В один из дней Наталья долго будила Гришку, он капризничал, уворачивался, одевался еле-еле, напяливая задом наперед колготки. Наталья накануне купила, ему большой самосвал с откидным верхом и Гришке хотелось остаться дома, катать в самосвале кубики. На улице он упирался, хныкал. Наталья посмотрела на часы, оставалось совсем немного времени до начала смены. И тут она увидела знакомую хлебовозку, с комбината, махнула рукой, машина остановилась. Наталья открыла дверь кабины, за рулем сидел Василий Колесников. Он был уже в годах. Увидев Наталью, улыбнулся:
- Опаздываете! - Садитесь, подвезу к садику и на работу.
Ехали, сначала молча, Наталья и раньше замечала, Василий Петрович был молчалив, задумчив. Словно что-то жило в нем такое, что вызывало грусть и невеселые воспоминания. Гришка осторожно тронул рукой руль. Наталья шикнула на него:
- Не трогай!
Василий Петрович был добродушен:
- Ничего, пусть. Жаль, что у меня внука нет. Как то жизнь прошла зря, ни жены ни детей не нажил. Все за длинным рублем гнался, баранку крутил, копил, думал,вот-вот ещё подкоплю, и семьей обзаведусь.
Тут машина остановилась перед садиком, Наталья завела Гришку, попросила воспитательницу раздеть его, а сама бегом обратно.
Доехали до комбината, на въезде, там, где механики проверяют машины перед выходом, стояла уже следующая хлебовозка. Из неё выскочил рыжий, тощий мужик, на ходу вытирая, руки ветошью подбежал к Василию.
- Васька, у тебя трех рублей не найдется до получки?
- Мы с мужиками на стадион сегодня собрались, пивка надо прикупить и рыбки. - Я отдам ...
Василий Петрович пошарил в левом кармане куртки, вынул деньги. Среди пятерок и десятирублевок вытащил зеленую купюру, и подал ее парню. Тот повернулся довольный и убежал заводить машину. Наталья продолжала сидеть в кабине, хотя до служебного входа осталось два шага.
Вот это, фамильярное обращение ‹‹Васька›› её почему-то заставило задуматься. Наталья вдруг вспомнила мать, ее рассказы об отце. Как провожала одного, а уехал от нее другой. И разность только в имени была. И рассказ Василия Петровича об одиночестве ... Раздумья прервал он сам, сел в кабину. С удивлением посмотрел на Наталью, вроде торопилась на работу, а сидит. А она рассматривала его, пытаясь угадать хоть какую-то черточку, какой, то знак, определяющий их родство. И вдруг она спросила напрямик:
- Олег?
Лицо Василия Петровича как будто онемело, брови то сходились к переносице, то расходились вверх, как мосты над Невой.
- Ни, Нина?
Вдруг спросил он таким тихим, таким растерянным голосом.
Наталья закрыла лицо ладонями и разрыдалась ...
Уже давно прозвучал гудок, призывающий на работу, а Наталья все плакала в машине у Василия Петровича. И не от того, что он в одночасье оказался родным отцом, а от того что мама не дожила, не успела насладиться семейной жизнью как все её подруги. Те, не упускали возможности подсыпать соли на рану:
- Ох Нинка, Нинка, пожалуй тоскливо одной - то?
Отец слушал, хмурил брови, силился, чтобы тоже не зареветь.
Нина, тогда,после близости, подарила ему платочек расшитый мелким кружевом. На платочке было вышито «Не забывай» А он засунул его в карман и потом потерял где-то в поездках. Да и что греха таить, вскоре про Нину забыл. Деревень попадалось много, одиноких женщин тоже. Только Олегом он больше не представлялся.
Наконец отец и дочь успокоились оба, впереди, еще было время, что бы все принять и наверное простить. С той уборки у них в деревне, отец махнул на Вологодчину. Водители везде были нужны, вот он и работал, копил деньги, мотался по общежитиям, питался в пельменной. Заработал на кооператив. Двухкомнатная квартира.
