Навалилось все разом, но Наталья старалась не отчаиваться. Теперь по утрам Тайке приходилось вставать рано, и идти на автобус. Устроили её в школу в район. Недалеко, 25 километров. Но она и этому была рада, не капризничала, вставала рано и бежала на автобусную остановку. Домой приезжала в четыре часа, уроки сделает и спать. Даже погулять было некогда. Жили пока у тети Поли. Валерий не пил, работал, и вроде бы стал встречаться с женщиной. Гришка пока был еще в круглосуточном садике. Наталья твердо решила, что бы дети жили с ней поэтому пошла в заводской комитет и стала требовать комнату в общежитии. Но ей отказали. Аргумент - понаехали тут, своим места не хватает!Ведь всегда кто-то должен оказаться последним.
Наталья с Тайкой теперь спали на полу в комнате тети Поли. По ночам укрывались стареньким, штопаным-перештопаным покрывалом. Потом, Валерий смастерил аккуратный топчан, и поставил его в комнате. Когда у Натальи выдавался, выходной, она забирала,домой Гришку и тот спал на топчане. Тетя Поля провожая по утрам Тайку в школу, пекла ей хрустящие, масленые блинчики, варила клюквенный кисель. Привыкла тетя Поля к Наталье, и детям, даже благодарна была, что с появлением племянницы сын перестал пить. Но, все равно, как это бывает в домах, где за стенкой кашляют, громко разговаривают, всюду запах нафталина и старости, особенно остро чувствуется обреченность.
Наталья работала, старалась, но все чаще одолевали думы. Как она будет управляться, когда родится ещё один ребенок? Где жить, и как растить детей? Правильно ли она поступила, не послушав свекровь? Характер свой показала, когда надо было принять обстоятельства. На работе на неё никто не обращал внимания, у всех своя жизнь, свои заботы.
Перед Новогодними праздниками после смены, когда Наталья вышла из душевой и стала одеваться, то вдруг обнаружила в шкафчике красную, плетеную авоську. В ней лежала банка сгущенного молока, банка болгарского зеленого горошка, творожные сырки с изюмом и три большие конфеты «Гулливер» Откуда это? Удивилась Наталья. Может сменщица оставила?
В душевую вбежала Настя Кочергина, мыться она не стала лишь, смочила и причесала свои черные локоны. Потом надела розовую кофточку и коротенькую черную юбку, сунула одну ножку в красную, лакированную туфельку, хотела сунуть и вторую, но тут её спросила Наталья:
- Насть, ты случайно не знаешь, кто мог оставить у меня в шкафчике авоську с продуктами?
- Красную такую? Спросила Настя одевая вторую туфельку.
- Я видела, в перерыв приходил Дмитрий Тимофеевич, Петухов, вроде у него в руках что-то было ...
- Да, точно, была красная авоська.
Настя схватила сумочку и упорхнула на улицу. Наталья осталась стоять в растерянности. Дмитрий Тимофеевич, Петухов состоял в должности начальника кондитерского цеха, он был очень худощавый, с восковым лицом, и тонкими длинными пальцами. Вежливый, обходительный, он всегда смотрел на Наталью с какой-то только ему присущей радостью. Она это замечала. Но Дмитрий Тимофеевич был в возрасте, ему было уже 75. Поэтому подумать, что он решил ухаживать, Наталья даже мысли не допускала. Но что делать с найденными гостинцами?
Она завернула авоську в куртку и поднялась наверх, в управление. Нашла дверь начальника и постучала.
- Войдите!
Раздался слабый голос. Наталья потянула на себя коричневую, дерматиновую дверь, вошла. Дмитрий Тимофеевич приподнялся от неожиданности, но чувствовалось, что он ждал её прихода .
- Наташенька, проходите, садитесь.
Она села на самый крайний стул у двери, развернула куртку и достала авоську.
- Дмитрий Тимофеевич, это вы мне положили?
С минуту он молчал, потом сказал:
- Каюсь, я это сделал.
Наталья покраснела, растерялась.
- Зачем?
- Наташенька, кстати вы не против что вас так называю?
- Что плохого в том, что сегодня ваши дети будут пить чай с конфетами?
Наталья встала, пододвинула авоську по длинному столу.
- Нет, извините, я не могу принять.
Тонкие, изящные пальцы Дмитрия Тимофеевича сплелись между собой, сделав как бы преграду. И авоська поехала по полированной поверхности стола обратно, к Наталье.
- Наташенька, я смотрел ваше дело, у вас двое детей им нужно питание!
- А вы как я знаю, одна их воспитываете.
