Итак, мы убедились, что латышские учебники истории последовательно утаивают тот факт, что к началу XIII века на территории восточной Латвии уже сотни лет проживали славяне–русы и существовали славянские поселения, которые мирно соседствовали с городищами латгалов и ливов. Более того, эти земли бесспорно входили в административную систему древней Руси.
Молчат гробницы, мумии и кости.
Лишь слову жизнь дана.
Из тьмы веков на мировом погосте
Звучат лишь письмена.
И.Бунин
Временем отсчёта можно считать X век, когда поход князя Владимира на Полоцкое княжество определил их принадлежность Киевской, русской державе. Тогда же, в X веке, река Даугава становится западным ответвлением легендарного торгового пути из Варяг в Греки.
В древнерусских летописях, среди народов, которые «иже дань дают Руси» упоминаются литвины, эсты, земгалы (земигола), курши (корсь), ливы (либь). Об этом же говорит и автор «Повести временных лет», относящейся к началу XII века. Город Юрьев (ныне — Тарту) был основан в 1030 году Ярославом Мудрым и назван христианским именем этого князя. Влияние русского
Полоцкого княжества распространялось на всё нижнее течение Западной Двины (Даугавы), вплоть до берегов Венедского залива, именуемого ныне Рижским.
О правах русских князей напоминали «камни Бориса», лежавшие по берегам в среднем течении реки. Выбитая надпись «Помоги, Господи, рабу твоему Борису», связана с именем Бориса Всеславича.
На камне в Ницгале (Даугавпилсский район) имелась надпись кириллицей: «Да не убоится душа моя врага моего, яко твёрдою рукою десницы отрасль Святополка Александр». Очевидно, речь здесь идёт о Святополке Изяславиче, князе Киевском и Новгородском, современнике Владимира Мономаха.
Князья нередко посещали свои балтийские вотчины. В «Ипатьевской летописи» под 1117 годом записано: у князя Рюрика Ростиславовича на пути из Новгорода в Смоленск родился сын Михаил. Произошло это в Лючине (ныне г.Лудза). В честь этого события князь поставил там церковь во имя Св. Михаила. Так что не случайно немецкий монах Мейнард, как пишет Генрих Латвийский в своей «Хронике Ливонии», испрашивал разрешения у полоцкого князя Владимира на проповедование христианства в его землях и строительство церкви в Икскюле (Икшкиле). Тогда же папа римский Климент III в послании к бременскому архиепископу прямо указывает, что Икшкильское епископство основано на Руси (in Ruthenia).
Находясь в рамках соответствующей административной системы, подданные обязаны платить подати, или, по–нынешнему, налоги. Почему–то это грустное
обстоятельство сегодня никого не шокирует и воспринимается, как должное. Но, относительно событий восьмисотлетней давности, латышские учебники истории с трагическим надрывом вспоминают о «дани», которую злые русские собирали с несчастных балтов.
Те же «упорно боролись за свою политическую независимость, т.е. против уплаты дани». Оказывается, можно не платить налоги государству, объявив это «борьбой за политическую независимость». Интересно, а как бы отнеслись к подобной постановке вопроса латвийские налоговые службы? Напомним, что
в США неуплата налогов относится к серьёзнейшим антигосударственным преступлениям. Конечно, формально можно сказать, что сегодня налоги взимаются как процент с доходов частных и юридических лиц, но в старину власть в такие тонкости не вникала.
В Древней Руси князья и их вассалы с дружинами ежегодно объезжали свои владения, собирали подати, вершили суд. Эти поездки назывались полюдье. Налоги вносились чаще всего натурой (меха, мёд, воск, янтарь) и были тогда совсем не обременительны.
Защита, получаемая от княжеских дружин, и спокойная охраняемая торговля ценились дороже мифической «независимости», при которой мирные поселения постоянно подвергались набегам и грабежам воинственных соседей. Места остановок при сборе податей носили название «погост» (латыш. pagasts) — от слова «гостить».
