационного обстрела артиллерией, произведенного с финской территории и направленного против советских войск, Советское правительство вынуждено заявить, что концентрация финских войск поблизости от Ленинграда не только угрожает этому городу, но и является враждебным актом против Советского Союза, что привело к нападению на советские войска и стало причиной человеческих жертв.В намерения Советского правительства не входит преувеличивать последствия акта агрессии, совершенного финскими войсками, возможно, по недосмотру своих командиров; но крайне важно, чтобы такие достойные порицания действия не происходили в будущем. Поэтому Советское правительство, выражая свой решительный протест, предлагает финскому правительству без промедления отвести свои войска на Карельском перешейке на расстояние от двадцати до двадцати пяти километров от границы, чтобы устранить возможность новых провокаций».
После получения известий о происшедшем инциденте финское правительство провело расследование. В результате было установлено, что в указанное время прозвучало семь выстрелов с сопредельной стороны, а не с финской территории. Финская артиллерия была дислоцирована на таком расстоянии, что ее огонь не мог достичь границы.
Тем не менее правительство отнеслось к происшедшему инциденту со всей серьезностью. На следующий день, 27 ноября, Ирьё-Коскинен направил Молотову ответ финского правительства, в котором была описана истинная картина случившегося:
«Проведенным расследованием установлено, что 26 ноября между 15.45 и 16.06 по московскому времени на советской территории имела место артиллерийская стрельба в районе границы у деревни Майнила. Место, где разорвались снаряды, было видно с финской стороны — это открытое пространство рядом с деревней Майнила, которое находится всего в восьмистах метрах от границы, проходящей за деревней. Судя по звуку семи выстрелов, можно сделать заключение, что использованное орудие или орудия были удалены на расстояние от полутора до двух километров к югу от того места, где разорвались снаряды. Обстрел был зафиксирован в журнале наблюдений пограничной заставы, расположенной в этом месте, сразу после инцидента».
Однако Молотов повёл себя, как настоящий тиран и отправил вот такой ответ на послание финского правительства:
«Отрицание финским правительством факта обстрела финскими войсками артиллерийским огнем советских войск и причиненных потерь можно объяснить только желанием ввести в заблуждение общественное мнение и расценить как оскорбление жертв этого обстрела. Лишь как недостаток чувства ответственности и желание избежать общественного осуждения можно расценить попытки представить это прискорбное событие в виде учебных стрельб советской артиллерии у самой границы, на виду у финских войск.
Отказ финского правительства отвести свои войска, которые осуществили этот провокационный обстрел, требование произвести одновременный отвод финских и советских войск ясно обнажает враждебное намерение финской стороны поддерживать угрозу в отношении Ленинграда. На самом деле расположение финских и советских войск в этом случае несравнимо. Советские войска не угрожают никакому жизненно важному финскому центру, поскольку находятся в сотнях километрах от любого из них. В то же время финские войска расположены на расстоянии тридцати двух километров от Ленинграда, важнейшего центра СССР, население которого составляет 3,5 миллиона человек, что представляет собой прямую угрозу. Нет необходимости указывать, что советские войска не могут быть никуда отведены, поскольку требование отвести их на расстояние от двадцати до двадцати пяти километров от линии границы означает, что они будут дислоцированы в пригородах Ленинграда, что совершенно нерационально с точки зрения обороны города. Если финское правительство отвергнет наше минимальное требование, это будет означать, что оно намерено и дальше сохранять присутствие своих войск как прямую угрозу Ленинграду».
Вскоре произошло нападение на Финляндию без объявления войны, что характеризует Молотова, как труса, что не отправил телеграмму о том, что вообще объявляет войну. Так поступил только сам Гитлер, которого мы все осуждаем, карма вернулась Молотову и Сталину через несколько лет вот таким вот поступком Гитлера 22-го июня 1941-го года. Молотов так же разбомбил половину Финляндии без объявления войны.
Вот поэтому я и считаю Сталина и Молотова трусами и тиранами, но за победу в Великой Отечественной Войне я им очень благодарен, но всё-таки, так, как поступили с Финляндией нельзя поступать чисто по-человечески!
Спасибо, что прочитали! Если понравилось, то подписывайтесь на мой Дзен!
Автор: Сергей Федоркин