Наталья как то обмякла вся, опустила руки на колени.
- Да, одна и детей двое, а скоро ещё и третий появится ...
Дмитрий Тимофеевич встал в полный рост.
- Как еще один?
- И вы работаете?
- Работаю, куда деваться.
- И все-таки Дмитрий Тимофеевич, не нужно подарков, разговоры пойдут.
Начальник встал из-за стола, подошел к окну, и слегка побарабанил тонкими пальцами по стеклу.
- Вы Наташенька, наверное, подумали, что я старый ловелас.
- Таким образом, за вами ухаживаю. Нет, вы ошибаетесь. Мы с женой очень мечтали о дочке, но у жены было больное сердце. Врачи категорически не разрешали ей рожать. Но мы были молоды, работали вот на этом комбинате простыми рабочими.
- Когда Галя забеременела, я вот так же, авоськами носил ей фрукты и творожные сырки, чтобы дочке внутри было комфортно. Все шло хорошо, в тот предновогодний день я пришел их забирать, ждал, когда вынесут дочь.
- А мне вынесли бумаги, в которых говорилось, что жена умерла и плод, а это была девочка, спасти не удалось. Я лишился всего, в один миг.
- Как пережил, всё не помню. Семью больше не создал, боялся, что все повториться.
- А как вас увидел, да еще имя у вас Ната, Наталочка, так сразу вспомнил все. Ведь мы дочку, тоже хотели Наточкой назвать ... Теперь вы понимаете, что я к вам чувствую ...
Наталья слушала, молча, не перебивая. А Дмитрий Тимофеевич продолжал:
- Наташенька, я знаю, что вы живете в тесноте, у меня квартира трехкомнатная, свободная, я сам на даче обитаю, уже сколько лет. Берите детей, и поживите у меня, хотя бы на время, а потом вдруг привыкните. Дочь я не успел по нянчить, так хоть может, с вашими детьми повожусь, как с собственными внуками.
- Ничего сейчас не отвечайте, подумайте.
Наталья вышла из кабинета, на улице присела на скамейку. Все сказанное Дмитрием Тимофеевичем обрушилось на нее как снежный ком.
- Надо идти, подумала она. Встала, что-то мешало, в ладони лежала связка ключей. Дмитрий Тимофеевич, перед тем как выйти из кабинета и сесть в служебную «Волгу» сунул ключи ей в руку, и уехал на совещание. Наталья раздумывала, идти на квартиру или нет. Но выхода не было. Успокаивала себя тем, что она просто-напросто будет по возможности платить за проживание.
Наталья открыла дверь и попала в просторную прихожую. Щелкнула выключателем и вмиг коридор осветился матовым светом. Осторожно, как будто боясь что-то разбить, или столкнуть Наталья села на кушетку. Сняла сапоги и по мягкому, пушистому паласу прошла в гостиную. Огляделась, всю стену занимала Югославская, темная, полированная стенка. На дверцах были вырезаны причудливые золотистые вензеля. За плотными стеклами пылился хрусталь, корешки книг располагались по цвету, и тоже выглядели запыленными. В другой комнате стояла большая кровать, застеленная голубым пушистым пледом, а третья комната была закрыта на ключ. Хотя ключ висел рядом, на стене, но Наталья не стала открывать. Прошла на кухню. Наполненный продуктами холодильник, тихонько урчал как сытый зверь. Красный, немецкий полированный гарнитур, эффектно выделялся на белоснежном кафеле. Но всюду лежала пыль, было видно, что в квартире давно уже никто не убирался. Наталья пошла в ванную, чтобы поискать какую-нибудь тряпку для уборки. Зашла и замерла.
В черном, блестящем кафеле отражалась ее худенькая фигурка. На полочке у зеркала стояли разные баночки, надписи на них были иностранные. Наталья перемыла всю посуду, протерла полы. Вытирая пыль на дверцах стенки, случайно нажала на нее рукой, дверца отворилась. От неожиданности Наталья отшатнулась, весь шкаф был наполнен женской одеждой. Платья, халаты, кофточки. Они висели на плечиках ровными рядами. Отдельно на полочках стояли сапоги, туфли, босоножки. Закрыла дверцу, села.