Латгалы и ливы традиционно выплачивали полюдье полоцким князьям. Область Талава, соседствовавшая с эстами, а также северо–восточная земля Атзеле, были
зависимы от властей Пскова.
О политическом влиянии Руси сохранилась память в словах: sods (суд), soģis
(судья), robeža (рубеж, граница), kalpi (холопы) и т.д. Известна старинная
русская пословица: «Артель суймом крепка». Суйм, или суем, сейм — сходка, общее собрание. Кстати, именно так, Saeima, называется парламент Латвии.
Согласно одной из легенд, латвийский город Краслава получил своё имя от кривичей, называвших это место «красной (красивой) лавой» (лавочным прилавком). По тому же преданию в X веке Краслава являлась вотчиной полоцкой княжны Рогнеды Гориславы. С её пребыванием в этих краях легенда связывает «Театральную горку», на которой много позже, в XVIII–XIX веках, давали представления, откуда и название самой горки.
Упоминаемый в летописях город Володимерец, ныне латвийская Валмиера, назван по имени князя Владимира псковского, который был там судьёй.
Через славянские земли в Прибалтику доставлялись металлы: бронза — из Дунайских земель, серебро из Трансильвании, золото — с юга. Раковины каури, которые привозились с Индийского океана и использовались как ожерелья, известны на территории Латвии с VII века.
Предметы роскоши поступали из Византии, из Балтии же вывозили пушнину, воск, мёд и янтарь. Но, в основном, Прибалтика, как и сейчас, являлась транзитным мостом между Западом и Русью. Хотя, хронист Адам Бременский свидетельствует, что сами местные жители «ограничиваются грабежом проезжавших купцов и вынуждением у них пошлины».
Предприимчивые русские купцы обогатили в те времена латышский язык новой
лексикой: tulks (толмач), tirgus (торг, рынок), bezmens (безмен), pods (пуд), mērs (мера), cena (цена), zelts (золото), sudrabs (серебро), kupcis (купец), katls (котёл), bļoda (блюдо), kažoks (кожух, тулуп), zabaks (сапог) и др.
С деятельностью русских торговцев, толмачей и путешественников, возможно, связано наименование города Митава (Елгава) — места мены товаров (меняться — лат. mīties).
Культурное влияние Древней Руси сказалось и в том, что уже с X века на территорию нынешней Латвии стало проникать христианство, прежде всего православие. Даже хронист Генрих Латвийский вынужден признать, что к моменту прихода сюда тевтонов, среди местных жителей, наряду с язычниками, было немало крещёных людей. Из древнерусского происходят такие, связанные с церковной жизнью заимствования в латышском языке, как baznīca (божница, церковь), krusts (крест), svēts (святой, священный), svētki (святки), svece (свеча), zvans (звон, колокол), grēks (грех), gavēt (говеть, поститься), karogs (хоругвь), nedēļa (неделя) и др. При археологических раскопках часто находят предметы
христианского культа, нательные крестики (из Византии или русского производства), подвески с изображением святых.
В отличие от западных поборников «истинной веры», русские власти не стремились поголовно окрестить своих подданных. Достаточно того, что христианами были князья, дружина и представители местной знати. Никто не стремился ломать души латгалов и ливов, заставляя их насильно принимать чужую веру. Приобщение к православию шло мирно и последовательно.
Иное дело, немецкие рыцари, которые позднее огнём и мечом доказывали заблудшим грешникам все достоинства католицизма, попутно присваивая их
имущество. Конечно, масштабы распространения православия, как пишет один деликатный историк, «были несоизмеримы с успехами немцев в распространении католицизма в XIII веке». Но мы уже знаем кровавую цену этих «успехов»!
