Одна из основ официальной латвийской истории — это утверждение о том, что «земля латышей» испокон века заселялась балтами и финно–уграми, а «русские оккупанты» есть пришлый элемент, насильно завезённый сюда в годы «советского тоталитаризма».
В древности «русские феодалы пытались подчинить прибалтийские земли». Жуткое дело: «Боевые дружины русских князей вторгались в латгальские, ливские и эстонские земли, грабили и разоряли их, уводили жителей в плен»
(И.Кениньш. «История Латвии», стр. 46). В учебниках истории пишут, что «латгалы и ливы были вынуждены платить завоевателям дань». Вот оно, вековое противостояние! Вот он, исконный враг с востока, от которого вдоволь настрадались предки мирных латышей!
Но все эти страшилки не стоили бы нашего внимания, если б не тот пугающий энтузиазм, с которым радикальные латышские идеологи вбивают их в головы молодому поколению.
Запомним главное:
не было в древности никакого глобального балто–славянского противостояния, как не существует сегодня причин противостоять друг другу русским и латышам.
И доказывают это две серьёзные науки: филология и археология (особо сомневающихся отошлём к работам авторитетного латвийского исследователя, профессора Бориса Фёдоровича Инфантьева).
В любом учебнике по истории Латвии можно найти карту расселения балтов, будто бы занимавших в начале I тысячелетия н.э. пространство «от Балтийского
моря до верховьев Волги, Днепра и Дона». И вдруг это огромное племенное и языковое объединение по каким–то причинам оказалось вынужденным сплющиться на клочке территории Литвы, южной Латвии и восточной Пруссии, в то время как великое пространство вокруг этого небольшого балтийского пятачка оказалась во власти славян, пришедших откуда–то из Карпат. Загадка!
Но только не для прогрессивных латышских историков, которые нашли этому убедительное объяснение. Оказывается, всё дело в природной «агрессивности» славян и в традиционном «миролюбии» балтов. Эти славяне, всю жизнь бедных балтов обижают…
Но ведь не были никогда балты беззащитными барашками и всегда умели постоять за свои интересы!
Просто лжива та карта и не было никакого «сплошного расселения единого балтского народа» по огромной территории теперешней Белоруссии, России и северной Украины. А что было? Вот это, и есть самое интересное…
С какого же времени следует вести отсчёт времени истории русских в Латвии?
Полагаем, что с самых первых дней появления здесь восточнославянских племён.
Это будет логично и справедливо. Если, например, курши и земгалы считаются предками современных латышей, то почему бы не признать предками русских славян кривичей, тем более, что krievs по–латышски и означает РУССКИЙ!
Есть ФАКТ, который вы вряд ли найдёте в нынешних учебниках истории.
Дело в том, что ещё в советские годы на территории восточной Латвии были обнаружены материальные следы т.н. «протославян», относящиеся к началу I тысячелетия нашей эры. Это очень архаичная эпоха. Настолько древняя, что языковое и племенное единство балто–славян в то время ещё было памятно, и только складывались два народа–племени. Проявляются лишь некоторые незначительные отличия.
Поэтому в науке именуют их предельно корректно: «протославяне» и «протобалты». В истории эта эпоха называется Великим переселением народов. Обнаруженные латвийскими археологами протославяне, соседствуя с финно–уграми и протобалтами, жили здесь задолго до того, как основная славянская масса двинулась к Дунаю.
Но их потомки продолжали жить на земле Балтии ещё не одну сотню лет!
Какую бы группу индоевропейских языков мы не взяли: романскую и германскую, армянскую и греческую, санскрит и авесту (самый старый индоиранский язык) — лексика, и морфология каждого из них будет существенно отличаться. У балтийских и славянских языков отличия почти отсутствуют. Вот лишь некоторые примеры общих слов, дошедших до нас из глубины веков: «изба» произошло от старославянского «истъба» (латышская istaba); латышское bite родная сестра русской «пчеле», от старославянского «бъчела»; «птица» в древности звучала совсем как латышская putns —
«птъица»; es esmu — «аз есмь»; tu esi — «ты есть». Список таких сочетаний можно продолжать очень долго. Лингвисты подсчитали, что славян и балтов роднят 1 600 общих корней и масса единых древних слов. Интересно,
что 112 слов известны только в русском и латышском языках (грудь — krūts, заяц — zaķis, нож — nazis, рука — roka и т.д.).