- Значит, у меня внук и внучка есть? Спросил Василий Петрович.
Наталья кивнула:
- Есть, а скоро ещё один появиться ...
- Как?
- А вот так ... - Не спеши, мне много нужно тебе рассказать.
Когда Филька, говорил матери что Наталья беременна, он и сам еще не знал что это правда. Сказал наобум, чтобы сбить с матери спесь. Помчался в деревню, хотелось забрать и детей и Наталью. Лишь, только когда узнал что они уехали, Филька немного задумался, мать денег не даст, дома зарабатывал только отец. Мать хоть и не работала, но вела хозяйство. А ему, чтобы содержать свою семью, надо для начала кем-то быть.
К черту все! Устроюсь куда-нибудь на рыболовецкое судно поваром, уйду в рейс, заработаю и тогда заберу Наталью с детьми к себе.
И наступил этот день. Училище позади. Удалось пробиться через отдел кадров на судно «Дикий кит». Теперь собрать чемодан, и прочь из дома, из этой паутины постоянных скандалов.
- Не пущу!
Роксана выставила впереди себя руки.
- Только через мой труп!
- Марк! Ну что ты молчишь?
Из комнаты, с неизменной газетой в руках вышел Марк Леонидович.
- Толечка, ну ему же не пять лет, взрослый парень.
- Я же просила, не называть меня этим дурацким именем! Лучше замолчи! - взвизгнула Роксана.
- О Господи! За что мне это!
Филька собрал свои вещи, и сейчас стоял у дверей, с большой сумкой. Он все решил, пусть это плавание будет решающим. Выдержит, значит, он мужик и может нести ответственность. Если скиснет и ослабнет, то грош ему цена тогда. Будет жить в этой паутине, за теплой спиной мамы с папой.
Роксана нервно курила, ломала сигареты, бросала их в урну. Филька еще раз молча посмотрел на родителей и вышел за дверь.
Камбуз на корабле небольшой, Филька еле вмещался. Первое время он привыкал к своему рабочему месту, и потом в училище он изучал только теорию, а тут сразу нужно было, кормить целую команду. В первый день Филька плохо вымочил рыбу, пожарил, она была солоновата, но никто и не заметил. Уплетали за обе щеки, да еще и похваливали. Не сразу приходила уверенность, Он видел тяжелый труд моряков, летние, северные ночи, когда бело как днем. И зимние, когда корабль буквально обмерзает, становится словно засахаренным. Ночами он ворочался в своем кубрике, под холодным одеялом, корабль скрипел и качался. Засыпая, Филька думал:
- Чего мне не хватает?
Не хватало солнца, и женщины. Той, которую полюбил ...
В приоткрытое окно родильного дома врывался свежий, пахнущий цветущей черемухой ветер. Аромат березовых почек и клейких листьев тополей смешивался с запахом вспаханной земли. В холле роддома сидели двое мужчин. Один часто потирал тонкие пальцы, прижимал ладони к губам и что-то тихонько шептал про себя.
Второй, разминал мазутными пальцами папиросу. Курить в холле нельзя, поэтому мужчина папиросы просто ломал и бросал в урну. По напряженным лицам обоих, было видно волнение.
Вдруг послышался стук каблучков, через зал к ним направлялась молодая медсестра в белом халате.
- Кто тут к Лавровой?
Дмитрий Тимофеевич, и Василий Петрович вскочили одновременно.
- Я!
- Я!
Смутились, и уже тихо добавили:
- Мы.
Доктор улыбнулась:
- Дедушки?
- Ну что же, получайте вашу внучку!
В легком плащике, похудевшая вышла Наталья, в руках она несла белый сверток, перевязанный розовой лентой. Дмитрий Тимофеевич подогнал «Волгу» к входу, Василий Петрович осторожно усадил дочь на заднее сиденье, сам сел рядом. Ему очень хотелось курить, но ничего не оставалось делать, как только ощупывать в кармане пачку папирос.