Существуют веские основания для признания принадлежности территории нынешней восточной Латвии древнерусскому полоцкому княжеству, но наши оппоненты упорно твердят о том, как «свободолюбивые жители древней Латвии» боролись против русских «оккупантов». В качестве примера такой борьбы приводится ЕДИНСТВЕННЫЙ достоверный факт, как в 1107 г. (по
другим данным в 1106) земгалы разгромили войско незадачливых князей Всеславичей, потерявших тогда 9 000 воинов. Безусловно, случай вопиющий. Хотя тенденцией его называть несправедливо. Мы помним судьбу киевского князя Игоря, который был уничтожен вместе со своей дружиной возмущёнными его необоснованными претензиями древлянами. Разве это даёт право говорить о «свободолюбивых древлянах», которые боролись «за политическую независимость» от Киевской Руси? Напротив, покарав несправедливого правителя, древляне предложили его вдове Ольге в мужья своего князя Мала. Никто не заикался о выходе из состава державы и образовании «независимой Древлянии». Мы не знаем
всех подробностей несчастного земгальского похода. Но противопоставлять русских «захватчиков» и «независимых» балтов, значит элементарно передёргивать историческую правду.
Кстати, почему–то вы нигде не найдёте историй о том, как с русскими «захватчиками» боролись латгалы и ливы, которым, между прочим, земгалы (жемайты) частенько досаждали. Не был ли поход полоцких князей в Земгалию попыткой защитить своих подданных от грабительских набегов агрессивных соседей?
Включение балтийских земель в культурно–политическую среду Древней Руси способствовало экономическому процветание народов, проживающих там, и являлось фактором культурно–цивилизующим. Верховная власть древнерусских князей над прибалтийскими народами не нарушала их хозяйственного уклада и общественной жизни. Наоборот, всё свидетельствует о том, что русские князья предоставляли своим т.н. «данникам» полную свободу внутреннего управления и хозяйственной жизни. Археологические раскопки показали, что в IX–XII вв. «восточное влияние» на территории Латвии абсолютно преобладало, причём в это время наблюдается резкий подъём культуры быта, ремесленного производства и уровня зажиточности населения. Особенно это заметно по вещам, обнаруженным в захоронениях.
Наиболее массовый предмет — посуда, с линейным или волнистым орнаментом, которая ничем не отличается от общеславянской. Такие же горшки находили и у земгалов, и в латгальских городищах. Маленькие пряслица из
красного камня–шифера, что производились только на Волыни. Серебряные и бронзовые витые браслеты, фибулы, разноцветные бусы, оковки поясов и многие другие украшения, которые находят в погребениях древних латышей, по приёмам ремесленной обработки воспроизводят соответствующие изделия на Руси. В Прибалтике появляются вещи из Приволжья, боевые топоры из степного юга, мечи киевских оружейников. Работой киевских мастеров были и подвесные орнаментированные замки (значит, появилось, что запирать!). К этому же периоду относятся находки кладов серебряных слитков, найденные во многих местах, например, в районе Риги, Даугавпилса, Цесиса и др. В X–XI вв. были зарыты богатые клады арабских и византийских монет. Это говорит о том, что изменился характер торговли. Если раньше всё выражалось простым, натуральным обменом продуктов одного на другой, то теперь в качестве мерила стоимости используется серебро. Соответственно весу смоленской гривны выработалась местная денежная единица — озеринь (около 100 гр. серебра). Происходит накопление денег и драгоценностей в руках представителей местной знати и бояр.
Трудно представить, какие открытия, какие тайны ещё скрывает от нас латвийская земля! Но, видно, нескоро лопата учёного–археолога коснётся запретных вопросов латвийской истории.
В ту же эпоху появляются первые города и первые государственные образования на территории нынешней Латвии. Казалось бы, каждое из этих мест достойно подробнейшего научного исследования. Но именно подлинная история первых латвийских городов, уже многие годы находится под негласным запретом.
Подборка «История латвийских русских»
История латвийских русских #15. Потерянные русские княжества в Прибалтике
Продолжение следует