По утверждению знаменитого латышского филолога профессора Я.Эндзелина
балтийские и славянские языки ближе друг к другу, чем любые другие индоевропейские! Доказано, что когда–то существовало балто–славянское языковое единство, и ещё тысячу лет назад славяне и балты могли разговаривать друг с другом без переводчика, поскольку были ЕДИНЫМ народом! И жили они по соседству, «чересполосицей», когда мирно, а когда враждуя. Именно этим и объясняется наличие предметов балтской (условно
говоря) культуры в самых отдалённых местах, что дало основание прибалтийским национал-патриотическим историкам утверждать, что балты некогда населяли «весьма обширные территории», и с гордостью отмечать эти области на картах. Да, населяли. Но только не ВМЕСТО славян, а СОВМЕСТНО со
славянами. С братским, единокровным народом.
Когда же произошло вычленение из балтославянского единства славянских и балтийских племенных образований? Археологи утверждают, что уже в начале
I тысячелетия появляются различия в области народностей (понятие «национальность» относится только к эпохе капитализма, не раньше).
Окончательно формирование всех племенных объединений, которые исчисляются в «Повести временных лет», завершилось к V веку. Но даже после возникновения этих племенных образований продолжался весьма активный обмен бытовыми, общественными и культурными ценностями, начиная от глиняных горшков и заканчивая невестами.
Но вернёмся к археологии. В восточной Латвии находили во множестве типичные захоронения кривичей и новгородских словен. Располагались они как отдельными группами, так и вперемежку с латгальскими захоронениями. Имеются и единичные, обособленные славянские могильники. Таких «длинных», «удлинённых», «круглых» и «конусообразных» курганов в Латгалии обнаружены десятки. «Эти памятники, — пишет латышский историк В.Уртанс в своей работе, подводящей итоги всем прежним исследованиям латвийских археологов, — обычно этнически смешаны, так как здесь жили латгалы, финно–угры, кривичи, даже новгородские словене. Отсюда, особенно в северо–восточной Латвии, большое разнообразие в типах могильников».
К примеру, в Каталаве вскрыто 16 трупосожжений и лепная керамика. Подобная керамика известна из памятников днепро–двинской культуры. В деревне Латышонки найдены трупосожжения X века н.э. с вещами латгалов и кривичей. В погребальном обряде, в могильном инвентаре латгалов и славян–кривичей наблюдается взаимное влияние.
Следы восточно–балтийского погребального обряда отмечены в курганах древней Руси. С конца X века в захоронениях часто встречаются женщины–славянки, жёны латгалов. Славянские курганные могильники на территории восточной Латвии имеют много общего с курганами восточной Эстонии, Псковщины и Полотчины. Но, самое главное! Славянские поселения, как отмечает В.Уртанс, до сих пор не исследованы, хотя городищ, предположительно славянских, очень много в юго–восточной Латгалии. Кроме того, антропологический материал указывает также на «некоторую примесь славян».
Вряд ли всех этих славянских городищ когда–либо коснётся лопата латышского археолога. Слишком не стыкуется наличие славянского автохтонного (т.е. «коренного», с начала I тысячелетия н.э.!), населения Латвии, с тезисом о «земле латышей».
Впрочем, некоторые лукавые изыскатели находят выход и из этой скользкой ситуации, отмечая на территории древней Латгалии этническую диковину, т.н. «латышей–кривичей». Только, думается, меньше всего рассуждали наши предки о «чистоте крови» и национальном происхождении соседа. О многих сторонах жизни в те стародавние времена мы можем судить по латышским дайнам
(здесь и далее перевод Б.Ф.Инфантьева), многие из которых имеют весьма древнее происхождение. Например, поговорим о превратностях любви.
К русским ходил, к литовцам ходил
Невест искать.
Из–за меня в Видземе
Девичья матушка померла.
«Видземе» в этой песне, конечно, более поздняя вставка. «Девичья матушка» умирает, должно быть, с горя или из зависти: парень ищет себе невест не в латвийском регионе Видземе, а на чужбине; её же дочки остаются незамужними.