Приехали домой. Да, для Натальи квартира Дмитрия Тимофеевича стала домом. Отец настаивал, чтобы Наталья с детьми, переехала к нему. А она не знала что делать.
Дома уже был накрыт стол, тетя Поля постаралась. Тайка бегала с большой коробкой, это дедушка Вася подарил большую, ходячую куклу. И еще свертками был завален весь диван, Гришка носился как угорелый. Маленькую Галочку положили в кроватку, и она беззаботно спала. Назвать дочку Галочкой Наталья решила сама. Во-первых, это было приятно Дмитрию Тимофеевичу, всё таки память о жене, да и самой Наталье нравилось это имя. Оно круглое как мячик. Вспомнился ей Филька, добрый, и тоже круглый.
- Где он сейчас? - Даже не знает, что у него родилась дочь, похожая на ангела. В гостиной послышался легкий звон бокалов, это Дмитрий Тимофеевич и Василий Петрович выпили шампанского, Валерий ограничился лимонадом.
С тех пор как Наталья приехала, и дала ему взбучку Валерий пить перестал. Как отрезал. Но после работы он ещё забегал в пивную, выпить кружечку другую пива. Как он говорил про себя - что бы не забыть вкус. Вот и этот день не предвещал дурной погоды. Валерий в хорошем настроении шел к ларьку "Пиво-воды", но, тут быстро собрались тучи, прокатился гром, и полил дождь. Валерий укрылся под козырьком крыши ларька. Там, плечом к плечу, приютилось несколько человек. Кто-то ждал открытия, а кто-то просто пережидал дождь. Валерий пристроился крайним. Стоять навытяжку, не двигаясь, ощущая, как костюм намокает было неприятно, и скучно.
И тут Валерий увидел бежавшую от дождя женщину. В её движениях было столько ловкости, что он сразу забыл о дожде. Женщина бежала, держа у груди авоську с молоком и помидорами, крупными прыжками перескакивая через лужи. У киоска она остановилась. «Красивая», – подумал Валерий и неожиданно, для самого себя, взволнованно предложил:
– Пожалуйста, вставайте на мое место! Здесь очень сухо.
Женщина поблагодарила его кивком головы, перепрыгнула через лужу, и встала на клочок сухой земли. Немного осмелев, Валерий подвинулся к женщине, и осторожно заглянул ей в лицо. Она была по своему красива, особенно в профиль. Гладкие, темные волосы, были собраны на затылке в тугой узел, лишь несколько прядей прилипли к высокому гладкому лбу. Тонкий, словно точеный нос, прямые брови. Большие, голубые глаза. На щеке пушистая маленькая родинка, которая женщину не портила. Наоборот придавала какую-то пикантность.
Почему-то женщина понравилась Валерию, он вдруг почувствовал себя не теплым, солёным огурцом, не черствым сухарем, ни горьким пьяницей наконец.
– Кончается дождик, надо идти – неожиданно сказала женщина.
Пошли. Валерий забыл про то что хотел пива, шагал рядом, чувствуя, как непривычно часто колотится сердце. Ведь женщина в любой момент могла свернуть в переулок или сказать: «До свиданья!» Значит, он больше не увидит ее!
Прошли кинотеатр и Валерий пробормотал, надеясь, что она не услышит:
– А пойдемте в кино.
Но она услышала и ответила:
- С помидорами?
От неопределенности ответа, в котором были и согласие, и отказ, Валерий растерялся и сказал:
- Там тепло, хоть согреемся, а авоську я подержу.
– Идемте, – совсем тихо позвал Валерий, и женщина кивнула.
До начала сеанса оставался час. Валерий сбегал в буфет и вернулся с двумя черствыми пирожными и лимонадом.
– Ой! – обрадовалась женщина.
– Я очень есть хочу.
Раньше красивые женщины казались Валерию либо капризными и чопорными, либо развязными, а эта непринужденно, с удовольствием кусала сухое пирожное, держа ладонь лодочкой, не отказалась от второго, потом сказала:
– Ну вот, теперь я пить захотела.