Она поняла, что эти вещи были жены Дмитрия Тимофеевича. Наталья встала и машинально направилась к той комнате, что была закрыта. Сняла со стены ключик, и отперла дверь. Розовый свет наполнил комнату. Полированная детская кроватка, и сидящий в ней коричневый, плюшевый медведь с красным бантом на шее. У окна, красная коляска ГДР с плетеным кузовом. Солнце падало на никелированные спицы, от этого они блестели так ярко, что лучиками отражались на стене. Всюду в шкафчике детские распашонки, чепчики, пеленки. Наталья вышла, заперла обратно дверь. Села на кухне на табурет и заплакала. Ей хотелось бежать из квартиры, что-то непонятное пугало, тревожило.
Дмитрий Тимофеевич приехал через три дня. Радостный, но увидев Наталью, почему-то поникшую, расстроился сам. А когда узнал почему, то улыбнулся.
- Вот я старый дурак, как не подумал. Вы про Галочкины вещи. Давайте я увезу их на дачу. Хотя зачем там для детей, этот мемориал ...
- Я увезу в храм, возможно, кому-то подойдет. А вот насчет детского ... Давайте подождем Наташенька... Подождем, а вдруг пригодится.
Вот так, и поселились они втроем в огромной квартире. Каждое утро Дмитрий Тимофеевич сам отвозил Тайку в школу на «Волге» Наталья отводила в сад Гришку и бежала на работу.
Вот только на работе стала замечать косые взгляды. Как-то раз Наталья задержалась, вбежала через служебный вход в помещение, когда работницы были уже в душевой. Раздевалась наспех, и тут услышала приглушенные голоса:
- Да я говорю тебе, Тимофеевич видать на содержание взял!
- А то, ради чего он старается?
- Неправда!
Раздался звонкий голос Насти Кочергиной.
- Просто он помогает ей!
Другой голос не унимался, и Наталья узнала его. Это была тетя Зина, уборщица из кондитерского цеха. Говорила она громко, язвительно:
- Да ты-то откуда знаешь?
- За просто, так что ли и квартирка и девку в школу возит?
- И живот вот-вот на нос полезет.
Настя продолжала защищать Наталью.
- Дмитрий Тимофеевич вместо отца ей теперь, неужели не знаете его ситуации? - Забыли, как он после смерти Галины Николаевны черный ходил?
Тетя Клава не унималась.
- Да ты то, посикуха, откуда все знаешь?
- Ты тогда, еще под стол пешком ходила, а я тут уже пятьдесят лет работаю!
Настя как могла, держала оборону.
- А я вот сейчас схожу к Дмитрию Тимофеевичу, и напишу на тебя докладную! За оговор, и тогда посмотрим кто тут молодой, а кому уже на пенсию пора!
Наталья решила больше не подслушивать, нужно было самой поставить на место тетю Зину. Она открыла дверь.
Стояла в одной сорочке и смотрела на моющихся женщин. Смотрела и понимала, что криком ничего не добьешься. Лучше сказать все спокойно, как есть.
- Вы меня извините бабоньки, приехала из деревни, а теперь вот живу у начальника в квартире. - Все это верно.
Наталья сделала паузу, смотрела в глаза, стараясь понять, кто, о чем думает.
- Нет, так не поверят. - Нужен веский аргумент.
Но Наталья так и не нашлась что сказать, ответила по-простому:
- Вроде и вины за собой не чувствую, а все равно как виноватая.
Тут вступила тетя Зина:
- Ты Наталья скрытная, все молчком, все кособочишься. А ты нам расскажи, что мы, не поймем что ли?
На тетю Зину грозно взглянула Настя, но тетя Зина это заметила, и уже совсем добродушно сказала:
- Ты Настька на меня глазами, то не сверкай! Я ведь по-хорошему спрашиваю.
И тут Наталья предложила:
- А приходите ко мне бабоньки, чайку попьем. Вот тогда и поговорим ...
И бабоньки пришли, у Натальи уже стоял в духовке гусь с картошкой, на столе закуски, винегрет, селедка с лучком, стоял запотевшим бочком пузатый графин с холодной водкой. Тетя Зина принесла варенье, а Настя масляный торт. Сели за стол, выпили, закусили. Хотели спеть какую-нибудь песню, но на первых аккордах Наталья вдруг расплакалась. Женщины окружили её, тетя Зина гладила Наталью по спине как маленькую, приговаривая:
- Не таись Наташка, расскажи, самой же легче станет. И Наталья стала рассказывать. А когда женщины ушли Наталье стало хорошо, сейчас, от того что, не стесняясь друг друга, они вместе поплакали, и от чая с вишневым вареньем, и от тишины этой комнаты в опустевшей квартире.
Продолжение следует. часть-1. часть-2. часть-3. часть-4. Спасибо за помощь! Всем улыбок и хорошего настроения! Пусть вселенная пойдет вам навстречу!