Оба лагеря, римский и карфагенский, разделяла равнина, по которой протекал ручей. Берега этого ручья были заболочены и густо поросли кустарником, настолько высоким, что там мог скрыться не только пехотинец, но и всадник. Младшему брату Ганнибала Магону было велено взять отборнейший отряд в количестве 2000 человек и с ними отправиться в засаду.
На следующий день рано утром Ганнибал велел нумидийцам перейти Требию, подойти к римскому лагерю и забросать часовых дротиками. Когда римляне, что вполне естественно, разозлятся и захотят разобраться с наглецами, нумидийцам надлежит отступить и броситься к берегу реки.
Провокация удалась на славу. Нумидийцы подлетели к римскому лагерю, принялись кричать, дразнить противника и метать дротики. Раздался сигнал тревоги. Семпроний понял: пробил час! Враг атакует. Он немедленно поднял свою конницу и поскакал к переправе, а следом двинулась и остальная часть римской армии.
Заканчивался декабрь, валил мокрый снег. Римские солдаты, не успевшие даже позавтракать, выскочили из палаток, вооружились и тотчас промокли. Им пришлось догонять нумидийцев, которые уже проскочили реку. Вода доходила римлянам до подмышек, солдаты продрогли до костей и тряслись от холода. Оружие прыгало в их дрожащих руках.
Что касается нумидийцев, то те, напротив, проснулись рано, плотно покушали, натерли тело жиром, согрелись у костров. Руки у них не дрожали, и чувствовали они себя, в общем, превосходно.
Когда завязался бой первой дрогнула римская кавалерия, что позволило карфагенским пращникам и копейщикам ударить с двух сторон. Римляне впали в растерянность от этой атаки, а из засады им нанес удар отряд Магона.
Этот «засадный полк» бил римлян прямо в тыл. Римляне оказались в таком положении, что для них теперь существовало одно-единственное направление — вперед. Сзади у них находились люди Магона и ледяная река. На фланги наседали карфагенские копейщики...