И стала пить шипучий лимонад мелкими глоточками, поглядывая одновременно то на афиши, то на Валерия.
Фильм был индийский, с липким сюжетом, с пятиминутными танцами, и Валерий больше смотрел на женщину, чем на экран. Поворачивая к ней голову, он видел в темноте блестевшие голубые глаза. Когда на экране началась драка, женщина вздрогнула, и Валерий замер, почувствовав, как к нему на мгновение прикоснулось теплое женское плечо. До конца сеанса он просидел не пошевелившись, но больше драк не было.
Когда вышли из кинотеатра, уже стемнело. Тускло горели электрические огни в матовых абажурах. Холодный ветер шелестел мокрыми листьями тополей. В ярких окнах магазинов, словно рыбы в аквариуме сновали люди. Валерий продолжал идти вместе с женщиной, держа в руке авоську с молоком и помидорами.
– Вы что, меня провожаете? – полюбопытствовала женщина.
Валерий приостановил шаги.
– Да, вроде, а что?
– Ничего, просто так спросила. Смешно получается.
– Почему? – насторожился Валерий.
– Вы бы хоть спросили, как меня зовут.
Валерий пожал смущенно плечами.
- Извините, я подумал что это неудобно.
– Так я и поверила. В кино приглашать удобно, а имя спросить нет?
Женщина говорила насмешливо.
– Нет, правда, честное слово! – Валерий непроизвольно прижал руки к груди.
– Я сам не понимаю, как все получилось. Не верится даже. Я первый раз…
С ее лица исчезло смешливое выражение. Она посмотрела на Валерия внимательно и серьезно. Чтобы избавиться от неловкости, он спросил:
– Вы где живете?
Она удивилась перемене тона, кивнула на стоящий напротив дом, в пестрой мозаичной плитке, и ответила:
– Вот здесь. До свиданья. Спасибо.
– Как вас зовут?
На удивление женщина проговорила лукаво и весело:
- Мария. Спасибо вам за пирожные и тепло. Теперь моя очередь пригласить вас на настоящие пироги. Приходите в среду, после обеда. Квартира 19.
Тяжелая дверь подъезда захлопнулась за Марией.
Валерий присел на каменные перила крыльца и попытался понять, что же произошло. Вспомнил, как она ела пирожное, держа ладонь лодочкой… Он спрыгнул с перил и пошел.
Он шел по темным пустынным улицам, и ему думалось очень легко, хотя было трудно разобраться в охвативших мыслях и чувствах. В его холостяцком воображении женщины казались по меньшей мере неземными существами, и все, связанное с ними, было светлым и радостным.
Правда, иногда появлялись мысли, тревожные и стыдливые. Женская красота часто напоминала о себе, Валерий чувствуя как в груди поднимается сладкая волна, всегда отводил глаза в сторону и жалел, что он робкий, неуклюжий.
А сейчас пришло что-то совсем незнакомое. Женщина прижавшаяся к нему, когда на экране произошла драка, стала такой дорогой и близкой, такой необходимой для счастья, что он испугался. Он старался доказать себе, что ничего необыкновенного не случилось, что все это – блажь и ерунда на постном масле, и в гости его пригласила из вежливости, и никуда он не пойдет ...
Но ждал среды…
Пришел к знакомому дому, огляделся. В груди предательски стучало сердце. Если бы можно было выпить, было бы гораздо легче. Но он дал себе зарок и будет держать его во что бы то ни стало.
Мария встретила радушно, приняла букет роскошных гладиолусов, поставила их на стол, в вазу.
– Вы не обиделись на меня тогда? – смеясь, спросила она. – Я была после работы, усталая, скучная и нехорошо отнеслась к вам.
– Вы замужем? Неожиданно для самого себя спросил Валерий.
– Представьте себе - нет – беззаботно отозвалась Мария. А вы женаты?
– Что вы? – удивился Валерий. Конечно, нет.
Они пили чай, пироги действительно оказались очень вкусные.