К этому же, наиболее древнему, фольклорному слою можно отнести и следующую песню:
Меня матушка поднимала молоть,
Я точу сабельку.
Мне русская хлеб печёт
Просевая через волосяное сито.
Упомянутое в песне «точение сабельки» явно относит эту песню к эпохе не позднее XIV века, когда латыши были ещё более или менее свободными людьми, носили оружие, принимали активное участие в военных походах. А вот «русский» увозит латышскую девушку:
Русский, русский, чужанин,
Увёз меня в русскую сторону.
Высокие кони, низкие ворота,
Сорвут мой веночек.
Срывание веночка — символ лишения невинности, свидетельствует о древнем происхождении песенного сюжета. О том же говорят и «высокие кони». Речь идёт о езде верхом, как оно и бывало в древности при умыкании невест. Очевидно, что коварные русские являлись для похищения невест довольно часто. Не зря латышский паренёк использует это обстоятельство, уговаривая
мамашу своей избранницы:
Отдай, матушка, мне девицу,
Куда ты её денешь, не отдав мне?
Придут русские, увезут.
Не будет ни тебе, ни мне.
Увезённая на Русь латышская девушка приносит с собой, посещая родной дом, предметы русского быта:
Прискакали русские кони,
Зазвенели русские бубенцы;
Может, приехала наша сестрица,
Которая живёт в Русской земле.
Конечно, мы далеки от того, чтобы видеть в совместном проживании балтских и славянских племён лишь идиллически дружное сосуществование. Обнаруженные при раскопках пепелища свидетельствуют о конфликтах, завершавшихся грабежом и сожжением поселений, о чём говорят и латышские народные песни. Правда, в этой ситуации крайне сложно рассуждать о причинах этих ссор. В конце концов мы знаем из средневековых хроник и о набегах литвинских всадников, и о корыстных визитах суровых эстов. Да и ливы с латгалами не оставались в долгу у соседей.
Сине–зелёный свет забрезжил,
Красным взошло солнце!
Иль то мои братики
Русскую землю палили?
Есть многочисленные варианты этой песни. Особенно примечателен вариант, где лихие «братики» опустошают Русь, желая раздобыть русские деньги, русских гнедых жеребцов, длинные (долгополые) русские шубы, а также русские куньи шапочки. Правда, латышские парни занимались набегами на русские земли в XIII–XIV веках уже под чутким руководством немецких рыцарей. Но тогда
награбленное добро доставалось тевтонам, по крайней мере, львиная его доля. Очевидно, что песни, в которых говорится о том, что добыча остаётся в руках «братиков», следует отнести к доливонскому времени. Военные действия в русской земле, оружие, кони, могилы «братиков» на чужбине упоминаются во многих песнях.
Любопытны песни, в которых раздаётся призыв латышей к русским прийти на помощь против иноплеменных врагов, прежде всего литвинов.
Русские, русские, где вы были,
Литовцы пришли на эту землю!
Прикатились через море (?)
Как красное сукно.
В другой песне этот призыв ещё более конкретизируется:
Русские, русские, чего ждёте,
Литовцы пришли на эту землю!
Точите шпоры, обувайтесь,
Седлайте жеребчиков.
Небезынтересно отметить, что в песнях этого цикла названы совместные боевые действия латышей и русских только против литвинов. Эсты, ливы и пруссы как противники латышей в песнях не зафиксированы ни в одном варианте. Можно ещё долго петь бравые песни, но, впрочем, мы отвлеклись от главного. Вывод же очевиден.
В латвийской земле сокрыты многие тайны минувших веков, но добросовестная археология в Латвии — это осиновый кол в официальную трактовку истории этой страны. Те, кому следует, всё прекрасно понимают.
Русская Прибалтика #7. Можно ли говорить о родстве балтийских славян и современных русских?
История латвийских русских #11. Про «культуру северной дружины»
История латвийских русских #12. Утерянная славянская святыня...
Потрясающая тайна петушков на шпилях рижских храмов
Почему Рига, называется «Ригой»?
История латвийских русских #14. Прибалтийская Русь
Продолжение следует