Когда Валерий ушел, он почувствовал себя бессильным перед желанием снова увидеть, услышать Марию. Он готов был бросить все, по шпалам бежать к ней, чтобы сказать: «Здравствуй, я кажется полюбил тебя».
Странное чувство испытывал он: ведь она живет, дышит, говорит, смеется, но – где-то недосягаемо далеко. Как это может быть?
Они вместе сходили еще раз в кино, потом на футбол, где Мария удивительно внимательно следила за бегающими по полю игроками, задорно кричала - Гол! и хватала Валерия за его плечо своей теплой ладонью.
Через три месяца они поженились.
Тетя Поля не может нарадоваться на невестку. Добрая и аккуратная. По субботам Мария с тетей Полей шли в баню. Мария натирала негнущееся, старческое тело мочалкой, окатывала горячей водой. Тетя Поля блаженно щурилась, благодарила невестку глазами. И Наталья была теперь спокойна, что старушка в обиходе.
В сентябре пришла телеграмма от свекрови. Всего три слова.
- «Привези внучку. Попрощаться».
Наталья была в раздумьях, ехать или нет. С одной стороны Галочка еще маленькая, чтобы оставлять её, да и осадок остался, а с другой стороны всё-таки Прасковья бабушка Тайке. Надо чтобы она запомнила.
Поедем, за неделю обернемся. Гришка с Галочкой остались на попечении тети Поли и Марии.
Наталья с Тайкой купили билеты, в купе кроме них ехала еще молодая женщина с двумя детьми. Мальчик был постарше, занял верхнюю полку, а девочка ровесница Гришке устроилась внизу, вместе с матерью. В дверь купе постучали, мужчина из вагона - ресторана разносил горячую солянку.
Соседка взяла три порции, в купе сразу вкусно запахло тушеной капустой. Наталья брала в дорогу пирожки, вареные яйца, но сейчас ей тоже захотелось горячего.
- Мам, давай тоже возьмем! Тайка теребила за рукав.
- И еще купи мне «Байкал» ...
Солянка была удивительно вкусная и горячая. В меру острая.
Когда поели, Наталья не стала дожидаться, когда придут за посудой. Собрала миски и пошла сама в ресторан, благо он находился в соседнем вагоне. Не успела она войти, как следом за ней принес другие судки разносчик. Он улыбнулся.
- О как хорошо, мне помогаете!
Наталья тоже улыбнулась:
- У вас вкусно кормят, наверное, повар опытный?
Разносчик разбирал на стойке посуду:
- Филипп-то? - Да нет, только недавно к нам поступил.
Наталья подумала что она, ослышалась. Мало ли поваров по имени Филипп.
Она вернулась в купе. Остаток пути только и думала, как встретится со свекровью. Все это время она даже не вспоминала о Прасковье. Та морозная, ледяная стена еще не таяла. Самый близкий человек, свекровь, вторая мать по счету - отвергла.
Как они встретятся? В любом случае Наталья простит и поймет.
Наконец рано утром они с Тайкой сошли на перрон. И только они скрылись за людской толпой как из окошка вагона - ресторана раздался крик:
- Наташа! - Наташа!
Филька, а это был он, высунувшись в узкий проем окна, кричал, но мимо проходящий скорый поезд заглушил его крик. Филька выбежал из вагона, побежал к главному входу, он мчался, расталкивая пассажиров. Кто-то удивленно смотрел ему вслед, а кто-то крутил пальцем у виска. Но Натальи нигде не было видно. Тут лязгнули вагонные сцепки, поезд тронулся, вагоны, словно поплыли. Филька оглядывался то на поезд, то на вокзал. Вот уже проплыл его вагон с надписью "ресторан"
- Наверное, мне привиделось, подумал он. Еще раз огляделся, схватился за поручни и запрыгнул в тамбур.
Окончание следует. часть-1. часть-2. часть-3. часть-4. часть-5. Спасибо за добрые слова и за помощь! Ловите волну позитива, откройте сердца навстречу!